Книга Корсары. Легенда о Черном Капитане - Владимир Лещенко

– Хороший вопрос… – хлопнул его по плечу Кристофер.

Знаешь, Билли – меня столько раз пытались убить что и не упомнишь.

Испанцы и французы, и турки и мавры. Я сам католик – за что был бит соплеменниками англичанами. А католики-французы однажды сбросили меня в море по подозрению, что я гугенот. – Думали этим умилостивить бурю. Но вышла ошибка: буря не унялась и они утонули. А меня, представь, спасли нечестивцы турки. Во мне четыре дырки после которых я был недалек от того чтобы покинуть этот грешный мир. И всякий раз я давал себе слово что встав на ноги уберусь с палубы и вообще не выйду в море.

Но вот всякий раз возвращался… Может это судьба, сынок?

* * *

Погода стояла прекрасная, ветер дул попутный, и шли они на запад, огибая Эспаньолу. Новоиспеченный старпом – Даффи, пока не очень доверял Питеру – хотя принял своего помощника довольно приветливо. Правда откровенно высказался что пока Питер не наберет опыта плавания в этих обманчиво ласковых водах – быть ему лишь на подхвате. Тем более что зима приближалась, а с ней и начало сезона штормов. Даже самые отчаянные головы не рискуют в это время года пускаться в длительное плавание. О свирепости ветров в здешних краях ходят легенды. Они налетают внезапно, зарождаясь где-то на океанских просторах, набирая силу по мере приближения к островам и всей своей мощью обрушиваясь на беззащитные берега. Жестокие шторма и ураганы валят лес на протяжении многих миль, сносят крыши вместе с домами, нагоняют чудовищной высоты волны и несут ужасающей силы ливни, способные в одночасье смыть множество селений и посевов. Они оставляют за собой лишь трупы, развалины и запустение, проносясь над городами и весями смертоносным дыханием разгневанного бога.

Питер не являлся новичком и от бывалых людей слышал, как это бывает. Яркий солнечный день в мгновение ока сменяется непроглядной ночью, вокруг корабля горами расплавленного зеленого стекла вздымаются гигантские волны, а море от горизонта до горизонта становится белым от пены, подобно заснеженной равнине. Старые моряки описывали циклопические размеры водоворотов и смерчей, способные в считанные секунды засосать в воронку или вознести в облака судно с полным грузом и со всем экипажем, вспоминали, как у них на глазах разносило в щепки трехпалубные линейные корабли с сотнями моряков на борту и как пропадали без вести и следа целые эскадры и конвои, застигнутые штормом вдали от берегов.

Питера это не очень пугало. Ясные сине-зеленые воды Карибского моря, белые коралловые рифы, пестрые тропические рыбы и пышная растительность произвели на молодого моряка гораздо более сильное впечатление, чем берега Старого Света. Детство в Бристоле, походы на отцовском корабле в Средиземное море, «Дублон», суд и тюрьма остались казалось далеко в прошлом. Он открыл для себя новый мир, мир, полный опасностей и жестокости, но таивший в себе нечто привлекательное и неуловимое, имя чему – надежда.

Он нес утреннюю вахту на баке, искоса наблюдая за странным поведением старпома. Безоблачный рассвет обещал ясный, солнечный день, но Джаспер упорно продолжал торчать на носу, переходя от левого борта к правому и обратно и озабоченно вглядываясь в разрезаемую форштевнем морскую воду.

– Эй, новичок, а ну подойди и глянь – что ты видишь? Ну, посмотри на воду?

Питер посмотрел.

– Вода как вода, ничего особенного.

– Еще раз и внимательнее! – насупился Даффи.

Питер посмотрел, напрягая зрение. Вода. Морская. Прозрачная. Соленая. Однако, присмотревшись повнимательнее, Питер тоже заметил кое-что…

Движение волн утратило размеренную упорядоченность и направленность и сделалось хаотичным и непредсказуемым. Они то накатывались на корпус корабля одновременно с двух сторон, то устремлялись прочь, то опадали вдруг и тут же снова начинали медленно набухать огромными маслянистыми пузырями. Корабль реагировал на эту свистопляску нервной дрожью и время от времени взбрыкивал, как норовистая лошадь.

– Черт, до чего же мне все это не нравится! – в сердцах стукнул кулаком по балюстраде Джаспер и перевел взгляд на паруса, чтобы определить направление ветра. Он постепенно усиливался, но пока оставался умеренным, и тут Питер подметил еще одну странность: направление ветра не совпадало с направлением движения волн.

– Взгляни-ка туда… – Даффи протянул Питеру свою подзорную трубу и помог сфокусировать объектив на стае птиц, забравшихся так высоко в небо, что до нас не долетали их крики. Пернатые беспорядочно крутились и метались из стороны в сторону, издали напоминая вьющихся над свечой ночных бабочек. – Что скажешь?

– Скажу, что земля где-то рядом, – пожал Питер.

Джаспер нетерпеливо тряхнул головой.

– Ты что, не понимаешь? А еще капитанил! Это не чайки и не бакланы, это перелетные птицы. Они всегда летят строго по прямой, не отклоняясь, но сейчас их что-то встревожило или напугало, заставив потерять голову и сбиться с курса. – Сложив трубу и сунув ее в карман, он гаркнул: – Боцман! Свистать всех наверх! Убрать фок и грот, зарифить топселя!

Загнусавили дудки помощников боцмана, и высыпавшие на палубу матросы ринулись выполнять приказ, взбираясь по вантам и скатывая кверху тяжелые полотнища. Шум и суматоха разбудили Джона. Он выскочил из своей каюты в одном нижнем белье, злой как черт, и потребовал объяснений.

– Какого дьявола ты приказал убавить ход?! – набросился он на Питера.

– Надвигается шторм, капитан, – спокойно ответил штурман.

«Окорок» недоверчиво хмыкнул, но возразить не успел: ветер внезапно изменил направление и заметно посвежел.

– Клянусь осьминогом, ты прав, парень!

– Посмотрите туда, сэр! – закричал один из марсовых на грота-pee, махнув рукой в южном направлении.

С головы у него сорвало шляпу и отнесло далеко в море, где она еще долго прыгала с гребня на гребень, пока не затонула. Он попытался добавить что-то еще, но слова его подхватило налетевшим шквалом и разметало на отдельные звуки. С каждым мгновением ветер усиливался, заунывно завывая в снастях сонмищем злобных духов. Чтобы не сорваться, марсовый уцепился одной рукой за ванты, другой же продолжал указывать на юг, где через весь горизонт пролегла черная полоса, схожая с береговой линией, которой там не могло быть.

– Эй, наверху! – рявкнул капитан во всю глотку, стараясь перекричать шум ветра. – Взять все рифы и приготовиться к оверштагу.

– Боцман! Живее! – Джон наклонился над поручнями и крикнул рулевому у штурвала: – Держись крепче на развороте! А вы, парни, молитесь всем своим богам, у кого какие имеются, – повернулся он в сторону налегающих на брасы матросов. – Сейчас мы попробуем от него оторваться. Заодно и посмотрим, на что годится наш красавец!

В тот день Джон доказал всем, что по праву считается одним из лучших пиратских капитанов. Как у любого человека, у него были свои недостатки, но в умении управлять кораблем в критической ситуации ему не было равных. Люди ворчали и ругались, стонали и плакали, надрываясь из последних сил, но никто ни на миг не усомнился в своем капитане. Все его команды и распоряжения исполнялись немедленно и беспрекословно. Будь это обычный шторм, Джон и вся команда встретили бы его лицом к лицу и потягались на равных со свойственной корсарам бесшабашностью и слепой верой в удачу. Но то, что надвигалось на них, вынудив развернуться в обратном направлении и улепетывать во все лопатки, принадлежало к категории таких природных явлений, к которым неприменимы привычные человеческие мерки. Их нельзя предвидеть или предотвратить, и противостоять им простому смертному так же бессмысленно и бесполезно, как пытаться вычерпать море ложкой.