Книга Жизнь, как морской прилив - Кэтрин Куксон

— Мы сообщим его сестре. Она придет повидать вас, девочка.

Теперь Эмили не кивнула, отрешенным взглядом она смотрела им вслед. Сеп не любил сестру, ненавидел ее, он даже не пригласил ее на похороны жены, а когда она пришла, не пустил на поминки. Мак-Гиллби говорил, что она была никчемной, лживой, неряшливой дрянью, доковой шлюхой; он без обиняков отзывался так о ней. А теперь она придет, и все это будет принадлежать ей. Единственная родственница!

Дом, все, все, что принадлежало Сепу, будет принадлежать ей!

Эмили встала и оперлась о кухонный стол. Она крепко прижалась к столу и, держа руки за спиной, ухватилась за его край. Этот красивый дом - дом, который она любила, любила каждую вещь в нем. Дом, за которым она присматривала много лет. Девушка с трудом могла вспомнить время, когда она жила на Кредор-стрит. Даже когда она жила на Кредор-стрит, ей ночами снился этот дом, она мечтала работать в нем полный день. А в последние месяцы Эмили твердо знала, что это ее дом. Сеп вроде бы уже отдал его ей; она собиралась замуж за Сепа. Дом принадлежал ей.

Нет, нет, он ей не принадлежал. Эмили медленно повернулась, оперлась ладонями о стол. Она не была замужем за Сепом; она была его экономкой. Она не имела права претендовать даже на камень или доску в этом доме. Но разве это имело значение? Разве это имело значение теперь, когда Сеп был мертв?

Но почему умер Сеп? Вот о чем она должна спросить себя. На самом деле он умер из-за нее! Если бы она не ударила Тима Пирсли кочергой, Сеп никогда бы не пошел поговорить с ним.

Нет, нет, он все равно пошел бы. Синяки на теле Люси рассердили его... Люси. Если бы не Люси, Сеп был бы жив. Если бы она не настояла, чтобы Люси жила здесь... Но если бы она не настояла, то что было бы с Люси? О Боже! Эмили никак не могла собраться с мыслями. Что ей теперь делать? О Сеп. Сеп. Неожиданно девушка почувствовала безграничную, всепоглощающую тоску по нему; она хотела почувствовать крепость его рук, плотность его широкой груди, прижаться лицом к его шее. Она чувствовала себя в безопасности рядом с ним.

«Что же мне теперь делать? Выгонит ли Блэкмор меня из дома? Конечно, она меня выгонит. Нет, нет, не выгонит; не настолько же она плохая. Не будь такой глупой: конечно, она тебя выгонит».

Эмили рассуждала громко, почти кричала. Она зажала рот рукой. Девушка почувствовала, что ведет себя странно, просто сходит с ума. Куда ей идти? Что она будет делать? Сколько у нее оставалось денег? У нее было около двадцати пяти шиллингов, которые ей удалось отложить; после того как она дала шиллинг Элис Бротон, она больше не трогала шиллинг и шесть пенсов с тех пор, как Сеп увеличил ее зарплату. Еще у нее было около полукроны из денег, которые Сеп давал ей время от времени в воскресное утро, чтобы она могла пойти и купить себе что-нибудь. Она никогда их не тратила, она сохранила эти деньги. Но она никогда ничего не оставляла себе из денег, выделенных на хозяйство.

Хозяйство! Эмили сняла с каминной полки коробку. Там лежали шесть шиллингов и одиннадцать пенсов. Это был остаток хозяйственных денег за несколько недель. Девушка немного поколебалась, прежде чем взять эти деньги и положить в карман фартука. Потом она пошла в переднюю комнату и встала в нерешительности около бюро. Там, в потайном ящике, лежали деньги, много денег. Кольца и украшения, похоже, были использованы для приобретения того подарка для нее. И Сеп принес его прошлым вечером и отдал бы ей, если бы не проблемы с Люси. Но он собирался отдать подарок сегодня вечером. Он велел ей принарядиться, потому что это красивая вещь. Что же это за вещь?

Она могла бы сейчас открыть ящик и посмотреть. Но что будет, если войдет Блэкмор и увидит поднятую крышку?

Ну открывай же его, быстро!

Как будто подчиняясь внутренней команде, Эмили открыла ящик, собралась было нажать на кнопку, но, услышав, как открывается дверь, быстро задвинула ящик и опустила крышку бюро. Она была на кухне, когда Джесси Блэкмор вошла в комнату.

Эмили сразу же поняла, что та собиралась сделать, поскольку самодовольная Блэкмор просто лопалась от торжества; это ощущалось в ее голосе, который был высоким и почти визгливым, когда она закричала:

— Ну-ну, я вижу, что ты уже все знаешь и чувствуешь, что твое время здесь заканчивается, не правда ли, мисс? И раньше срока, потому что только смерть может открыть Сепу глаза на тебя. А он ушел, не правда ли? Я не ханжа. — Она теперь трясла головой. — Никто не скажет, что Джессика Блэкмор ханжа. Мы никогда не любили друг друга, но я его единственная, оставшаяся в живых, родственница. Так сказал полицейский и начальник из доков. — «Вы, миссис Блэкмор, являетесь единственной живой родственницей мистера Мак-Гиллби, а девочка очень плохо перенесла новость. Вам лучше пойти туда, — сказал он, — и взять все в свои руки. Нужно будет найти документы и кое-что сделать. Возможно, там есть завещание», — сказал он. Или... — она кивнула головой, — никакого завещания. Тем не менее я беру все на себя, а ты, мисс, знаешь, что должна делать!

— Да, я знаю, что могу сделать! — Эмили давилась словами. — Вам нет необходимости объяснять мне!

— Нет, я не должна тебе что-либо объяснять, ты все знаешь. Ты знаешь, как заловить в свои сети мужчину. Весь город говорил о тебе и о нем.

— Мы собирались пожениться.

— Ха! Только послушайте ее. Сколько тебе лет? Шестнадцать, как я понимаю, а он годился тебе в отцы. Вы собирались пожениться? Ха! Ну и смех...

— Мы собирались, собирались! Как только мне исполнится семнадцать! И никто не мог о нас ничего говорить, потому что не о чем было говорить.

— Если бы ты сказала это кошке, та выцарапала бы тебе глаза... Кого ты обманываешь? Жить здесь несколько месяцев с ним наедине, когда его жена прикована к постели и не способна ему что-нибудь дать в течение многих лет... И ничего между вами? И тебе хватает наглости смотреть мне в лицо, говоря об этом. Ну ладно. — Она покачала головой, одновременно снимая пальто и бросая его на стул. — Мы укажем тебе, где твое место; мы проследим, чтобы ты упаковала свои вещи и взяла только то, что принадлежит тебе.

У Эмили возникло желание поднять руку и ударить эту женщину по губам, но она знала, что будет, если сделает это. Женщина, подобная Джесси Блэкмор, выдерет ей волосы; она видела таких, похожих на нее, дерущимися в доках, катающимися в сточной канаве, вцепившись друг другу в волосы, как цепляются друг за друга рога диких животных. Она видела картинку, изображающую дерущихся животных, в школьном учебнике.

Эмили медленно оглядела кухню, не прощаясь с ней, нет, она хотела определить, нет ли в кухне чего-нибудь, принадлежавшего ей. Затем прошла мимо женщины в моечную и достала свой фартук из грубой ткани из-за двери. Это был гессенский фартук, который девушка использовала, когда убиралась в моечной и уборной. Она пришила к нему два кусочка войлока в качестве наколенников. Эмили медленно свернула его, а потом, так же не торопясь, вернулась в кухню, открыла дверь, ведущую на лестницу, и поднялась наверх. Джесси Блэкмор шла за ней по пятам.