Книга Рай?! или Из жизни обычных волшебников - Нестерова Елена

– Нет, я плохо что-то помню после смерти сына.

– Это неважно… Видишь ту балку, которая соединяет наши с тобой миры с другими. Один, два, три… В них мы могли бы попасть, если бы прошли по ней.

– Сол, я боюсь!

– Надо, Машенька, надо!

Я встала, медленно вытягиваясь во весь рост и, раскинув руки как канатоходец, сделала первый шаг.

– Маша, вставай и иди за мной! Что нам терять, в конце концов? Пару шагов под нами будет вода, и это – не смертельно, а потом начнётся твой мир. Ничего страшного не случится, если мы в него свалимся. Со мной это уже случалось. Перелезем в мой и начнём всё сначала.

Обдумав то, что я сказала, Маша встала и, последовав моему примеру, двинулась следом. Ветер трепал мои волосы, закрывая глаза, и я шла вслепую… а за мной, потеряв всякий страх, шла моя подруга. Она расценила мои слова «Нам нечего терять» буквально. И пока наглый ветер играл моими волосами, я сбавила скорость, а осмелевшая Маша догнала меня и дышала мне в затылок.

Если бы я знала, что безрассудство овладеет ею так неожиданно, я бы пустила Машу впереди себя, и мы давно бы были у цели, я же ползла как черепаха, боясь каждого шага. Ещё один шаг, и ещё один…

И тут моя нога попадает на соединение между балками, и я падаю вниз…

И снова я одна в чужом мире. Падение было жёстким, и ноги болели, особенно ступни. Словно в них вонзились тысячи кактусовых колючек, прошедшие сквозь обувь. Я сняла ботинки и начала осматривать ноги. Они покраснели и раздулись, а колючки оказались шипами какого-то кустарника. Как меня угораздило упасть в эти заросли?

Выдернув колючки из ступней, я вновь надела ботинки и сделала первый шаг… Боль пронизала всё моё тело. И с каждым последующим шагом я всё больше представляла себя Русалочкой из сказки, которой переделали хвост на ножки, но прокляли навеки этой нестерпимой болью.

Я села на камень и заплакала. Так долго и так истерично я не плакала давно, даже после всемирной катастрофы я не пролила ни одной слезы. Слёзы катились градом, и только когда мой организм потерял всю лишнюю влагу, я вытерла лицо рукавом и вновь встала, и пошла, превозмогая боль.

В мире, в который я попала, наступила ночь, и я шла наугад, пока не заметила вдали тусклый свет фонаря. Я так обрадовалась этому, что тут же забыла про боль в ногах, и бросилась бежать к свету. Мой мозг больше не думал о боли, ему было важно найти жителей этого мира и, чем быстрее я это сделаю, тем лучше.

В который раз я убедилась, что все наши горести и радости находятся у нас в голове. Опухшие ноги кровоточили, но мозг отключил эту проблему, а включил новую установку. Вскоре я увидела источник света. Это был небольшой, совершенно прозрачный домик с плоской крышей. Лишь одна стена была закрыта перегородкой, но и она не мешала осмотреть весь дом, не сходя с одного места. В доме суетился человек.

Я подошла совсем близко и уже хотела постучать, но тут я увидела нечто ужасающее, приковавшее меня к земле. Я больше не могла сделать ни шагу…

На стеклянном столе, что стоял в центре комнаты, лежала обнажённая Мария. А рядом, у ножки, валялась её одежда, алого цвета.

Мужчина средних лет выглядел слегка чокнутым, голова его крутилась из стороны в сторону, словно он искал кого-то, а движения были резкими, и руки тряслись, как у алкоголика.

Он с кем-то громко разговаривал и жестикулировал…

Но, осмотревшись, я поняла, что это был монолог, и в доме, кроме него, не было ни души, не считая несчастную Машу.

С того места, где я стояла, отчётливо было слышно каждое слово:

– Бедная женщина, и как её угораздило упасть в этот куст? И ведь самое странное, что я вовсе не заказывал это чудовище, не мечтал о нем. Какого лешего он вырос именно там, где свалилась эта чудная женщина? И ведь она не сразу умерла. Нет, не сразу, а изрядно промучилась, дёргаясь на кусте, загоняя в своё тело всё новые и новые ядовитые колючки, пока не испустила дух.

Он выдёргивал из тела несчастной шипы сантиметров по десять каждый, и кидал их в кучу окровавленной одежды. Чем больше колючек он вынимал, тем больше ручейков крови стекало со стола прямо на пол, звонко ударяясь о кафель.

– Жаль, что она уже мертва. Мы могли бы подружиться, а может быть, даже…

Тут он захихикал и подмигнул воображаемому собеседнику.

– Что ж, достаточно, наверное…

Колючек больше нет! Осталось её обмыть, как полагается…

Хотя, что уж изгаляться, всё равно я буду жарить её на костре и наверняка кожа вместе с ядом обгорит, и я её есть не буду. А дальше – сочное, ароматное мясо! Надоело жрать червяков да крыс. Фу, какая гадость! А эта женщина, истинный деликатес. Только для гурманов, таких как мы – брат.

И он вновь посмотрел вглубь комнаты и приветственно помахал рукой несуществующему брату. Затем мужчина взял белоснежную простынь и накрыл ею Машу, а сам вышел в противоположную дверь и стал разводить костёр. Он наложил огромную гору сучьев и поджёг её, радостно повизгивая как поросёнок, предвкушая вкусный ужин.

Я бросилась в дом и скинула простынь с головы Маши. Я долго вглядывалась в её лицо, надеясь обнаружить хоть какие-нибудь признаки жизни, но она была холодна и не дышала…

Я уже была готова запаниковать, но тут мой разум напомнил мне, что у трупов не течёт кровь. Если тело околело, то и кровь должна была свернуться, а тоненькие ручейки из каждой колотой ранки были тёплыми, и от них шла испарина, а значит, температура тела Маши была выше, чем температура в этом стеклянном доме.

Яд парализовал её, но не убил, и, возможно, пройдёт совсем немного времени и она очнётся? Я так надеялась на это. А этот гад уже жарить её собрался на вертеле, как кабанчика. Как нужно хотеть есть, чтобы изжарить себе подобного и съесть? Во что бы то ни стало, ценой собственной жизни я буду защищать мою подругу! Ей и так сильно досталось за последние дни, и она не заслужила погибнуть так дико и так нелепо.

И тут я поняла, что такое настоящий голод. Никогда ранее в своём мире я не испытывала этого чувства, что-то защищало меня от голода или от мыслей о еде, и лишь там, под водой, я впервые почувствовала слабость…

А ведь я не ела четверо суток, а может быть и больше, но я пила вино из той чудесной бутылочки… Это всё, что давало мне силы с первого дня пребывания в моём мире. Но где я нахожусь сейчас? И кто этот сумасшедший каннибал? Я даже не помню его среди тех, кто был в том доме. Или помню?

В памяти начали всплывать образы… Этот господин сидел в центре комнаты среди людей в «чёрном» – как я их назвала, и выделялся взъерошенной шевелюрой и странным взглядом, как, впрочем, и сейчас. Но не это было главным на данный момент. Собственные мысли пугали меня куда больше этого странного господина с раздвоением личности.