Книга Меня хранит твоя любовь - Джеки Браун

— Ты голодна?

Прекратив жевать, Роз покачала головой. Его взгляд остановился на ее губах.

— Лгунишка, — последовал мягкий упрек. Мейсон вынул из холодильника пластиковый контейнер и открыл крышку, принюхиваясь.

— Спагетти еще ничего. Я варил их пару дней назад, — пояснил он в ответ на ее вопросительно поднятую бровь.

— Ты не должен меня кормить.

— Тут хватит на двоих. Я всегда делаю слишком много. Кроме того, моя мама всегда говорила, что есть одному в присутствии гостей неприлично. Я бы сейчас не отказался перекусить, и быть грубым мне не хочется. Что скажешь, Рози?

— Раз так, тогда давай.

Пока он разогревал спагетти — конечно же, на плите, а не в микроволновке, — Роз разлила по чашкам шоколад, добавила для себя щедрую горсть ирисок. Отхлебнув из чашки, она обнаружила, что поспешила — шоколад оказался слишком горячим. Верхней губе досталось больше всего — пришлось спешно ее облизывать. Мейсон выбрал именно этот момент, чтобы обернуться. В глазах у него вспыхнули искорки, не исчезнувшие и после того, как он расположился напротив нее за стойкой.

Отпив из своей чашки, он молча уставился на Роз. Девушка забеспокоилась. Может, ему не нравятся ее слишком короткие, как у мальчишки, волосы?

Она ненавидела себя за суетливое волнение. Какое ей дело, что он думает о ее внешности? Но факт остается фактом — его мнение ей небезразлично.

Наконец он сказал:

— Знаешь, Рози, у меня есть красное вино, которое пойдет к спагетти куда лучше горячего шоколада.

Роз улыбнулась.

— Почему нет? Вести машину я не собираюсь — и на лыжах кататься тоже.

К тому времени, как спагетти были посыпаны сверху сыром пармезан, Мейсон разлил вино и накрыл маленький столик. Некоторое время они ели в молчании, потом Мейсон медленно проговорил:

— Я обдумал слова Марни относительно поисков твоей семьи. Пусть Марни любит лезть куда не просят, но в данном случае к ней стоит прислушаться. Я могу кое-куда позвонить, сдвинуть дело с мертвой точки. В том случае, если ты хочешь их найти.

— Не хочу, — ответила Роз. Ответила на автомате, запустив давно отработанный механизм самозащиты, никогда, впрочем, не оберегавший ее полностью от получения ударов извне.

Мейсон кивнул и снова взялся за вилку, но Роз перехватила его руку.

— Нет, хочу. Хочу найти.

В хриплом шепоте произнесенное едва можно было разобрать. Слезы застилали ей глаза.

Мейсон повернул свою руку ладонью вверх, с силой сжал ее пальцы.

— Все в порядке, — просто сказал он.

— Но они не хотят меня. Я им не нужна…

— Зато ты нужна мне. — Похоже, Мейсон сам удивился, сказав это. Но назад слов не забрал.

Они такие разные. Босс и наемная работница, владелец жилья и постоялица. Он врос корнями в здешнюю жизнь, глубокими и разветвленными, сравнимыми с корнями деревьев на берегу озера Верхнее. Она — как перекати-поле, у нее корней нет вовсе. Ничего хорошего не может получиться от смешивания бизнеса с удовольствием, дружбы с физической близостью.

— Ты прекрасна, Рози, — мягко произнес Мейсон. Потом встал и, не отпуская ее руку, принудил и Роз подняться.

— По-моему, вино ударило тебе в голову, — улыбнулась она, пытаясь разрядить обстановку. Но ответной улыбки не последовало.

— Думаю, ты испугалась, что я собираюсь снова тебя поцеловать.

— А ты собираешься?

Он завладел другой ее рукой, обвил обе вокруг своей шеи и взял в ладони ее лицо.

— Тебе лучше поверить заранее.

Наверное, следует извиниться и откланяться, подумала Роз, вместо того наклоняясь вперед. Пусть только в воображении, но как прекрасно представить, что ее место именно здесь, что ее человек — Мейсон.

Поцелуй закончился, но они не могли оторваться друг от друга. Особым искусством обольщения Роз не обладала, но решила попытаться.

— Тут так жарко.

Произнеся это, она без долгих раздумий сняла свитер, оставшись в одной из его старых рубашек. Ничего сексуального в рубашке не было, но Роз посчитала, что жест довольно красноречив и намек послан.

И понят, решила она, когда он ответил:

— Да. Жарко.

Мейсон стянул через голову свой свитер. Под ним на нем оказалась утепленная рубашка, подчеркивавшая широкую грудь и плоский живот.

— Что на десерт, Мейсон?

— Чего бы ты хотела?

Обмениваясь подобными многозначительными фразами, можно было продолжать игру неопределенное время. Но Роз всегда предпочитала словам действия.

— Хм, прошлый поцелуй мне понравился. Почему бы не рискнуть еще раз и не посмотреть, что выйдет?

Она не стала дожидаться инициативы от него. Поцеловала его сама. Ее руки проскользнули ему под рубашку, забегали по теплой упругой коже.

Мейсон застонал и прервал поцелуй, но только чтобы нетерпеливо опуститься губами по щеке к шее.

— Да, да, — бормотала она.

Жаркое дыхание Мейсона заставляло ее дрожать в предвкушении, а может, виной тому — его жадные руки, задравшие вверх ее рубашку и бродившие где-то в районе живота. Роз втайне радовалась, что в ее власти оказалось довести его до сумасшествия, ибо она ни на секунду не сомневалась, что именно так можно определить происходящее между ними.

Я, похоже, не в себе, думал Мейсон. Следует признать, что в последнее время, он часто позволял себе фантазировать на тему «в постели с Роз», но собирался продвигаться вперед медленно и постепенно.

Однако тело Мейсона не соглашалось подстраиваться под его планы. Он отодвинулся, пытаясь стряхнуть наваждение. Роз лишь посмотрела на него, глаза — громадные и вопрошающие. Он поднял руку, коснувшись ее волос, забрался пальцами в их короткую, встрепанную массу, с самого начала покорившую его.

— Раньше они были длинными, — тихо сказала она. Он кашлянул, пытаясь представить их такими.

— Насколько длинными?

Она приставила руку к месту чуть повыше локтя.

— Они были… красивыми. Сейчас с ними легче справляться.

— Возможно, но мне нравится так, как есть.

— Правда?

— Правда, — подтвердил он и опять прижался к ее рту губами.

Поскольку несколько минут назад тон задавала она, то теперь наступил его черед. Слова подождут. И Мейсон пустил в ход руки и губы, пытаясь выразить свои чувства, сказать ей, как она прекрасна, чувственна, желанна.

Когда он дотронулся языком до мочки ее уха, она застонала, задрожав всем телом. Ему впервые встретилась женщина, столь отзывчивая на прикосновения. Это распаляло воображение Мейсона и его собственную жажду.