Книга Сердце не обманет - Барбара Картленд

– Не надо было говорить, да?

– Нет, пора рассказать, что мы затеяли, – сказал Джон и в общих чертах обрисовал потрясенной матери план Джины.

– Но это же чудесно! – воскликнула Друзилла. – Все наладится, и мы заживем, как настоящая дворянская семья.

– Я занимаюсь этим не совсем ради этого, – сказал молодой филантроп. – Ради того, чтобы сохранить наше наследие для всех, кто живет в округе.

– Да что о них заботиться? Это выгодно нам, – сказала Друзилла.

– Нет, – решительно произнесла леди Эвелин. – Твой брат прав. Мы это делаем не ради себя, а для истории. Джина, милая, это превосходная идея. Я помогу вам чем смогу. Надеюсь, меня пригласят участвовать?

– Конечно, сударыня! – воскликнула Джина, восторженно вскакивая с кресла.

Леди Эвелин тоже встала и взяла ее за руки.

– А вы должны остаться и пожить у нас, моя дорогая.

– Мама! – встревожился Джон.

– Но, ваша светлость, я не могу…

– Можете. Если вы собираетесь все это организовать, нужно находиться в гуще событий. Невозможно же приходить и уходить каждый день, верно? Вы должны жить здесь как член семьи. Скажите «да», пожалуйста!

– Да! – воскликнула Джина. – Да, да!

Друзилла тоже вскочила, взвизгнув от восторга, и они втроем, взявшись за руки и приплясывая, стали кружиться по комнате. Джон наблюдал за ними с перекошенным лицом.

Чтобы не сойти с ума, он собирался держаться от нее подальше, а теперь девушка будет жить с ним под одной крышей.

Остаток дня Джина провела с Эмброузом, составляя списки, а Джон отправился осматривать другие части своего поместья. Он боялся, что не сможет скрыть смятения, охватившего его оттого, что мисс Уилтон останется с ними.

Было решено, что вечером Джина съездит домой за вещами и утром вернется в замок. Джон провел ее, поблагодарил за работу и долго смотрел вслед удаляющейся карете, пытаясь разобраться в своих чувствах.

Эта красавица обладала какой-то странной магией, и для него это было опасно. Он бы и хотел держаться в стороне от нее, но теперь это было невозможно.

* * *

Спустя час карета остановилась перед домом Джины, большим каменным особняком посреди обширных земель. Когда она вышла, лакей в напудренном парике открыл парадную дверь.

– Добрый вечер, мисс.

– Добрый вечер, Кэдмон.

– В библиотеке, мисс.

Когда она подошла к библиотеке, другой лакей в парике открыл ей дверь.

Отец Джины сидел за письменным столом и смотрел на ее мать, которая крутилась перед ним на прикаминном коврике. Он работал с какими-то чертежами, но отвлекся, чтобы посмотреть на жену.

– Милая, – сказала мать, увидев Джину, – посмотри, какое чудесное платье купил мне папа.

– Мама, оно прекрасно! – восхитилась Джина. – Какой насыщенный рубиновый цвет! Какой богатый бархат!

– Похоже, мне теперь придется в дополнение купить пару рубинов, – улыбнулся отец.

– Любимый, ты меня разбалуешь, – ласково произнесла его жена.

– А что тебе купить, моя дорогая? – спросил Сэмюель Уилтон у дочери.

– Ничего, папа, вы и так мне слишком много всего покупаете, – ответила она, целуя его в лоб.

– Это одно из удовольствий, которое дают деньги, – заявил мистер Уилтон, счастливо вздыхая. – Мужчина с деньгами может побаловать своих леди. Так что тебе купить, любимая?

– Ничего не надо, папа, – твердо повторила дочь.

Джина знала, что ее отец очень богат и может купить все, что она пожелает. Именно поэтому девушка не хотела его о чем-то просить. Она была очень похожа на мать и воспитывалась, как и подобает внучке приходского священника.

Сэмюель Уилтон начинал с мелких строительных подрядов, но дело ладилось, и постепенно он стал главой большой строительной фирмы, что дало подрядчику возможность вложить деньги в железную дорогу, которая в стране стремительно разрасталась. Это принесло ему баснословную прибыль.

Джина говорила Джону, что ее отец был дельцом, и это соответствовало действительности в той мере, в какой строителя можно было назвать дельцом. Но он был дельцом очень высокого полета.

Огромное состояние подняло предприимчивого строителя до самых верхов, он познакомился с влиятельными и могущественными людьми. Сэмюель Уилтон легко мог бы купить себе титул, но ему это было просто не интересно, поскольку в душе он продолжал оставаться простым человеком, который женился на дочери приходского священника и придерживался ее строгих принципов.

Жена вызывала у мистера Уилтона некое подобие благоговейного страха, ибо он знал, что она умнее его. Дочь вызывала у него страх по той же причине. Но любовь к этим двум женщинам наполняла весь его мир.

– Как все прошло в замке? – спросила Джину мать.

– Отлично, мама. И леди Эвелин пригласила меня пожить у них какое-то время. Завтра я снова туда еду.

– Собираешься стать герцогиней? – спросил отец, блеснув глазами.

– Нет, конечно! – тут же последовал ответ. – Мне интересен замок, я вчера вам об этом говорила.

– Знаю, знаю, замку нужны деньги. Или скорее герцогу нужны деньги. – Мистер Уилтон взял дочь за руки, глаза его загорелись. – Знаешь что, а давай я куплю тебе этого герцога!

– Сэмюель!

– Папа, ты что? – Джина чуть не разрыдалась. – Как ты можешь такое говорить?

Добрый мужчина непонимающе посмотрел на негодующих жену и дочь.

– А что? Что такого ужасного я сказал? Элиза, что я сказал?

– Это было некрасиво, – строго произнесла его жена.

– Почему? Почему?

– Наша девочка, естественно, хочет выйти замуж по любви.

– Но она может его любить, разве нет? Даже хорошо, чтобы она его любила. Так сделка будет выгоднее, а если я что-то и умею в жизни, так это заключать выгодные сделки.

Обе его женщины от таких вульгарных речей прикрыли глаза ладонями.

Чувствуя, что увязает все сильнее, но не понимая почему, мужчина попытался исправить положение.

– К тому же он красивый молодой человек.

– Ты его знаешь? – спросила Джина, убирая руку от лица.

– Никогда не встречал.

– Откуда же ты знаешь, что он красивый?

– Оттуда, что ты сама так сказала вчера вечером.

– Я не упоминала, как он выглядит.

– Да, вслух не упоминала, но мне было достаточно видеть, как загорались у тебя глаза, когда ты заговаривала о нем.

– Не было такого! – закричала Джина. – Он для меня ничего не значит. Ничего! Слышите?

– Хорошо-хорошо, любимая. Не нужно так кричать, а то я сейчас оглохну.