Книга Зрачок Истины - Дарья Вайзман

– Да ладно тебе, – затыкала её Светлана.

– Вот увидишь, – говорила Нина, – сдаст его эта бровастая курильщица.

– Милана? – уточнила Олеся.

– Она самая, – говорила Нина. – Ни сисек, ни жопы, зато язык длинный.

И Олеся поймала на себе её оценивающий взгляд. Похоже, все, у кого бюст был меньше четвертого размера, вызывали у Нины жалость и не имели право называться женщинами.

10 глава. Давид

В коридоре к Олесе обратился мальчик лет восьми.

– Тетя, – крикнул он.

Она немного смутилась. Ей казалось, что так называют женщин после сорока, а ей было почти вдвое меньше.

Мальчик протянул ей свой рисунок и попросил помочь повесить его на стену.

– Куда? – удивилась Олеся, полагая, что коридор все же не место для детского творчества.

Тогда он отвел её в игровую, где вся стена была заполнена рисунками. Туда же Олеся повесила и его творение, и довольный мальчик убежал прочь. Она заулыбалась, провожая взглядом этого смешного маленького художника.

Затем она снова посмотрела на стену и среди всех этих художеств заметила весьма неплохой рисунок, изображенную простым карандашом. Нечто подобное она уже видела прежде.

– Нравится? – к ней подошел симпатичный молодой человек чуть выше её ростом.

Она обернулась, и что-то в его облике сразу привлекло её внимание. Наверное, его короткие курчавые волосы, аккуратно уложенные, будто он только что сделал химическую завивку. Или его голубой медицинский костюм, который идеально подходил к цвету его глаз, словно так и задумано. А может, ей приглянулись его кипенно-белые кеды, какие носят лишь педанты-модники.

– Это ваши работы? – почему-то спросила она и сразу поймала себя на мысли, что сказала глупость.

– Нет, пациентов, – заулыбался он.

– Интересно.

– Да, доска почета. Некоторые рисунки здесь по три года весят. С начала моей карьеры, – в его глазах заиграла радость, к которой затем добавилось смущение.

Он достал из кармана брюк два стеклянных голубых шарика и принялся крутить их в своих ладонях. Он частенько так делал, когда нервничал.

– А вы врач? – поинтересовалась Олеся.

– Анестезиолог, – заметив на её лице удивление, он добавил: – специфичная профессия.

– А вы не помните, кто это нарисовал? – Олеся указала на тот карандашный рисунок, что так привлек её внимание.

– Помню. Джульетта.

– Кто? – удивилась Олеся. – Её так звали?

Он рассмеялся.

– Нет, была у нас одна парочка, их называли Ромео и Джульетта. Девочку звали Юлей, да.

«Юлей, – эхом отозвалось в голове у Олеси, – неужели это моя Юля?»

– А парня Петькой, кажется, – продолжал анестезиолог, – И фамилия у него была забавная. Заши… Зашибись… Зашибин. Да, точно, Зашибин!

Олеся на несколько секунд застыла на месте.

«Не может быть, – подумала она, – неужели это тот самый Петр из клуба».

Впрочем, то, что это был именно он, она уже не сомневалась. Хотя такого поворота событий она никак не ожидала.

– Главврач пытался их разлучить, – говорил анестезиолог, поглядывая на стеклянные шарики у себя в руках.

– Почему?

– Мальчикам и девочка нельзя жить в одной палате. Понятно, почему, да?

– А они еще тут? – спросила она лишь, чтобы подтвердить свои догадки.

– Нет. Парень уехал лечиться за границу, а она потом поправилась и ушла. Развила их судьба.

«С чего он взял, что развила», – промелькнуло у неё в голове. Больше она ничего не успела у него спросить.

– Давид Исаакович, – окликнул его женский голос.

Он извинился и ушел на зов, сославшись, что ему пора.

Олеся еще несколько минут рассматривала рисунок Юли. На нем было изображено здание диспансера. А под крышей здания – на чердаке, был отмечен едва заметный крестик, как тайный знак.

«Что здесь?», – задумалась Олеся.

Затем она поднялась на самый верхний этаж и остановилась возле узкой железной лестницы, ведущей на чердак. Чутье подсказывало ей – нужно туда проникнуть, пробраться любым способом. Но на чердаке висел чугунный замок. И этот замок оказался довольно крепким. Она пару раз за него подергала, будто это помогло бы его открыть, но, увы. С досады она не заметила, как наступила на что-то острое. Подошва её туфель была слишком тонкой и легко пропустила тонкую иглу от шприца, что валялась на полу. Олеся вытащила иглу, заметив на ней капли собственной крови. Девушка испугалась. Вида крови она не переносила. Именно это помешала ей выучиться на врача, как хотела её бабушка. Стараясь не наступать на больную ногу, Олеся побрела вниз по лестнице. Вскоре её сморщенную физиономию заметил Давид, тот самый врач-анестезиолог. Они снова встретились посреди коридора.

– Что с вами? – поинтересовался он.

Она не решилась рассказать ему, чтобы пыталась пролезть на чердак.

– Наступила на что-то, – ответила она. Про иглу она тоже решила умолчать.

Он любезно предложил ей помощь. Оказалось, он отлично умеет перевязывать раны. Олеся была очень рада, что встретила его. Закончив перевязку, он предложил ей отметить её почти выздоровление.

– К чему торопиться? – собиралась отказать она. Свидания в её планы не входили. К тому же её смутило то, как он поглядывал на её ступни во время перевязки. Она даже порадовалась, что носит достаточно длинные юбки, чтобы никто не увидел лишнего.

– Знаете, люди поправляются быстрее, если им весело.

– Но я не больна. Не настолько.

– Жаль. У нас намечается вечеринка.

– Где? В диспансере? – удивилась Олеся.

Главврач не позволил бы устроить здесь вечеринку. Такие люди как он больше предпочитают похороны.

– Да, но это тайна. Собираемся сегодня на чердаке.

«Где?», – и улыбка спала с лица Олеси.

Больше всего на свете она хотела попасть на чердак.

– А мне можно прийти?

Он, улыбаясь, кивнул.

– Приходите после девяти.

И Олеся пришла, как и договаривались. Даже на пять минут раньше, поскольку не любила опаздывать.

Едва она открыла двери чердака, как увидела множество горящих свечей, и в их свете стоял Давид в полном одиночестве.

– А где все? – удивилась она.

– Не смогли прийти.

– Очень смешно. Мы так не договаривались.

– Да ладно, выпьем и я тебя отпущу. Быть может.

Он указал ей на матрас, лежащий на полу, возле которого Олеся заметила бутылку вина и конфеты.