Книга Модельный бизнес по-русски - Владислав Метревели

Лисов и Принц прошли в менеджерскую и, усевшись на вертящиеся кресла, без долгих предисловий перешли к делу. В двух словах они изложили свою идею, заключавшуюся в организации в «Трансфере» каждый понедельник модного дня с показами коллекций. Смысл был в том, что из двух представляемых в один день коллекций путем оценки аплодисментами зрителей выбирать победителя в каждой паре. Интрига, экшен, популярность, успех. Для затравки предлагалось открыть программу показом двух наиболее звездных на тот момент дизайнеров современной России. Такой остросюжетный поворот должен наверняка привлечь зрителей и других модельеров, которых еще не так много в нашей стране. Чтобы никому не было обидно, соревнование подается в несколько шутливом тоне, дабы не оскорбить творческое кредо проигравшего. Принц с горящими глазами изложил все это на одном дыхании и, резюмируя, предложил срочно изготовить пригласительные билеты, дизайн которых уже подготовлен им. Есть также и примерный список гостей, и манекенщицы, а если возникнет проблема с ведущим вечера, способным превратить действо в веселое шоу, то Принц сам готов выйти на сцену: фактура позволяет, язык подвешен. Закончив, Принц сфокусировал взгляд на Лисове, который на протяжении всего рассказа мерно покачивался на стуле. Его лицо не выражало оптимизма.

Лисов узнал арт-менеджера, который принимал их и, судя по всему, должен был выносить решение о том, насколько клубу «Трансфер-Экспрес» выгодно организовать на своей сцене эту программу и самое главное – сколько за это платить продюсерам Лисову и Принцу. То был известный в голубой тусовке Москвы Алексей Видгер по кличке Лесик. Самое неприятное заключалось в том, что некоторое время тому назад Лесик приезжал устраиваться на работу в Дом моды Сергея Шаповалова. Сначала они заперлись с боссом в его кабинете и даже выпили пол бутылки коньяку, подаренного Шапику кем-то из поклонников. Уборщица на следующий день восстановила картину по беспорядку в кабинете и предметам, задействованным в ходе «собеседования». Шапик явно показывал претенденту на должность пиар-менеджера Дома публикации о себе и своих коллекциях из самых разных изданий, любовно вклеенные в альбомы, составлявшиеся еще прежним пиарщиком, вызывал в кабинет штатную примерочную модель Инну, выкладывал на стол наброски с идеями на новый сезон. Но затем что-то разладилось в их беседе, и Лесик через какое-то время вылетел как ошпаренный и скрылся за вертящимися дверями Дома. Обида могла вспыхнуть по пустяку, из-за неосторожно произнесенного слова или имени, являющегося табу для одного из них, скорее всего для Шапика, который не терпел конкурентов (в лице хотя бы Классика) и терпеть не мог, когда ему перечат или высказывают несовпадающую с его собственной точку зрения.

Увидев знакомое лицо, Лисов сразу понял, что лучше не засвечивать имя Шапика, а начать предложение с другого конца, но Лесик, во-первых, уже узнал его, свидетеля своего позорного бегства, а во-вторых, Принц с места в карьер стал козырять известными именами, не замечая, как темнеет лицо Лесика и как усаживается он в кресле, выпрямляя спину. Тем не менее Принцу дали выговориться по полной, и лишь потом начался спектакль, который Лисов ждал с замиранием сердца.

– Вы такие быыыыыыыыстрые! – осуждающе протянул Лесик и с негодующим видом обернулся к сидящим за его спиной менеджерам клуба.

– Много вас ходит! – в тон ему бросил Принц, несмотря на увещевательные жесты Лисова, которому совершенно не улыбалось уйти со скандалом. Уровень менеджера определяется его умением решить вопрос, склонить чашу весов в свою пользу, несмотря на противодействие, а не тем, насколько едко он высмеивает и клеймит оппонента.

– Не понял… Вы будете меня учить, как вести политику клуба? – Лесик пошел на поводу у Принца, и теперь дело грозило обернуться скандалом.

– Вы не так поняли… – Попытка Лисова сгладить ситуацию привела только к тому, что капризные губы Лесика язвительно скривились в усмешке.

– Я оооочень хорошо все понял. – Он не давал противнику опомниться и пригвождал его к позорному столбу быстрыми точными ударами. – Вы из породы реактивных продюсеров-портачей. Пришел, увидел, наследил – это ваш принцип! Вам наплевать на то, что у нас существует свой план, видение, свои творческие подходы. Многие агентства в очереди стоят, чтобы организовать показ или конкурс на нашей сцене…

– Но…

– …и только потому мы сейчас на пике популярности, что не даем всяким выскочкам творить черт знает что здесь. Это не частная лавочка! – Лесик зашелся в визге.

– Мы только хотели подчеркнуть, что вы действительно очень успешны и проводите подобных мероприятий много, и тут нет никаких секретов для вас, как и что нужно делать, – успел-таки вставить свою реплику Лисов. – Зачем же обсуждать то, что понятно и не требует сверхъестественных усилий для воплощения?

– Да будет вам известно, что, чем больше обсуждаешь примитивные и всем понятные вещи, тем меньше возможностей для срывов и провалов. Тем четче мы можем сработать и решить каждый свои задачи.

Лисову показалось, что разговор стал приобретать конструктивный характер, но Лесик, как и все геи, обладал неустойчивой психикой, и остановить его порыв было трудно. Он сам заводил себя и бросался из крайности в крайность. Следующий его пассаж воспроизвести по прошествии стольких лет весьма тяжело. Суть сводилась к тому, что если раньше, при прошлом руководстве, и проходили слабые и неподготовленные программы, то теперь он тут для того и поставлен, чтобы поставить им заслон.

Лисов ковырял пальцем стопку журналов, громоздившуюся на столе перед неудавшимся пиар-менеджером Шапика, проклиная всех геев планеты с их утонченным восприятием действительности и гипертрофированным чувством собственного достоинства.

– И не надо трогать мои вещи! – взвился снова Лесик. – Вы у себя дома позволяете гостям вторгаться в личное пространство? Смотреть документы у себя на столе?

– Так, все понятно. – Принц поднялся и поманил пальцем Лисова: – Пойдем отсюда.

Лисов попытался было воспротивиться, но Принц так зыркнул на него, что оставаться дальше тут было неудобно, и он, как провинившийся школяр, поплелся за Принцем.

К слову сказать, уже через две недели афиши перед клубом «Арлекино», пытавшимся стать number one в столице и перетянуть к себе публику из уже существовавших модных заведений, были заклеены яркими надписями «Дуэль двух корифеев моды», а «Трансфер-Экспресс» после череды переходов из рук в руки и смены владельцев постепенно затухал, хирел и… умер, превратившись в пустой и бестолковый стрип-бар.

Сыч

Сычом его прозвали со школы за немигающий взгляд стальных глаз. Округлое лицо с подстриженной «под горшок» челкой придавало слишком уж простецкий вид всему его тщедушному существу, за что и бит бывал не раз он на заднем дворе в яблоневом саду, в то время как старшие ребята курили «Приму» и обсуждали (нет, не девчонок!) свои вонючие мопеды и великое хоккейное противостояние семидесятых «Спартак» – ЦСКА. Получив свою порцию оплеух и унижающих «поджопников», Сыч брел мыть тряпки на правах вечного дежурного, а вечером, запершись в своей комнате, обдумывал планы мести и восстановления справедливости в столь неравном обществе.