Книга Ради любви… - Одри Хэсли

В тот день, когда родился Сидди, она вложила в руки этой женщины, которую любила как мать, самое дорогое, что у нее было, и прошептала:

— Принимай внука, Леонора.

— У моей Ливии не было бабушек, но мне повезло, у меня-то одна бабушка имелась. — Слезы радости текли по щекам Леоноры, и слова, с которыми она обратилась к живому свертку, были произнесены дрожащим голосом: — Моя бабушка любила меня, и я буду любить тебя больше жизни. А ты будешь называть меня бабушкой.

Наблюдая эту сцену, Шерил поняла, что на земле просто не существовало лучшего способа отблагодарить старшую подругу за все, что та для нее сделала.

— Доктор Спенсер, доктор Спенсер!

Шерил запаниковала, увидев бегущую к ним медсестру, но, когда услышала, что дело не касается ее сына, успокоилась.

— Катастрофа в пригороде! — запыхавшись, выпалила медсестра. — Подробностей не знаю, но там срочно нужен хирург, а вы сейчас единственный, кто свободен.

Сидни встал.

— Извини, Шерил, мне надо ехать. Но как ты тут…

— Не беспокойся, поезжай. Сидди в надежных руках, а твоя помощь сейчас требуется еще кому-то.

— Мне страшно не хочется покидать тебя в такие минуты! Ведь я даже не знаю, когда вернусь.

Шерил показалось, что Сидни еще что-то хочет сказать, но вместо этого он взял ее руку, поцеловал и быстро направился к поджидающей его машине «скорой помощи».

Побродив еще немного по саду, Шерил вернулась в палату, села рядом с пустой кроватью и уронила голову на подушку, где совсем недавно лежала головка ее малыша.

Сначала она думала, что ей плохо от страха за Сидди, за его здоровье, но вдруг поняла, что это не так. Интуиция подсказывала ей, что с сыном ничего плохого случиться не может. Нет, терзавшие Шерил страхи вызваны вторжением в их жизнь Сидни, ибо она не хотела делить с кем бы то ни было любимое чадо.

Но как соотнести это с ее чувствами к самому Сидни? Любовь, которую она испытывала к нему в пору невинности и наивной доверчивости своих девятнадцати лет, сохранилась до сих пор. Шерил любила его при солнечном свете неведения, любит и теперь, в сумерках знания. Да, она все еще любит его.

Его предательство произошло так неожиданно, жар любви остыл в его глазах в единый миг, он смотрел на нее взглядом равнодушного незнакомца… Но ни разум, ни сердце Шерил так и не смогли приспособиться к перемене, никогда не забывала она того невероятного счастья, которое продолжалось столь недолго.

И теперь, спустя столько лет, Шерил увидела слезы, которые он проливал, глядя на их сына. Когда-то в прошлом, защищенная любовью Сидни, она чувствовала себя в безопасности… Теперь ее сын начинает чувствовать то же самое.

Шерил вжалась лицом в подушку. Любовь к ребенку дается навсегда — однажды дарованная, она уже не может быть отнята. Шерил отказывалась признать мысль, возникшую в ее сознании. Любовь мужчины и женщины — материя особая, обремененная непостоянством темной страсти. Любовь мужчины к своему ребенку нечто другое. Чувства Сидни к сыну теперь никогда не угаснут… Никогда!

Мечту об отце, который однажды появится, Сидди таил от всех, но теперь, когда она сбылась, он вот-вот обрушит на мать лавину вопросов. И его пытливый ум ничего не оставит без внимания.

Шерил могла бы, пожалуй, рассказать сыну о невообразимом счастье, обретенным ею в первый приезд в Новую Зеландию. Но как рассказать малышу об опустошенности и одиночестве, с которыми она уезжала из страны, которую успела полюбить? О тоске, по сей день отравляющей ее существование?

Ах, если бы не случай, Шерил никогда не попала бы в роскошный «Лунный цветок» и не встретила бы там Сидни, чей дядя был владельцем этого отеля!

Судьба ее сложилась бы иначе, если бы не великолепный шоколадный торт, который Шерил столь необдуманно предложила своему знакомому занести в отель для последующей передачи некоему Сидни Спенсеру… Какого черта она не позволила ему потратиться на посыльного!

Шерил собиралась оставить коробку с тортом у портье, но в тот момент, когда произносила имя человека, которому следует передать посылку, Сидни как раз проходил через фойе, и с этого момента судьба Шерил сделала крутой вираж.

Она не рассказывала Сидни о почти еженощных тяжких испытаниях, о буйных вечеринках на вилле, где остановилась, ибо, находясь рядом с ним, была слишком переполнена чувствами, чтобы тратить время на разговоры о постороннем. Но через три дня после отъезда Сью, когда один из хмельных гостей вечеринки ворвался в комнату Шерил и агрессивно предложил позабавиться, Шерил вынуждена была спасаться бегством. Она мчалась босиком по пустынному пляжу, не в силах унять испуг.

Встреча с Сидни, одиноко бредущим вдоль прибрежных скал, была просто чудом. Даже тусклый лунный свет не мог замаскировать тревогу в его глазах, когда он заключил Шерил, задыхающуюся и взъерошенную, в свои объятия. Она не стала рассказывать ему всего, объяснила лишь, что сбежала с виллы от осточертевшего шума и гама вечеринки.

Свободных мест в отеле не оказалось, и Шерил до сих пор отчетливо, будто это было вчера, помнила, как Сидни смутился, предложив ей переночевать в одной из комнат большого номера, принадлежавшего его семье.

— Неизвестно, сколько они еще будут шуметь на этой вилле, так что вряд ли вы сумеете там выспаться, — продолжал он. — Мой дядя редко остается здесь на ночь, а сам я прекрасно переночую в одном из служебных помещений. Мне бы не хотелось, Шерил… не хотелось бы вас скомпрометировать.

Глубоко тронутая и этим старомодным словом, и смущением Сидни, Шерил тотчас высказалась, что, мол, не стоит ему стеснять себя и что ничего страшного не случится, если они переночуют в одном номере.

Но с ее стороны это было всего лишь легкомыслием невинности. Несколько безобидных прикосновений, и обоюдная страсть вспыхнула и разгорелась с такой силой, которой они не могли уже противостоять. Позже, когда Шерил отдала Сидни и тело, и душу, с губ ее сорвался стон счастья и наслаждения.

А утром, увы, им предстояло расстаться, поскольку Сидни нужно было на несколько дней уехать с отцом в Крайстчерч. Но и в отсутствие Сидни Шерил чувствовала себя окутанной чудотворным облаком его любви, как будто мир стал совершенно иным, гораздо более добрым, и даже постоянные ночные гулянки на вилле почти не беспокоили ее.

Да и Элис, хозяйка виллы, оказалась гораздо дружелюбнее, чем можно было подумать, любезно согласившись проводить Шерил в отель. Это было в первый день разлуки, когда Шерил, поскольку на вилле телефона не было, отправилась ждать звонка Сидни в фойе «Лунного цветка». Правда, в тот же день обнаружился и подлинный мотив поступка Элис — ее живой интерес к Мартину Картрайту, красивому студенту экономического факультета, который летом подрабатывал в отеле барменом. Но интерес этот явно не получал со стороны молодого человека достойного отклика.

Когда на третий вечер Шерил пришла в отель, в баре шло необычное для этого места веселье с распитием шампанского. Переговорив по просьбе Элис с Мартином, Шерил отправилась ожидать звонка из Крайстчерча. Мысли, как всегда, были заняты Сидни. Вчера, разговаривая с ней, он огорченно сказал: