Книга Без тебя - Келли Риммер

– Неужели все было настолько чудесным? Я думал, ты очень страдала от того, что твоя жизнь лишена стабильности.

– У меня не было никакого дома. – Рассмеявшись, Лайла подвинулась так, что смогла, опершись о меня, вытянуть ноги на кушетке. Ее рыжие волосы покрыли мою руку и колени, словно одеяло. – Я родилась на обочине дороги, если так можно выразиться. Я просто не знала, что значит «пустить корни», и не понимала, что такое стабильность. Время от времени я приезжала в гости к бабушке и дедушке в Госфорд, но тогда я едва успела их узнать.

– Не могу себе такое даже вообразить, – покачал я головой. – Когда мои родители умерли, а мы с братьями продали дом… я ощущал себя так, словно потерял часть самого себя, словно лишился якоря и теперь плыву по течению.

– Есть нечто воистину чудесное в том, чтобы иметь место, которое можно назвать домом, – тихо согласилась Лайла. – Дом должен быть скорее базой, куда можно всегда вернуться, чем якорем. Корабли становятся на якорь только между плаваниями, правда же?

– Нельзя всю жизнь провести в плавании.

– Вполне возможно, – пробормотала Лайла. – Жизнь – это путешествие. Не обязательно переезжать с места на место, но надо всегда стремиться к чему-то, иначе тебя ожидает застой.

Воцарилась тишина. Мои мысли вертелись вокруг этого мига нашей близости. У обоих опустели стаканы, в ресторане мы тоже изрядно угостились вином, но, как ни странно, я чувствовал, что меня больше опьянил наш разговор, чем вино. Не помню, что когда-либо разговаривал вот так, расслабившись, с женщиной, позволяя словам свободно течь. Но даже если бы слова иссякли, я бы вполне удовлетворился молчанием, ожидая, что она сделает.

– Ты на всех так влияешь?

– Как?

– Ты словно маленький, крошечный вихрь. За два вечера тебе удалось сделать так, что все мои представления о жизни перемешались у меня в голове.

– И это к лучшему?

– Надеюсь.

Некоторое время я расчесывал пальцами ее волосы, потом она медленно приподнялась и поставила бокал на пол. Повернувшись ко мне, она положила руку мне на плечо. Глядя в ее глаза, я вдруг ощутил, что меня покинуло ощущение собственной малозначительности.

– Разве я тебе не надоел?

Лайла подалась вперед и нежно коснулась моих губ.

– Нет, ты не скучный, – улыбнувшись, прошептала она. – Возможно, ты слегка безумен…

Снова поцелуй, на этот раз долгий, сводящий на нет любую обиду, которую могли вызвать ее слова.

– А еще, возможно, ты немного предвзято относишься к людям, недолюбливающим туфли.

Следующий поцелуй был еще дольше, еще глубже.

Оторвавшись от моих губ, Лайла прижалась своим лбом к моему, зажмурилась и прошептала:

– Я почти не знаю тебя, но при этом чувствую, что в тебе многое сокрыто. Как ты при этом можешь быть скучным?

* * *

Я проснулся раньше, чем она, и сразу же подумал о том, что нахожусь в ее квартире, следовательно, ей просто некуда от меня сбежать. Это просто замечательно! Женщина в моих объятиях пошевелилась. Я увидел, как задрожали, открываясь, ее веки. Я мог представить себе, как буду просыпаться так, рядом с нею, до конца своих дней.

Я прошепчу, что люблю ее, а Лайла ответит, что тоже любит меня. А потом мы обменяемся не особенно благоухающим утренним поцелуем. В нашей обычной нежности будет таиться необыкновенная красота, и я никогда больше не почувствую себя одиноким.

Мысль меня встревожила, и я подумал, откуда она могла появиться. Лайла была красивой, очаровательной. Прежде я знавал многих женщин, но никогда раньше не помышлял о серьезных отношениях с какой-либо из них, особенно после первой ночи. Эта идея меня настораживала. Я подвинулся и запечатлел на ее губах легкий утренний поцелуй.

– Как спалось?

– Спала как бревно. – Потянувшись, Лайла улыбнулась мне. – Хотя ты храпел.

– Уверен, что так оно и было.

Я лежал совершенно голый и не смог скрыть того, как покраснел. Да, мой сон был глубоким, куда глубже, чем обычно.

– Не смущайся. Если мои соседи пожалуются, тогда будешь смущаться… А они могут. Ты храпел очень громко.

Она опять меня поддразнивала. А потом поцеловала в лоб.

– А что вегетарианцы едят на завтрак?

– Понимаешь, вегетарианцы – это не новый биологический вид. Мы принимаем пищу не только вечером, но и в другое время дня. Давай я схожу в душ, а потом сварганю тебе ненастоящий бекон.

* * *

Мы уселись на балконе. Вчера в темноте я не заметил, что здесь высится настоящий лес из лечебных трав и комнатных растений, находящихся в различной степени увядания. Некоторые не просто увяли, они уже начали рассыпаться в труху. Разномастные и разноцветные горшки занимали все свободное место. Два серых продолговатых четырехугольных ящика громоздились поверх перил, ограждающих балкон.

– Я не унаследовала золотые руки папы, а Леон и Нэнси под боком не живут, поэтому растениям у меня крупно не везет, – вздохнула Лайла, когда я обратил ее внимание на скелеты мертвых растений.

– А кто такие Леон и Нэнси?

– Те, кто приглядывают за моим домом в Госфорде. Они замечательные. Я могу отвезти эти увядшие растения к ним, и через несколько дней они будут в порядке.

– А как тебя на самом деле зовут?

Вопрос вырвался сам собой. Пожалуй, любопытство копилось слишком долго, давление во мне постепенно нарастало, но прежде я планировал очень осторожно подойти к этой проблеме.

Лайла помешивала кофе. Я не понимал, зачем она это делает. Там не было сахара, лишь немного миндального молока. Ложка все двигалась в чашке. Наконец она подняла голову и посмотрела на меня.

– Сёрша Далила Мак-Дональд.

– Се-й-ор-ша?

Я попытался повторить вслед за ней это имя, но оно не было мне знакомо. Она бросила на меня понимающий взгляд.

– Вот именно. На гэльском[10] мое имя пишется как S-a-o-i-r-s-e. Если ты живешь в Дублине, такое имя никого не удивит, но, несмотря на частые переезды, мы бывали в Дублине разве что проездом. Первые двадцать лет моей жизни меня чаще называли Сао Айрис[11], что, мягко выражаясь, не совсем правильно.

– Сао Айрис, – рассмеявшись, произнес я. – А откуда такое имя?

– Папа мой ирландец. Его маму тоже звали Сёрша. Она умерла незадолго до моего рождения, поэтому родители решили, что надо назвать меня Сёршей. Подозреваю, что мама очень скоро об этом пожалела. Сколько я себя помню, она называет меня Лайлой.