Книга Поцелуй меня первым - Лотти Могач

Мы уже общались по скайпу. В тот вечер Тесса была в отличном настроении, и напоминание о «рейве» пробудило радостные воспоминания. Она нелепо задвигала руками, согнув их в локтях, приговаривая: «Волна, робот, петля, квадрат». На это ушло битых две минуты, а когда я, наконец попросила ее пояснить, что все это значит, она махнула рукой: «Да ну, забудь».

Определить дату другой старой фотографии было проще, хотя тогда я знала о Тессе совсем немного. На портрете крупным планом у Тессы были короткие, длиной не более сантиметра, волосы. Я предположила, что снимок сделали вскоре после случая, описанного в «автобиографии», когда она обрила голову в студенческой столовой. Тесса отлично выглядела даже с бритой головой: резкие черты лица и темные, широко расставленные глаза удачно вписывались в странный образ. Улыбка была уверенной. Глядя на эту или любую другую фотографию, размещенную на «Фейсбуке», никто не предположил бы, что эта женщина несчастна.

После ознакомления с «Фейсбуком» Тессы я решила выработать определенную систему. Для начала мне потребовался список ближайших родственников и друзей. Я составила таблицу, куда внесла членов ее семьи: мать, Марион; отца, Джонатана; и сводного брата, Уильяма. Уильям был сыном Марион от первого брака. Сама родом из Чили, Марион вышла замуж за англичанина, с которым развелась, когда Уильяму было семь лет, и вышла за Джонатана, старше ее на целых четырнадцать лет. Тесса родилась через год после их свадьбы. Уильям – а никак не «Билл» – женился на девушке по имени Изабель. У них было двое детей: шестилетняя Поппи и ее младший брат, пятилетний Люк.

Для каждого из членов семьи Тессы я создала строки «возраст», «род занятий», «семейная жизнь», «черты характера», которые заполнила, исходя из известных мне сведений. Затем я просмотрела все цепочки сообщений между Тессой и ее родными, добавила к таблице несколько строк – «дополнительная информация», «интенсивность переписки», «стиль письма» и другие – и внесла туда все то, что удалось разузнать из писем. Тесса пользовалась почтовым ящиком на Gmail около шести лет, а ящиком на Hotmail – почти десять, так что работы было много. Похожим образом я собрала сведения о ее близких друзьях – Саймоне, Джастине и Шоне.

Я попросила Тессу прислать одну-две фотографии каждого значимого для нее человека. Конечно, многих легко найти на «Фейсбуке», где фотографий было предостаточно, но некоторые, в том числе ее родители, «Фейсбуком» не пользовались. Кроме того, рассуждала я, на «Фейсбуке» чаще всего размещают самые удачные фотографии, изображения в выгодном свете, а по фотографиям, сделанным просто так, можно составить поверхностное представление о человеке и узнать, как он выглядит на самом деле. Снимки я сохраняла на компьютере, распечатывала, указывала имя и основные данные, а потом прикрепляла к стене над рабочим столом. Вскоре это стало напоминать доску с материалами о ходе расследования преступлений, как в сериалах про полицейских.

Тесса прислала и групповую семейную фотографию. В летний домик на юге Франции, принадлежавший Уильяму и Изабель, собралась вся семья – отпраздновать семидесятилетие Джонатана. Даже Тесса не могла забыть о таком. Все, кроме Тессы – она фотографировала, – расположились вокруг вынесенного на улицу стола, где стояли уже пустые тарелки. В самом центре снимка сидела Марион, очень похожая на Тессу: такие же темные волосы и смуглая кожа. Впрочем, мать была невысокой – всего метр шестьдесят, на десять сантиметров ниже дочери – и заметно худее. По словам Тессы, Марион страдала анорексией. Поднятый воротник белой блузки подчеркивал ожерелье из больших зеленых камней, лежащих на сухой костлявой груди. Марион считала украшения своим «стильным почерком», что бы это ни значило, и, получив множество восхищенных отзывов от друзей и знакомых, затеяла продавать через интернет бижутерию, которую заказывала в Чили. Марион убрала волосы в высокий пучок, по форме напоминающий рогалик, и накрасила губы ярко-красной помадой. Все глядели в камеру, приподняв полупустые бокалы с вином, будто для очередного тоста, и только бокал Марион был полон, а улыбка казалась деланой и натянутой.

Рядом с ней сидел Джонатан, которому вскоре диагностируют слабоумие. Тесса рассказывала, что как раз в эту поездку он забыл, где туалет, хотя не один раз бывал в доме. Еще он с огромным трудом вспомнил название сыра – камамбер, – но это списали на обычное ослабление памяти у пожилых людей. Седые, как у Гэндальфа, волосы аккуратно причесаны на пробор; на румяном лице сияла широкая улыбка. Внешне он чем-то напоминал киноактера Ричарда Брайерса, о котором мама говорила, что не прочь выйти за него замуж.

С другой стороны сидел Уильям, смуглый, как мать и сестра, но с более заурядным, одутловатым и бесформенным лицом. Он был в очках без оправы с тонкими дужками и, так же, как Марион, искусственно улыбался. Его жена, Изабель – блондинка с волосами до плеч и правильными, но неприметными чертами лица, похожа на модель с рекламы бриллиантов. Светловолосый Люк сидел у нее на коленях, а темно-русая Поппи – в соседнем кресле. Оба опрятные и милые, как дети в телепередачах. На «Фейсбуке» Изабель публиковала фотографии семейного досуга: вот они всей семьей катаются на лодке, а вот – бредут по колено в снегу вместе с большой палевой собакой, оба ребенка одеты в одинаковые красные комбинезоны.

Отношения Тессы со старшим братом и его женой не задались. По словам Тессы, ее невестка – «надутая стерва голубых кровей», которая позволяла себе не более двух бокалов вина в неделю, а детей заставляла носить защитные шлемы, если те шли играть на общественную детскую площадку. Выйдя замуж, Изабель уволилась с работы и занялась сдачей семейной недвижимости в аренду. Она с большим пафосом согласилась предоставить Тессе «семейную скидку» на аренду летнего домика во Франции, где та хотела отпраздновать свой тридцатипятилетний юбилей. Скидка оказалась всего 10 % от обычной стоимости. Изабель притворялась, будто завидует «неугомонному» образу жизни Тессы: «Ах, где бы и мне найти столько времени и сил!»

Особенно сильно Тессу раздражало недавнее пристрастие Уильяма и Изабель к современному искусству: они коллекционировали картины, которые, по ее мнению, представляли собой «концептуальное фуфло», оскорбительное для зрителя – прямая противоположность ее собственным рисункам. Изабель частенько выпытывала мнение золовки о том или ином модном художнике: «Кто тебе кажется перспективным, Тесса?», на что Тесса злилась и отвечала: «Дюрер», или «Отто Дикс» – вероятно, старые мастера, а не те, о которых жаждала узнать Изабель.

С Уильямом дела обстояли не лучше. В одном письме Тесса пожаловалась ему на мать, а он заступился за Марион, причем прямолинейно и официально (он неизменно подписывался: «С наилучшими пожеланиями»). Тесса пришла в ярость и настрочила обвинительное письмо в ответ: он всегда был маминым любимчиком, ему никогда не понять, что Марион – фальшивка, иначе как она, якобы такая чуждая социальным условностям, могла бы упиваться его деловыми успехами в Сити. Уильям оставил письмо без внимания.

С братом и невесткой Тесса виделась только на семейных праздниках, никак не пересекаясь в интернете, поэтому трудности для моей работы они не представляли. Меня беспокоила Марион. Несмотря на все недопонимание между ними, казалось крайне маловероятным, что она в какой-то момент не захочет поговорить с дочерью по телефону. К примеру, в те редкие дни, когда я уходила гулять в город, мама звонила мне чуть ли не каждые полчаса.