Книга Кладбище Кроссбоунз - Кейт Родс

Голова изрядно кружилась. Лолин образ жизни с джином и шумными вечеринками за полночь определенно противопоказан моему организму. На кухне я прямо из упаковки осушила пол-литра апельсинового сока. Ноги все гудели от ночного марафона по лондонским улицам.

Заглянула в холодильник – проверить, воротит меня от еды или нет, но тут раздался стук в дверь. На пороге, дрожа с головы до ног, стоял Уилл. Впервые за несколько недель он пришел сам. На нем были грязные джинсы в черных жирных пятнах. Волосы слиплись и торчат клоками, похоже на то, что он месяц не мыл головы.

– Завтракать будешь? – спросила я.

– Он вернулся, – невпопад произнес мой брат. Его глаза были открыты так широко, что, казалось, вылезали из орбит.

– Кто он?

– Ночью, – стоял на своем Уилл. – Я видел его раньше, но не знал, на чьей он стороне.

– Тише, – сказала я и прижала палец к губам. – Лола спит.

– Он хотел, чтобы я пошел с ним.

– Успокойся, Уилл. Входи и расскажи все толком.

Он стоял посреди кухни и нервно переминался с ноги на ногу, словно спринтер, разогревающий перед стартом мышцы. При виде этого у меня участился пульс. Я слишком близко к сердцу принимаю рассказы брата о его глюках. И обычно пытаюсь уверить себя, что Уилл идет на поправку, стараясь не обращать внимания на его паранойю.

Я отрезала два куска хлеба, положила на них ломти сыра и сунула в микроволновку. Затем дала ему стакан сока. Увы, его руки дрожали так, что половина оказалась на полу. Не знаю, что стало тому причиной: воздействие наркотиков или еще одна проведенная на холоде ночь. Уилл проглотил бутерброды, почти не жуя, размазав вокруг рта расплавленный сыр.

– Он постучал мне в окно, – продолжил Уилл, засовывая в рот еще один кусок хлеба. – Я узнал его.

– Он из полиции?

Уилл покачал головой.

– Пообещал, что даст мне еды и денег и устроит на ночлег.

– Но ведь то же самое ты можешь получить здесь, у меня.

– Он ничего от меня не хотел, даже не пытался мной командовать. – В голосе Уилла на миг послышалась горечь, но тут же угасла. Когда он заговорил снова, то напомнил мне маленького ребенка. – Я пообещал, что пойду с ним, но он убежал. Должно быть, я сказал что-то не то.

Мне показалось, что Уилл вот-вот расплачется.

– Не надо никуда ходить с посторонними людьми, Уилл. Если тебе что-то нужно, приходи ко мне. Ты же знаешь, я всегда тебе помогу.

Негромко разговаривая с самим собой, он устроился на краешке табурета, словно рядом с ним сидел некий незримый друг. Я затруднялась сказать, был тот человек, которого он якобы видел ночью, реальным или вымышленным. Главное, брат немного поел. Может, позже я даже уговорю его принять ванну.

На кухне висел его запах: кисловатый от влажной одежды, немытого тела и каких-то химикатов. К тому времени, когда я приняла душ и позавтракала, Уилл уже уснул на диване в гостиной. Он глубоко и неспокойно дышал, будто несколько недель не смыкал глаз. Я уже собралась выйти из дома, чтобы купить воскресную газету, когда из спальни, завернутая в мое любимое синее кимоно, вышла Лола.

– Доброе утро, королева диско, – сонно улыбнулась она. – Как ты себя чувствуешь?

– Терпимо. Пришел Уилл. Спит на диване в гостиной.

Лицо Лолы осветилось улыбкой. Она всегда симпатизировала моему брату, но стоило ей открыть дверь гостиной и увидеть его, спящего, отощавшего, похожего на скелет, улыбки ее как не бывало.

– О боже, – прошептала она. – И давно это продолжается?

– Примерно полгода, но последние недели были просто ужас. Он отказывается идти к врачам. Боится, что те снова упекут его в больницу. Принимает первую попавшуюся гадость. Все, кроме лития, который ему действительно необходим.

Лола села рядом со мной и накрыла мою руку ладонью.

– Почему ты мне ничего не говорила, Элис?

– А что бы ты могла сделать? Я возила его к специалистам, но он каждый раз убегал.

– Бедняжка, – произнесла подруга, не сводя с меня своих зеленых глаз. – Скажи, когда ты в последний раз как следует плакала?

– На мой день рождения, когда мне стукнуло тридцать. Перепила водки.

– Ты пугаешь меня, Элис. В самом деле. Я реву, даже когда опаздывает автобус. Ты же вроде как разучилась плакать. Все носишь в себе.

– Все так говорят.

– Потому что это правда.

– Кто-то же должен носить все в себе, особенно в нашей семье, – резко бросила я.

– Но зачем тебе взваливать на свои плечи все ваши заботы?

– Нужно, Лола. Я единственная, что у него осталось.

Она обняла меня за плечи.

– Знаешь, что тебе нужно?

– Боюсь даже подумать.

– Посмотреть «Историю любви»[24]. От души похлюпаешь носом пару часов.

Лола вернулась в постель с тарелкой тостов. Я же продолжила ломать голову, что мне делать. Уже звонила в организацию «Анонимные наркоманы», изучила все местные и зарубежные реабилитационные клиники, но от любой из них не будет толку, если Уилл сам не захочет вылечиться.

Он спал, сжав кулаки, сражаясь во сне с неизвестными чудовищами. Я на цыпочках прошла в прихожую и заглянула в его рюкзак. Тот был набит грязной одеждой: носками, рубашками, джинсами. Все это в последний раз побывало в стиральной машине самое малое месяц назад.

На самом дне лежала книжка «Дзэн и искусство ухода за мотоциклом», клочок бумаги с какими-то телефонными номерами и комочек серебристой упаковочной фольги размером с ноготь. Я поднесла его к носу и понюхала. Марихуана с типичным запашком патоки и мускуса. Один бог ведает, какую гадость Уилл хранит под сиденьями своего микроавтобуса.

Только собралась положить все назад, как мое внимание привлекло что-то блестящее. Оказалось, нож. Я вытащила его наружу и взвесила на ладони – тяжелый и холодный. В школе учитель показывал нам такие пружинные ножи. Он предупредил, какое это опасное оружие. Неудивительно, что все мальчишки сразу захотели обзавестись такими же «выкидушками». На большой перемене они собирались за углом школы и хвастались своими ножами.

Я сняла нож со стопора, и наружу со щелчком выскользнуло шестидюймовое лезвие, острое как бритва. Таким можно в два счета порезать пальцы до самой кости.

Перед мысленным взором почему-то возник образ Уилла в детском возрасте. То, как он стоял, абсолютно безвольный и бессильный, пока отец избивал меня или мать. Не знаю, по какой причине, но брату никогда не доставалась порция тумаков. Он лишь наблюдал за нашим унижением. Я же никогда не задумывалась над тем, почему это так. Наверное, полагала я, Уилл избрал путь наименьшего сопротивления, был слишком напуган, чтобы убежать или позвать на помощь.