Книга Страж - Геннадий Иевлев

Сарматы внешне отличались от зевсов лишь глубокопосаженными глазами и несколько меньшими ушными раковинами, которые играли совсем незначительную роль в их жизни, так как они общались меж собой, в основном, мыслями. Внутренний же мир зевсов и сарматов разнился весьма ощутимо. К тому же, вкорне отличались их строительные технологии: сарматы строили все свои сооружения и производили машины и механизмы выращиванием, какими бы сложными они не были, заставляя соединяться никогда несоединяемые у зевсов молекулы и химические элементы. Таинство появления их машин, как бы из ничего, было сродни магии, заставляя зевсов трепетать от восторга.

Даже один сармат мог вырастить достаточно сложный механизм, а когда несколько их объединяли свои поля воедино, начинали твориться настоящие чудеса – на глазах зевсов на поверхности планеты вырастали совершенно необычные механизмы, невообразимой сложности. Однако нужно отметить, что процесс выращивания шел достаточно медленно, но сарматы это объясняли только лишь отсутствием достаточного количества пространственных энергенов, нежели чем-то еще.

Попытки зевсов перенять у сармат технологию выращивания должного успеха не возымели: то что без проблем соединялось у сармат, совершенно отказывалось подчиняться воле зевсов, какие бы старания они ни прикладывали. Видимо для этого, кроме желания и супервычислительных машин, нужно было что-то еще, скорее всего это самое психотронное поле, которое у зевсов, как оказалось, тоже было, но очень и очень слабым.

Еще одной отличительной особенностью характера сармат было их полное спокойствие – вывести сармата из равновесия было очень трудно, так же, как и заставить его изменить свое мнение относительно чего-то: если он решил, что так должно быть, то лучшими вариантами было, либо отвернуться от него, либо согласиться с ним, нежели заставить сармата думать иначе.

Зеннов от всех остальных рас отличал высокий лоб, заметно выше, чем у зевсов, хотя такие же высоколобые были и среди сармат, но это для них не было характерным признаком, да может быть не так глубоко посаженные глаза, хотя и среди сармат встречались подобные. Когда же зенн оказывался среди сармат, то выделить его среди них возможности не представлялось, их носители, словно, обладали способностью к некоторой трансформации. С сарматами зеннов роднило еще и наличие психотронного поля, но гораздо более мощное. На столько мощное, что зенн, один, был в состоянии вырастить механизм любой сложности, не жалуясь на нехватку каких-то энергенов. Конечно космический корабль одним зенном, скорее всего, выращивался бы очень долго, может сотни лет, так как еще ни один зенн на подобный эксперимент не согласился, но на выращивание такого средства перемещения, как левет, у одного зенна уходило около среднегалактического, или по другому риганского года, который был чуть длиннее вестинианского, но несколько короче земного.

Были у зеннов и только им присущие навыки, которые иначе, как мистикой, назвать было нельзя – они могли меняться своими носителями да и не только своими, разум зенна был в состоянии обосноваться в любом теле, уничтожив прежнюю информацию его владельца. Вместе с разумом в новый носитель перемещалось и психотронное поле зенна, что прямо указывало на то, что психотронное поле – это поле разума, а не плоти. К тому же бесплотный разум зенна был в состоянии, без всяких технических средств перемещаться в пространстве, на любые расстояния с достаточно высокой скоростью, а его носитель, терпеливо ждал его возвращения, сколь угодно долго.

Еще одним подтверждением, что психотронное поле являлось полем разума, было то, что, по косвенным анализам, проведенным зевсами, структура памяти, как сармат, так и зеннов имела под собой чисто физическую основу, сродни организации памяти вычислительных машин, а не химическую, которая была у зевсов и дворов и могла каким-то образом перестраиваться, что могло и служить источником психотронного поля.

У зевсов сложилось впечатление, что зенны были побочным продуктом Природы мироздания при создании сармат, что заставляло зевсов еще более настороженно относиться к ним. Но косвенно подтвердить свои предположения зевсам было невозможно, а ни сарматы, ни зенны свои головы под психоанализаторы зевсов добровольно подставлять отказывались, а насильно их исследовать запрещали законы Галактического Регата. Да и последствия от такой акции для зевсов были непредсказуемы и потому зевсам приходилось пользоваться той информацией, какая есть.

Характер же у зеннов был не такой упрямый, как у сармат – с ними всегда можно было найти контакт, даже казалось, что порой они сами его ищут. И если бы не тотальный страх перед нетерпимостью их рас друг к другу, всепроникающей способностью их разума и боязнь лишиться своего носителя, лучших партнеров среди инопланетян зевсам было бы не найти. Но страх доминировал и потому зевсы, старались, под любым предлогом, отказаться от услуг зеннов, сведя контакты с ними до минимума.

Что касается дворов: они, практически, ничем не отличались от зевсов, словно Природа сама, не дожидаясь, когда об этом додумаются земляне и весты, смешала их расы и сотворила из того, что получилось, дворов. Единственное, что она им не дала, это способность к телепатии, словно она решила, что это совсем ненужное человеку чувство. У дворов телепатия напрочь отсутствовала, в любых ее проявлениях.

* * *

Ренн обвел тяжелым взглядом зал ассамблей: он был заполнен, как никогда, даже несмотря на его огромные размеры, свободных мест, практически, не было. Видимо вопрос войны с гротами оказался чрезвычайно важен для всех цивилизаций галактики, так как Б» Ренн видел, что даже всегда пустующие балконы зеннов, сегодня были заполнены.

Почти на девяносто процентов Галактический Регат состоял из зевсов, так как они полностью доминировали в этой части галактики, расселившись по одному из ее рукавов, на более чем трех десятках планет. Но не все планеты имели право голоса. В Регате существовал ограничивающий количественный ценз – число жителей на планете должно превышать миллиард, а многие, только недавно колонизированные, планеты имели всего лишь по нескольку миллионов жителей.

Для сармат и зеннов было сделано исключение, так как у них отсутствовала способность к воспроизводству, хотя в половых контактах они себе не отказывали. Сарматы вплотную занимались своей проблемой продолжения рода и она имела тенденцию быть к разрешению, так как среди них были особи обеих полов. Что касается зеннов, то среди них были только особи мужского пола, да и ни к какому продолжению рода они и не стремились.

Представители малонаселенных планет постоянно поднимали вопрос о снижении количественного ценза до миллиона жителей, но, как ни странно, самым ярым противником в отказе им была Земля, аргументировавшая свое несогласие тем, что тогда придется давать право голоса и колонистам ее спутника Луне, вокруг которой было огромное количество космических заводов, число одновременно находящихся людей на которых далеко перевалило за миллион и даже трем ее огромным орбитальным комплексам, число работающих на каждом из которых порой тоже переваливало за миллион.

Что касалось дворов, то, благодаря помощи зевсов и портаторам, они нашли для себя две подходящие планеты и быстро заселили их, практически, разделив свою цивилизацию на три равные части и теперь имели в Галактическом Регате девять процентов голосов, чем и были довольны, отказываясь принимать участие в споре о количественном цензе.