Книга Следователь по особо важным делам - Анатолий Безуглов

— И все-таки, Серафима Карповна, Ильиным мы займёмся.

— Это задание?

— Да. Первое. Второе-Станислав Коломойцев.

Ищенко усмехнулась:

— Знаменитая личность.

— Вот как?

— О-о! До сих пор помнят.

— Расскажите.

— Самородок. Художник. При Залесском ещё выставку в клубе организовали. В Барнаул хотели везти. Да это несчастье случилось. Залесский не успел, уехал. А гонору у парня теперь на весь век хватит…

— Я тоже это заметил. Так что постарайтесь выяснить, в каких он был взаимоотношениях с семьёй Залесских.

С Аней. — Серафима Карповна кивнула. — И ещё. В июне — июле здесь были приезжие. Механизаторы, студенты. Хорошо бы поработать и в этом направлении…

— Много народу побывало. Много.

— Знаю, Серафима Карповна, объём работы большой.

А с другой стороны — вдруг и обнаружим какую-нибудь сомнительную личность.

— Значит, не отрицаете убийство?

— Я ничего не отрицаю. И пока, увы, ничего не утверждаю…

Уходя, Ищенко решительно повторила:

— В столовой обедать не годится. Но мы это организуем.

Я попытался возразить. Насколько Серафима Карповна была осторожна в наших деловых отношениях, настолько здесь она проявляла завидное упорство.

Мне даже стало любопытно. Как это она устроит? И чем руководствуется? По мне, главное, чтобы оперативник знал своё дело. А с хозяйственными и прочими вопросами я управлялся всегда сам.

По уходе старшего лейтенанта я решил подвести коекакие итоги. Сначала следовало определить круг людей, о которых мне надо было знать подробнее. Без этого к ним ключа не найдёшь, свидетельство чему — история с Завражной. Пока не появились новые лица, уже знакомые должны быть у меня как на ладони.

Прежде всего, конечно, супруги Залесские. Почему они появились в Крылатом? Оба с агрономическим образованием. Один становится завклубом, другая — воспитательницей в детском саду. Что их привлекло сюда? Длинный рубль?

Сомнительно. Залесский получал в месяц девяносто рублей, а жена — семьдесят пять. Такую зарплату они могли иметь и в Вышегодске. Кстати, об этом городе я раньше не знал. Неудивительно. Уверен, что мало кто знает и Скопин-городок в Рязанской области. Для меня он знаменит тем, что я осчастливил его своим рождением…

Коломойцев показал, что Валерий Залесский приехал в Кулунду якобы для того, чтобы собрать материал и написать роман о целине.

Но пока он собрал только материал. Интересно, есть ли у него уже изданные книги? Я послал запрос в Книжную палату.

И все-таки почему Залесские оказались именно здесь, в Крылатом? Конечно, должны быть для этого причины.

Мне пока они неизвестны…

Я иногда задумывался: а что, если какой-нибудь следователь, мой дотошный и занудливый коллега стал бы разбираться в моей жизни? На чем бы он споткнулся? Во всяком случае, ломал бы голову?

Поработать бы ему пришлось изрядно. Встретиться кое с кем. И не все бы раскрылись. И сдаётся, кое-что осталось бы неясным.

Открывая дело Чикурова И. А., он узнал бы, что родился на Рязанщине. Ну, школа, драмкружок, детский хор — все это есть в документах. Имеются грамоты. За участие в областном смотре. Затем-консерватория. Та-ак, сказал бы следователь, это уже интересно. По классу вокала. На третьем курсе гражданин Чикуров уходит из консерватории. По болезни. Профнепригодность.

Теперь я отношусь к этому спокойно. Тогда было худо.

Это мягко выражаясь. Подвело горло, осложнение после гриппа. «Закон подлости»: бутерброд падает маслом вниз, единственная монета закатывается в единственную щель в полу… И ещё русская пословица (ими я нашпигован благодаря словоохотливости родителей) — бодливой корове бог рог не даёт…

А дальше мой коллега был бы поставлен в тупик. Почему Чикуров поступил на юрфак в МГУ? Первое — здание факультета тогда было рядом с консерваторией, по той же улице Герцена.

Чепуха, сказал бы следователь. В принципе-да. Право и вокал так же далеки друг от друга, как Кулундинская степь и ярославские леса. Хотя, говорят, профессор, который читал нам трудовое право, был когда-то главным режиссёром Театра оперетты…

Может быть, юношеское увлечение Конан-Дойлем, Эдгаром По и Адамовым? Я бы ему сказал, что не так. Прочёл этих авторов в зрелом возрасте (карточка в библиотеке консерватории).

«Шерше ля фам!»[1] — воскликнул бы следователь. И был бы близок к истине.

Но вот найти эту женщину… А если бы и нашёл, она бы сказала, что никакого Чикурова И. А. не знает. Как это ни горько. Сейчас, правда, уже не горечь, а воспоминание о горечи. Хотя в Новосибирском аэропорту меня на некоторое время посетили грустные мысли.

О той женщине, тогда — стройной девушке, никто не знал. Даже мои самые близкие друзья. По их мнению, у меня была скверная привычка замалчивать свои личные дела. А я просто-напросто ревновал её даже к родителям.

Понимаю, качество не совсем лестное. Но что поделаешь?

Натуру не изменишь.

Но если я все-таки решился бы давать показания, следователь узнал бы правду.

Два года я пропадал на лекциях по уголовному праву, криминалистике, судебной психиатрии и прочим дисциплинам, что читатал будущим юристам. И не потому, что они меня увлекали. Мне хотелось почаще быть рядом со своим «предметом» (как говорит моя мать).

И когда врачи сказали, что петь я уже не буду, а смогу только подпевать, я недолго думая перебрался вниз по улице Герцена. Хотя меня оставляли в консерватории на дирижерско-хоровом факультете. Но мысль о том, что мне придётся учить кого-то петь и не петь самому, совсем не грела. Представьте себе, всю жизнь оплакивать свою неудачу…

Чего бы мне очень не хотелось говорить следователю (он бы все равно теперь смог узнать, после моего признания), так это то, что девушка, ради которой я пошёл по стопам Шерлока Холмса и Мегрэ, уехала по окончании университета в Новосибирск и вышла замуж за оперного певца. А я ещё три года учился в университете, тщательно обходя консерваторию.

Почему она все-таки избрала мужа-артиста, я не знаю.

Он далеко не Карузо. Заурядные вокальные данные.

Остаётся только предположить, что она плохо разбирается в бельканто. Я не успел её просветить.

Но вернёмся к Залесскому.

Коломоицев утверждал, что он — человек широкой души. Честно говоря, определение расплывчатое. Иной раз равнодушие вполне сходит за великодушие.

Сколько приходится слышать о мужчинах, которым якобы безразлична женская верность… Я готов согласиться-такое возможно. Но думается, это ненормально. Вложив в человека душу, бог все-таки оставил в нем инстинкты далёких предков.