Книга Мера хаоса - Дмитрий Казаков

Беседа оборвалась, хлопнул бич, животное под Хорстом недовольно всхрапнуло и сдвинулось с места. Земля внизу пришла в движение. Хорст ощутил, как накатывает тошнота, и прикрыл глаза.

Его подбрасывало и качало, седло впивалось в живот, мучительно хотелось пошевелить конечностями. В голове скакали рваные мысли, точно вспышки во мраке возникли вопросы: что случилось с Авти, жив он или погиб? Почему амулет и на этот раз не защитил хозяина? И куда везут пленника холиасты?

От тряски головная боль усилилась, Хорсту казалось, что у него вот-вот лопнет череп.

А затем просто потерял сознание.

Очухался, когда щеки обожгла ледяная вода. Слизнул с губ холодные капли и судорожно закашлялся.

Рядом загоготали.

— Жывоы, — проговорил уже знакомый голос— Пэы, пока даут!

С трудом поднял веки, перед глазами все плыло. Проморгавшись, разглядел несколько приземистых фигур. Холиасты смотрели на пленника равнодушно, а за их спинами виднелись горы. Вблизи они казались теперь более высокими и внушительными, чем в Вестароне. Заходящее солнце окрашивало белые вершины в розовый цвет.

— Пэы, — повторил один из холиастов со шрамом на лице, — ыначэ помрэш…

Хорст жадно глотал льющуюся в рот воду, а когда ее поток иссяк, откинулся на спину.

— Ну что, как ты? — прозвучал рядом знакомый голос, и Хорст ощутил, как сердце радостно подпрыгнуло.

— Ты жив? — Повернувшись, он обнаружил лежащего неподалеку Авти, а за ним других пленников, среди которых оказался и толстый купец. Все они были связаны, на лицах красовались синяки и ссадины.

— Как видишь, — с кривой усмешкой отозвался шут. — Хотя вполне может статься, что предпочел бы быть мертвым!

— Что, в плену нас ждет что-то страшное? Зачем холиасты берут пленников?

— Кто их знает? — Авти пошевелил плечами, лицо его перекосилось. — Я с этими красноглазыми отродьями Хаоса пива не пил. Поговаривают, что людей они используют как рабов, да еще приносят в жертву своим кровожадным богам…

Хорст вздрогнул, беспомощно огляделся. На востоке в блестящей глади небольшого озера отражались горы, вокруг простирался густой сосняк. Между золотистых стволов прохаживались холиасты, слышались их голоса, равнодушно жевали жвачку похожие на мохнатых низкорослых лошадей животные.

— Это фроны, — предвосхищая следующий вопрос, сообщил шут, — горные кони.

— А в каких богов верят холиасты? — Хорст дрожал от внезапно накатившего страха.

— Мне лишь известно, что их много, — шут невесело усмехнулся, — и думаю, что ты скоро все узнаешь… А жертву они приносят, вырывая сердце и возлагая его на алтарь!

К горлу подкатил комок. Хорст с трудом сглотнул его и мигом вообразил, как острое лезвие вонзается под ребра, вспарывает грудь…

— Владыка-Порядок, помилуй нас, — пробормотал он, — а ты сам, Авти, во что веришь? Я ни разу не видел, чтобы ты молился.

— Я стеснительный, — буркнул шут. Резкий поворот темы его вовсе не смутил, — и к тому же вынужден тебя разочаровать. Я не поклоняюсь Хаосу. А службы в святилищах, причащения и покаяние — это не для меня. Мы все дети Порядка, и для того, чтобы обратиться к нему, не нужны ни молитвы, ни толстые придурки в белых одеждах…

Хорст так удивился, что на мгновение забыл о страхе перед холиастами. Авти нес откровенную крамолу. Попробуй высказать такое обычный человек, его бы тут же заподозрили в одержимости Хаосом. Но бродящим по дорогам старикам, наряженным в цветастые одежды, церковь прощала многое, почти все. Простила бы и такие слова.

— Ну, а в общем, — добавил фигляр вполголоса, — ты от меня ничего такого не слышал, а я ничего не говорил…

Осторожность не вредила еще никому, в том числе и паяцам.

— Так! Слэзаы! — Хорст ощутил, как кто-то распутывает веревки, которыми его привязали к спине фрона, потом сильные руки подхватили пленника и поставили на землю. Ноги едва не подогнулись, а голова закружилась. — Тэпэр сам шагаы!

Хорст не сразу понял, что ноги его свободны. До сих пор пленников везли словно груз, привалы делали два раза в сутки, а остальное время шли, шли и шли. Холиасты казались неутомимыми, как и их маленькие неказистые кони, и двигались с чудовищной скоростью.

Конные воины из княжьей дружины или отряда кого-либо из редаров, обязанных защищать людские земли от набегов, не имели шансов угнаться за горцами, и надежды Хорста на то, что их освободят, постепенно таяли.

Пленников не кормили, только давали напиться на привалах, и после двух суток такой жизни в животе ощущалась пустота, а в мышцах — болезненная слабость. Замысел холиастов был понятен — у голодного не хватит сил на бунт или побег.

— Эх, красотища какая! — прошептал рядом кто-то из пленников.

Хорст переждал, когда головокружение отпустит, и только потом открыл глаза.

Горы высились рядом. Исполинские каменные тела возносились к небесам, окутанные снегом вершины казались шапками из белоснежного меха. За первым рядом хребтов виднелся второй, еще более высокий, темными морщинами выглядели ущелья, ранами — перевалы.

— Пошлы, пошлы. — Хорста подтолкнули в спину, и он шагнул вперед.

Едва заметная тропка вилась среди округлых серых валунов, довольно круто поднимаясь вверх. Фроны, которые сейчас бойко цокали копытами по камням, вряд ли бы прошли тут с грузом.

Солнце опустилось за горизонт, стало темнеть, а ветер похолодал. Горцев мрак не смутил, они зажгли факелы и продолжали идти вперед. Глаза их отражали свет, как у громадных кошек.

Остановились только в полночь, когда выбрались на большую, сравнительно ровную площадку.

Ощущая, что сил в измученном теле больше не осталось, Хорст со стоном рухнул на землю. Рядом падали товарищи по несчастью, хрипел что-то злое Авти, за два дня похудевший до состояния обтянутого кожей скелета.

Холиасты развели костер, водрузили над ним огромный котел. Обычная их еда — варево из крупных бурых зерен — отвратительно воняла, но сегодня этот неприятный запах показался Хорсту аппетитным.

— Мы же сдохнем с голоду, — пробормотал он бездумно, — почему они нас не кормят?

— Сегодня накормят, — отозвался Авти, — им пленники нужны живые, а не просто трупы… Одного не понимаю, зачем они прихватили с собой меня? Ведь видно же, что я старик. Или горные боги любят жесткое мясо?

В наступившей тишине было слышно, как жуют и переступают с ноги на ногу привязанные неподалеку фроны, как бурчит у них в животах. От костра доносилась странная песня, похожая на вой ветра в скалах. Слов Хорст не мог разобрать, но настроение — дикую безысходную тоску — почувствовал.

— Поют… — пробормотал он, — почти как люди… А знаешь, о чем я думаю все это время?

Шут ответил не сразу, а когда отозвался, то голос его звучал глухо, как у тяжело больного.