Книга Хроника белого террора в России. Репрессии и самосуды (1917-1920 гг) - Илья Ратьковский

18 (5) февраля 1918 г. началось наступление германских войск после срыва Брестских мирных переговоров с Советской Россией. Начало водворения немецких порядков на занимаемых территориях. Советской прессой фиксировались акты массового террора со стороны германских войск. По сообщениям газет, в Рыльске было расстреляно 60 советских деятелей, в Обояни и Путивле – до 130 человек, после взятия Николаева в течение 3 дней – более 5 тыс. человек, Севастополя – 530 матросов и солдат, Юрьева – 119 солдат, Ревеля – 50 солдат и т. д.[158] Расстрелы производились и союзными германскому командованию украинскими частями. По данным В. Владимировой, на наш взгляд, возможно, преувеличенным, только по Полтавской губернии гайдамаками было расстреляно до 8 тысяч военнопленных-интернационалистов[159]. Массовые казни имели место и в других городах[160]. Но существенно другое обстоятельство этого наступления: германская оккупация (интервенция) стала фактором, который ужесточил формы ведения Гражданской войны, отчасти развязав ее[161].

19 (6) февраля 1918 г. издан приказ Войскового круга о введении на Дону военных судов. Образованным военным судам было предписано немедленно приступить к работе[162]. Несмотря на непродолжительность их функционирования, военному суду были преданы 11 казаков станицы Грушевской[163].

22 (9) февраля 1918 г. – начало Первого Кубанского (Ледяного) похода. Добровольческая армия генерала Л. Г. Корнилова покидает Ростов, уходя на Кубань к Екатеринодару. Участник вышеупомянутого похода Роман Гуль делает характерную зарисовку последнего дня пребывания в городе: «Откуда-то привели в казармы арестованного, плохо одетого человека. Арестовавшие рассказывают, что он кричал им на улице: «Буржуи, пришел вам конец, убегаете, никуда не убежите, постойте!» Они привели его к командующему участком молодому генералу Б.[164] Генерал сильно выпивши. Выслушал и приказал: «Отведите к коменданту города, только так, чтоб никуда не убежал, понимаете?» На лицах приведших легкая улыбка: «Так точно, ваше превосходительство». Повели… недалеко в снегу расстреляли… А в маленькой, душной комнате генерал угощал полковника С. водкой. «Полковник, ей-богу, выпейте. – Нет, ваше превосходительство, я в таких делах не пью. – Во-от, а я, наоборот, в таких делах я люблю быть в полвиста, – улыбался генерал»[165]. Это не было единственным случаем расстрелов в городе. Расположение корниловских частей в эти сутки обстреливалось рабочими из Темерника. В ответ высылались дозоры, которые расстреливали подозрительных лиц на месте[166].

23 (10) февраля 1918 г. в день открытия Закавказского сейма, созванного Закавказским комиссариатом, по приказу его главы – грузинского меньшевика Е. П. Гегечкори, был расстрелян пробольшевистский рабочий митинг в Александровском саду в Тифлисе[167]. Митинг был созван стачкомом железнодорожников. Стрельба велась в основном по президиуму митинга. В результате было убито, по разным данным, 5 человек, ранено 13[168]. Сами обстоятельства этого митинга стали в дальнейшем предметом споров. Правительственная сторона, стремясь избежать обвинений в прямом насилии, утверждала о первых выстрелах со стороны митингующих в сторону пришедшего отряда правительственной милиции. В результате чего, согласно правительственной версии, один милиционер погиб, а у другого оторвало пальцы. В свою очередь устроители митинга утверждали о провокации: «Никакого выстрела со стороны участников митинга не было. Наоборот, после того, как подошедший к митингу отряд т. н. «красногвардейцев», с красным знаменем в руках, своими успокоительными знаками и возгласами внушил уверенность собравшимся, что идут «свои», – митинг приветствовал их аплодисментами и криками «ура». Залпы были ответом не на выстрел и убийство со стороны митинга, а на радостные приветствия рабочих по адресу явившихся… убитый милиционер действительно имеется, но он убит случайно своими же, выстрелом из пулемета, другому оторвало пальцы благодаря собственному неумению обращаться с пулеметом. Все это, как и многое другое, надеемся, будет установлено следствием, при каких бы ненормальных условиях последнее ни велось»[169].

24 (11) февраля 1918 г. конным отрядом С. М. Буденного освобождена станица Платовская Сальского округа на Дону. Внезапное появление красного отряда предотвратило новый массовый расстрел в станице. «После освобождения станицы жители рассказывали нам о том, как белогвардейцы расправлялись со сторонниками Советов и вообще с людьми, отказавшимися выступить на их стороне, или с заподозренными в связях с красными партизанами. За те два дня, что белые находились в станице, ими было убито триста шестьдесят пять человек, в том числе женщины, старики и дети. Среди расстрелянных оказались председатель станичного Совета Сорокин и другие не успевшие скрыться активисты. Начальника почты Лобикова и начальника милиции Долгополова, которые при объявлении в станице Советской власти сорвали вывеску станичного атамана и прикрепили вместо нее вывеску станичного Совета, белогвардейцы связали, обложили пучками сена, облили керосином и сожгли на станичной площади. При этом зверском акте присутствовали генерал Гнилорыбов, офицеры казачьих сотен и их жены». Всего С. М. Буденному удалось освободить около 400 заключенных, жителей станицы и близлежащих хуторов[170]. Это не было единичным случаем белоказачьего террора на Дону, зафиксированного в воспоминаниях С. М. Буденного. Так, вскоре в одну из ночей в Платовскую прибыли беженцы из хуторов Дальнего, Соленого, Сухого и других. Они сообщили, «…что в хутора ворвались белые казаки и учинили расправу с жителями: многих советских активистов зарубили и расстреляли, а в хуторе Хирном некоторых жителей побросали в колодцы живыми»[171].