Книга И тогда оно упало мне в руки - Луис Реннисон

Когда я подошла к дому, Ангус уже лежал в засаде. Он прыгнул и вцепился в мои джинсы. И вот так — с камнем на душе и с Ангусом, повисшим на ноге, я вошла в дом.

Полночь

Его тошнит от таких, как я. Что он имел в виду?

Среда, 16 марта

Мы с Джаской идем в школу.

— Джас, — спрашиваю я, — а ты со своим Лапой до какого пункта дошла?

Джаска зарделась как красна девица и начала что-то мямлить.

— Эй, Джас, я ведь тебе все рассказываю.

— Лучше бы ты этого не делала.

— Джас!

— Нуу… Наш поход прошел на уровне.

— По поцелуйной шкале?

— Мы дошли до отметки шесть с половиной.

— Он всего-то поцеловал тебя в ушко?

Джаска запыхтела и стала подтягивать юбку одновременно с трусами.

— Знаешь, Джорджия, на одних поцелуях далеко не уедешь.

— Да? А вы что? Ходите по лесу и выковыриваете носами трюфели?

— Носами трюфели выковыривают свиньи.

— Да? А вы что? — не унималась я.

Джаска обозвала меня злючкой и сказала, что я бешусь из-за Дейва. Ох, она-то не знает, что дело не только в Дейве, но и в Оскаре, да еще в Марке Большой Варежке. И мне даже стало стыдно, что я такая испорченная.

На перемене

Мы с Рози перехитрили школьный «патруль» (Линдси с префектами) и на улицу не пошли. А вот Джаска с девчонками пошла и даже книжку с собой прихватила про выживание в условиях дикой среды.

Ястребиный Глаз считает, что школу нужно проветривать при любой погоде и что это полезно для здоровья. Ну конечно, «Грозовой переврал» по их мнению тоже полезная книжка, прямо классика. А там читать-то нечего. Тамошняя героиня слоняется по йоркширским болотам под пронзительным ветром и без конца причитает: «О, Хатлиф, твоя Кэти идет к тебе!» И т. д. и т. п. От такого чтения точно жить не захочется.

Так на чем я себя так грубо прервала? Ну да, я рассказывала, что на перемене учителя открывают окна и проветривают школу, а нас выгоняют на улицу. А поскольку окна открыты, мы с Рози залезли в кабинет биологии и решили там погреться — зажгли лабораторные горелки. На полках там всякие законсервированные экспонаты, в том числе мышка-полевка. Я машу мышке и говорю:

— Привет. А мой папа свалился в барсучью нору. — Это я ей вроде как сообщаю новости из родных мест, хотя мышка уже много лет безмолвно плавает в растворе и не дышит.

Рози решила поджарить на горелке банан. Это пожароопасно, но меня уже разморило от тепла, потому что я в пальто, а поверх него лаборантский халат. Пока Рози поджаривает банан, я рассказываю ей про Большую Варежку.

Рози выслушала меня и говорит:

— Ты же знала, что он дурак, зачем пошла? Да и вообще, у нас есть дела поважнее, это очень ответственная четверть.

Я изумленно смотрю на подругу:

— Только не говори мне про экзамены и что важна победа, а не участие.

Рози строго смотрит на меня поверх очков и отвечает:

— Не глупи. Я не про экзамены, а про то, как мы будем провожать Элвиса на пенсию.

На хоккее

На хоккее у меня сон как рукой сняло. Эх, люблю погонять клюшкой мяч, случайно ударяя себя по лодыжкам. Кровь быстрее бежит по жилам! Сегодня на воротах стоит П. Грин, а это гарантированная хохма. В защитной экипировке она похожа на огромную черепаху. Я просто ухохатывалась, глядя, как она выковыривает клюшку из сетки. Но самый, pièce de rèsistance[32] был, когда она завалилась на ворота и десять минут не могла подняться, шевелила лапками, как перевернутая на спину черепаха. Когда же, наконец, она поднялась, ей шайбой заехали по попе «в подгузниках», и она снова бухнулась на сетку.

Жестоко, но смешно.

У Джаски

17.00

Джаска с джасменом скоро опять идут в поход, и Джаска хочет похвалиться, как она подготовилась. Пришлось тащиться к ней домой — вот на какие жертвы идешь ради дружбы.

В комнате у Джаски идеальный порядок: на кровати мягкие игрушки рассажены по росту, очень грустное зрелище. Я посмотрела на это дело и говорю:

— Даа… Приехали.

Джаска роется в шкафу, что-то оттуда вытаскивает.

— Смотри, — говорит она, — почти армейский вариант. Водонепроницаемые штаны. Даже если я упаду в болото, то не промокну.

Я смотрю на эти штаны жуткого лимонного цвета и отвечаю ей:

— По-моему, это штаны от недержания.

— Джорджи, ты ничего не понимаешь, — говорит Джас. — У девушки обязательно должно быть хобби — все лучше, чем вешаться парням на шею и унижаться.

Она меня достала. Причем очень.

18.00

Но на этом демонстрация походной моды не закончилась. Джас похвалилась, какие у нее резиновые сапоги, плащ и пр. и пр.

С чувством исполненного долга я отправилась домой.

Мне хотелось дойти как можно быстрее, поэтому я представила, что я маленькая девочка и скачу на лошадке. Я помчалась галопом — и-го-го! — подхлестывая лошадку воображаемым прутиком. Дорога была пустынной, и Черная Звезда (так я назвала лошадку) скакала галопом, и на боках ее выступала пена. Я всякий раз поддавала ей прутиком, и мы неслись так, что ветер в ушах свистел! Нно, милая! — приговаривала я. — Нно! А потом — тпру! — потому что нам пора было переходить дорогу. Смотрю, а на той стороне — Дейв Смехотура. Замечательно. Спасибо, Господи, ты меня круто подставил. Я вся красная и потная, без косметики, да еще на «лошадке».

Дорогу я перешла, преисполненная достоинства и холодная, как айсберг (хотя дышала как загнанная лошадь).

— Джорджия, а что это ты меня игнорируешь? — окликнул меня Дейв.

— Что тебе надо? — сказала я, не сбавляя шага, а сама с ужасом подумала: у меня, наверное, прическа сейчас похожа на хвост бешеной лошади.

Но Дейв не отстает, идет следом. Это называется — игнорирует мое игнорирование. Меня это бесит. А потом еще он меня и за руку схватил.

— Джорджия, ну посмотри на меня. Может, хватит злиться? Ведь я же не твой парень, а ты не моя девушка. Ты ведь сама не захотела. А потом я встретил Рашель, она хорошая, она ведь тоже человек…

Но у меня даже мускул на лице не дрогнул.

Дейв улыбнулся и говорит:

— Разве мы не можем просто дружить? Ведь нам было так весело друг с другом.

Что ж, он прав. Пусть из нас не получилась влюбленная парочка, зато Дейв как никто умеет смешить.

Как-то так, без всякого напряга, мы оказались в кофейне, где я и рассказала Дейву про Марка Большую Варежку.