Книга Идеальное преступление - Иван Сербин

— Почему не получится?

Андрей был не то чтобы ошарашен, но несколько обеспокоен таким поворотом событий. Обычно заседания кредитного комитета банка Чернозерский возглавлял лично.

— Тестюшка решил открыть в Стокгольме наш филиал. Мне придется завтра лететь в Швецию, подписывать протокол о намерениях. Денька на три. Да не волнуйся ты так. — Чернозерский улыбнулся. — Все будет в порядке. Тестюшка сам берет у себя деньги, чтобы заплатить себе же. Все начальники отделов об этом знают. Так что проблем с голосованием не будет. Кредит поддержат.

— Странно, что он решил послать вас именно в тот момент, когда нужно выплачивать такие деньги, — пробормотал Андрей.

— Странно — не странно, какая разница? — вздохнул устало и серьезно Чернозерский. — Никогда не разберешь, что у тестюшки на уме. Хотя потому папашка Вихрев и держится на плаву. Ха! — громко и язвительно усмехнулся он. — Представляешь? Восемь классов и путейно-ремесленное заведение. Однако всех его бывших коллег уже «съели», а тестюшке моему, слесарю-многостаночнику по партийной линии, хоть бы хны. Сидит и в ус не дует. С тем водочки выпьет, с другим в баньку сходит. Сынишке одного «мерс» на день рождения, дочурке другого — квартирку в центре Москвы или магазинчик, женушке третьего — колье с брюликами, из «запасников». Так и живет, «на те два процента». — Он взглянул на Андрея «текущим» взглядом. — Не переживай. Кредитный комитет — формальность.

— Я понимаю.

— Ну? А чего тогда трясешься?

— Я не трясусь.

— Да уж вижу.

— Значит, летите в Швецию? — спросил Андрей, чтобы сменить тему.

— Да, денька на два-три. — Чернозерский сидел неловко, полубоком, и казалось, что вернулся он не с деловой встречи, закончившейся богатым обедом, а из штыковой атаки. Мрачно курил, пускал дым к потолку. — Знаешь, — наконец сказал он, — надоело все. — Андрей промолчал. Подобные заявления не предполагают комментариев. — Честно. Целый день крутишься, крутишься, крутишься, как петух угорелый. До охренения. Послать бы жизнь эту заср…ю к е…е матери и уехать. В деревню, к тетке, в глушь, в Саратов. Хотя какая там теперь глушь? Там теперь центр местной цивилизации. Дела вертятся — застрелись. Покруче наших. — Чернозерский криво усмехнулся. — У меня ведь и правда тетка в Саратове.

— Чего же не уедете? — спросил Андрей, старательно изображая невозмутимость. — В Саратов? Что мешает?

— Что мешает? — Чернозерский поднял на него взгляд, и Андрей вдруг понял, что тот не просто выпивши. Нет. Чернозерский был пьян. Безобразно, просто по-сапожнически пьян. — Андрей, б…, что ты вообще понимаешь в жизни, а? У тебя квартира, жена замечательная, не сегодня-завтра ребенка родить надумаете. Все отлично. Просто здорово все у тебя. Сидишь себе в этом вот ср…м кабинете, бумажки ср…е подмахиваешь. И всех забот у тебя: «Ах, б…, баланс не сошелся. Придется кредит брать». Да еще: «Ох, на хрен, столько бабок, что придется грузовик побольше нанять, чтобы вывезти». Андрюха, — наставительно сказал он, — прочухай и запомни на всю оставшуюся жизнь: баланс в общем и бабки в частности — это г…о. Понял? Самое настоящее г…о! Вот так. Как бы дело ни повернулось, у тебя всегда есть пути к отступлению. Не выгорит у нас что-нибудь — ты отсюда уйдешь в тот же день, пойдешь в другой банк. Опыт есть. Тебя возьмут. Не директором, конечно, но возьмут. А я? Бабки г…о. Сегодня их много, а завтра дыры в карманах. Случись какая-то лажа, с чем я останусь?

— Не волнуйтесь, — успокаивающе сказал Андрей. — Даже если «Кредитный» закроется, Леонид Леопольдович поможет вам устроиться на новое место.

— Тестюшка-то? — Усмешка Чернозерского стала ужасной. В ней сочеталось отчаяние и ненависть. — Мой тестюшка — старый козел. С-скотина. Кстати, ты его видел когда-нибудь?

— Н-нет.

— Познакомлю при случае. Вообще, когда ты в гости собираешься?

— К кому?

— Ко мне, естественно. К кому же еще?

Андрей не совсем четко представлял себе, что делать в подобной ситуации. Наверное, следовало как-то успокоить шефа, что-то сказать, но он никак не мог сообразить, что именно.

— Кстати, о птицах… Сегодня вечером ты что делаешь? — спросил, не дождавшись ответа, Чернозерский.

Андрей неуверенно пожал плечами:

— Да, в общем…

— Знаешь что, давай-ка прямо сегодня и соберемся. Вечерком. Водочки выпьем немножко, поужинаем Что скажешь?

Чернозерскому явно понравилась идея с походом в гости. В глазах его внятно проявилась та дурная упертость, что отличает хорошо выпившего человека от трезвого. Андрей сообразил: сейчас шеф отказа не примет. Выпивший не слышит голоса разума. Над ним властвует идефикс. Единственное предложение, способное столкнуть их с выбранного пути: «А не выпить ли нам еще по одной?»

— Я не знаю… — пробормотал он.

— Почему? Что, думаешь, Татьяна твоя возражать станет?

— Н-нет, но… Не знаю, удобно ли это, и потом мы с вами…

— Слушай. — Чернозерский сморщился, словно от зубной боли. — Ты в банке уже больше трех лет. Я с тобой на «ты», а ты все мне «выкаешь». Давай уж взаимно. На «ты». Идет?

— Пожалуйста, как вам удобнее.

— Тебе, — требовательно поправил Чернозерский. — Повтори: «как тебе удобнее».

— Как тебе удобнее, — покорно повторил Андрей.

Ему было не по себе. Шеф, в начале разговора хоть как-то державший себя в руках, расплывался на глазах.

— Другое дело, — удовлетворенно кивнул Чернозерский. — А то «вы» да «вы». Чего желаете, чего изволите. Б…, — матернулся он. — Одни, б…, партнеры вокруг. Ни одного друга. Что за г…о, а, Андрей? Знаешь что, — наклонившись к уху Андрея, зашептал он, — ты к сердцу не бери, что я на тебя утром наорал. Если бы не тесть, в рот ему ноги, я бы двух этих гон…ов из Ростова сразу на хрен послал бы. Клянусь тебе. Тестюшка — скотина! Из-за него приходится со всякой швалью общаться. Так ведь эти сволочи еще и ведут себя так, словно это я у них кредит беру, а не они у меня. — Он ткнул сигаретой в пепельницу, сломал, угодив пальцем в уголек, выматерился громко и смачно. — Только, Андрей, тс-с-с, — приложил указательный палец к губам. — Никому ни звука, о чем мы здесь с тобой говорили. Лады?

— Конечно. Разумеется.

Андрей предусмотрительно избегал обращаться к шефу по имени или «ты» — «вы».

— Г…о, — пробормотал генеральный, поднимаясь. — Жизнь — г…о. Мысль, конечно, не оригинальная, зато точная.

Он пошатнулся, постоял пару секунд, словно приходя в себя, затем встряхнулся, поправляя пальто, и… сразу же стал выглядеть так, будто и не пил сегодня ни грамма. Улыбнулся вполне добродушно, хотя в глазах все еще витала дымка злости.

— Значит, сегодня в семь жду тебя в гости, — сказал категорично, не принимая отказа. Пошел к двери, но у самого порога остановился, обернулся: — С Татьяной твоей мне поговорить или сам?