Книга Украденная субмарина. К-129 - Михаил Вознесенский

14.05. «ИМЕЮ ТРЕХ РАНЕНЫХ И ОДНОГО ЧЕЛОВЕКА С ОТОРВАННОЙ НОГОЙ. НЕ ПРИМЕНЯЛ НИКАКОГО ОРУЖИЯ, ВКЛЮЧАЯ ПУЛЕМЕТЫ. КАК НАСЧЕТ СРОЧНОЙ ПОДДЕРЖКИ, ЭТИ ПАРНИ ЗАДУМАЛИ НЕЛАДНОЕ. МЫ ПРОСТО В ЗАДНИЦЕ, ПОТЕРПИМ, НО НАМЕРЕНИЙ СОПРОТИВЛЯТЬСЯ НЕТ»

14.13 «УНИЧТОЖАЕМ ВСЕ ЛИСТЫ КОДОВЫХ КЛЮЧЕЙ И ЭЛЕКТРОНИКУ ПО МЕРЕ ВОЗМОЖНОСТЕЙ. МЫ ВСЕ ЗАНЯТЫ СЕЙЧАС ТОЛЬКО ЭТИМ. ВОКРУГ ТУМАН, ВИДИМОСТЬ ПОЧТИ НУЛЕВАЯ»

14.30 «УНИЧТОЖЕНИЕ ВСЕХ ФАЙЛОВ НЕЭФФЕКТИВНО. ЧАСТЬ ДОКУМЕНТОВ И ОБОРУДОВАНИЯ, ВОЗМОЖНО, БУДЕТ СКОМПРОМЕТИРОВАНА»

14.32 «СЕВЕРНЫЕ КОРЕЙЦЫ НА БОРТУ. 4 ЧЕЛОВЕКА РАНЕНО, ОДИН В КРИТИЧЕСКОМ СОСТОЯНИИ. УХОЖУ ИЗ ЭФИРА И РАЗРУШАЮ ПЕРЕДАТЧИК»

Это было последнее сообщение Бучера. Он продержался под обстрелом целых два часа. За это время к нему на выручку успели бы прилететь даже с Окинавы! Американское командование в этом районе имело 450 истребителей-бомбардировщиков типа «Фантом». За считанные минуты они могли разнести бы в щепки весь этот корейский москитный флот, причем абсолютно по праву — защищая достоинство своей страны, пресекая акт пиратства в нейтральных водах…

Когда через сутки взорвалась возмущением американская печать, чины Пентагона сослались на нелетную погоду. Однако же были еще авиабазы в Южной Корее и, наконец, был «Энтерпрайз». Атомный ударный авианосец с кораблями эскорта барражировал в Японском море, в каких-нибудь 10–15 минутах полета своих палубных штурмовиков. Но команды на взлет не поступило.

Один убит, четверо тяжело ранены, девять человек задеты пулями и осколками. Из строя выбыло двадцать процентов экипажа. Американские газеты любят и умеют оперировать числами для пущей наглядности. Пропорционально авианосцу получилась бы убыль до тысячи человек.

Может быть, самым разумным для Ллойда Бучера было пойти по пути Руднева, каперанга русского императорского флота — открыв кингстоны, затопить «Пуэбло», как в свое время в этих же водах пустили ко дну крейсер «Варяг»? В зимнем море немалый риск высаживать людей в шлюпки, да еще с ранеными. Кто знает, а вдруг корейцы, озлобленные неудачей, просто выкосили бы пулеметами нежелательных свидетелей. Бучер приказал прекратить уничтожение документов, когда увидел, что на одном из корейских катеров открыли крышку торпедного аппарата…

Впервые за 160 лет на палубу американского военного корабля ступил неприятель! Моряков «Пуэбло» согнали на нос, связали, завязали глаза. Слабое сопротивление американцев было сломлено кулаками, пинками и штыковыми уколами. Под дулом «Калашникова» вахтенных на мостике заставили дать ход в сторону Вонсана. Когда судно уже с гарантией углубилось в территориальные воды КНДР, ход застопорили, и на «Пуэбло» высадилась группа высокопоставленных офицеров. Гражданский лоцман-кореец повернул рукоятку машинного телеграфа на «малый вперед» и сам встал к штурвалу. На время досмотра корабля, которым руководил северокорейский полковник Ким Чжун Рок, команду «Пуэбло» согнали в форпик.

В Вонсане пленники со скрученными руками и завязанными глазами были высажены на берег и оказались перед разъяренной толпой гражданских корейцев, которые пронзительно кричали, оскорбляя американцев. На темноволосых и смуглых моряков испанского происхождения с кулаками набросились солдаты: они решили, что перед ними их южные капиталистические соплеменники. Пленников с трудом спасли от линчевания, посадили в автобусы с закрашенными стеклами и повезли к поезду, окна которого тоже были светонепроницаемы.

На рассвете поезд прибыл в Пхеньян. Ранним утром 24 января 1968 г. 82 американских моряка переступили порог пхеньянской тюрьмы, где их сразу же развели по камерам. Система отопления отсутствовала как таковая. Голые электрические лампочки постоянно держали включенными (выключатели находились в коридоре), окна закрывали глухие ставни, а коридоры были едва освещены. Ледяной воздух пронизывали зычные командные окрики, звуки ударов и нечеловеческие вопли.

Американцам объявили распорядок дня. Подъем в 6 часов утра, репа на завтрак в 6.00, она же снова в 14.00 и в 20.00. Отбой в 22.00. В камерах кувшин воды на маленьком столе, четыре стула, на которых заключенные были обязаны сидеть в течение целого дня, не смея прилечь. Всякие разговоры между собой строго запретили, головы полагалось держать опущенными, и вставать по стойке «смирно», когда кореец входил в камеру. В туалет выводили два раза в день.

В тюрьме Пхеньяна коммандер Бучер был допрошен и избит первым. Ему даже не перевязали рану. Корейцы добивались «чистосердечного раскаяния», причем в выражениях буквально следующих: «Пуэбло» вторгся в воды КНДР как шпионский корабль, посланный преступной администрацией Джонсона, чтобы спровоцировать новую корейскую войну. Текст признания в духе «чух-чхе» был уже написан.

Бучера поставили на колени, и он услышал резкий стук… но это был всего лишь молоток. Он еще жив. Корейский офицер сказал: «Хорошо, что вышла осечка. Он не стоит пули. Забьем его камнями, как собаку!» В первую ночь он так ничего не подписал.

— Ты ничего не выиграл, — брызгая слюной, кричал ему в лицо желтый человечек с армейскими погонами старшего полковника, — час назад наше радио уже передало твое признание. Ты грязный шпион, мир презирает тебя.

Избитый до потери сознания, Бучер твердил, что он находился в международных водах. Он продолжал настаивать, чтобы помогли его раненым и позволили встретиться с командой. Ему протянули авторучку — подпиши, или умрешь раньше своих истекающих кровью людей. Бучер ничего подписывать не стал.

На вторую ночь, после нового избиения, его куда-то повели в темноте. В едва освещенной камере пыток ему показали чье-то истерзанное тело со слабыми признаками жизни, висевшее на стене в кандалах. Бучеру объяснили, что это южнокорейский шпион. Несчастный был еще жив. Голова ужасно раздулась, один глаз выпал из глазницы и раскачивался на нерпе, было хорошо видно, как неестественно выпирают переломанные кости… Старший полковник с пафосом произнес:

— Вот так мы поступаем с вражескими лазутчиками!

Корейцы пригрозили Бучеру: если он немедленно не признается в совершенных преступлениях, они начнут убивать его команду, начиная с самого молодого, до тех пор, пока командир не признается. Самый молодой моряк был принесен в камеру Бучера.

Бучер наконец сказал, что он подпишет документ. Корейцы настояли, чтобы факт собственноручной подписи был снят на кинопленку, а устное признание зачитано полностью у микрофона для передачи по пхеньянскому радио. Перед камерами Бучер выглядел сломленным и напряженным. Он медленно начал читать бумагу, написанную партийными пропагандистами северян. Было понятно, что американец такого никогда не напишет. При чтении Бучер нарочно коверкал обычные слова, произносил предложения слитно, до потери смысла. Все это выглядело ужасной репризой перед лицом смерти. Бучер нашел свое оружие.

ЗАЧЕМ АМЕЛЬКО «ВОЕВАЛ» С АМЕРИКОЙ?

Адмиралы, каперанги — все встали, когда в зал заседаний Военного совета ТОФ вошел Чернышев. Звезда Героя на лацкане. Немцы звали его генерал Лукаш. Он и в самом деле был генерал-майором, командовал соединением партизан, руководил подпольными обкомами. Четверых Лукашей повесили немцы в белорусском Полесье, а партизанского командира так и не поймали. Почему-то он всегда этим гордился, часто этот факт упоминала краевая пресса. А чем гордиться-то — что четверых невинных вздернули?