Книга Ограниченный контингент. Рожденные в СССР - Тимур Максютов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Обматерив начальника рембазы, он потребовал к себе организатора салюта. Посыльные сбились с ног, но Маслова нигде не было. Кто-то предположил, что истерзанный начальник ГСМ зализывает боевые раны в госпитале.
Не нашедший истинного объекта применения, гнев генерала рвался наружу, как понос при дизентерии. Водолазов попёрся по территории базы, тыкая полковника носом, как напустившего лужу щенка.
– Почему бордюры не крашены? А это что? Деревья должны быть побелены на метр десять от грунта! Неудивительно, что у вас цистерны взрываются и солдаты по небу летают! С такими бордюрами вы скоро все туда улетите, к едреней матери!
Увидев внушительную делегацию во главе с генералом, часовой при складах в ужасе убежал в степь.
– Молчать, я вас спрашиваю! Где пожарный багор? А это что, опечатанный склад? Печать должна быть мас-тич-ная! А не плас-ти-ли-но-вая! У вас что тут, детский сад? Вы из пластилина фигурки лепите?
Генерал всем стокилограммовым корпусом развернулся к начальнику базы, ожидая пояснений по поводу фигурок. В мёртвой тишине из-за двери склада послышался нестройный дуэт:
Генерал прислушался с нескрываемым интересом.
Замполит базы срывающимся на фальцет голосом пояснил:
– Это радио забыли выключить, товарищ генерал-майор!
Дуэт уже заливался на мотив «Прощания славянки»:
И басом – припев:
– Да, вот до чего перестройка радио «Маяк» довела! Открывайте, менструаторы, блядь!
Генерал заколотил в ворота продсклада пудовыми кулаками.
* * *
Пока прибежал начальник караула Марат Тагиров с запасными ключами от продсклада, протрезвевшие от ужаса певуны успели спрятать в холодильнике совсем никакого Никиту Маслова.
Генерал тут же впаял начпроду и начвещу по пять суток ареста «от имени командующего армии». Гнев наконец-то нашел объект применения.
Подобревший зам командарма по вооружению поехал в гостиницу, напевая что-то про акацию. Остальные разбрелись по домам.
Увидев, что всё стихло, часовой осторожно вернулся на пост. Печать и замок были снова на месте.
* * *
Никита очнулся в кромешной темноте от ужасного мороза. Он пытался ощупью найти выход, но только натыкался на какие-то раскачивающиеся осклизлые предметы. Рука нащупала острые обломки мертвецки холодных рёбер и свисающие сверху железные крюки.
Никита с размаху сел на ледяной пол. Он всё понял.
Это – ад. На крюках висят тела грешников. Когда он замерзнет насмерть, его тоже так подвесят.
Всё справедливо. Он должен ответить за покалеченного мальчишку, за многолетний беспрерывный пьяный угар.
Мама, мамочка! Я обижал тебя, я воровал твои сигареты и деньги. Я хамил тебе. Прости меня!
Папа! Ради меня ты унижался, платил ресторанами и шмотками за мои грехи. А я постоянно подставлял тебя, позорил перед твоими друзьями.
Пришло время отдать все долги. Самому. Заплатить за всё.
Никита обхватил голову руками и завыл.
* * *
– Тащ сташленант, там часовой со второго поста звонит. Опять какая-то фигня на продскладе. Говорит, то ли воет кто-то, то ли поёт.
– Так вроде всех певцов уже повязали. Ладно, буди разводящего, схожу туда.
* * *
Через полчаса в тёплой караулке укутанный шинелями Никита Маслов грел руки железной кружкой с обжигающим чаем.
– Марат, представляешь, я думал, что умер и попал в ад.
– Никита, мы же материалисты. Нет ни рая, ни ада. Давай я бойца в казарму сгоняю, у меня там в канцелярии фляжка спиртяшки заныкана. Согреешься.
Маслов отшатнулся.
– Не-ет! Никакой отравы больше. Никогда.
Помолчал и добавил:
– Ад есть. Я там был.
* * *
Через два месяца начались массовые увольнения офицеров. Мы готовились к выходу из Монголии. В Прибалтике и Закавказье полилась кровь.
Империя разваливалась, смердя и харкая гноем, давя прогнившим телом своих детей.
Никита уволился тихо, без отвальной. В Москву к родителям он не вернулся, куда-то пропал.
В девяносто первом ушел из армии Марат.
* * *
В прошлом году Марат с женой и дочками поехал на Валаам – давно мечтали девчонкам показать эту красоту.
Во дворе Гефсиманской церкви осанистый священник разговаривал с туристами. Говорил хорошо, от сердца. О том, что и рай, и ад есть в каждом. И только от нас зависит, где мы окажемся после смерти. А надежду терять нельзя, потому Господь любит каждого из нас.
Надя прошептала Марату на ухо:
– Колоритный батюшка. И выправка, как у офицера.
Взлохмаченный парень в красной майке с Альбертом Эйнштейном на груди что-то бубнил о противоречии науки и религии.
– Ну, если есть рай и ад, то где ж они тогда размещаются? Координаты их известны? В какой они галактике?
Батюшка посмотрел на глумливо высунувшего язык Эйнштейна.
– Сын мой, не всё можно измерить рулеткой и разглядеть в телескоп. Ваш кумир, кстати, в Бога верил. Поверьте, рай есть. И ад есть.
И, пронзительно– знакомо глянув на Марата, тихо повторил:
– Ад есть. Я там был.
Октябрь 2006 г.
Некоторые хвалят американские университеты. Мол, туда принимают несчастных негров из Гарлема, которые только и способны, что мячик в корзину засовывать. И вместо того, чтобы сдохнуть с передоза или в тюрьме, становятся людьми и потом в НБА играют.
Фигня, у нас в былые времена в каждом ВУЗе та же тема была. Принимали всяких недоумков, которые всего-то и умеют, что с вышки в бассейн падать или профессионально душить товарища кимоном об шею.
В Свердловском доблестном военном училище таких было полно. У нас в группе учился Юрка Баранов, боксёр – полутяж. И пока мы подыхали в марш-бросках, мёрзли на тактике и тупо втыкали в философию, он культурно прыгал через скакалку в тёплом спортзале и онанировал грушу. У нас – сессия, а у него – спартакиада братских армий в Будапеште. Юрка какому-нибудь брату – мадьяру харю начищает, а с его зачеткой начкафедры физо ходит, лично оценки выпрашивает.
