Книга Лесовик. Рудники - Евгений Старухин

И тут передо мной встала проблема: а как я сам буду тележку с рудой наверх тащить? Ведь ловушки-то сработают. Тележка-то все ловушки зацепит, одну за другой. Но как говаривал один барон: «Безвыходных положений не бывает!» Нагрузил рудой инвентарь и пошлепал наверх. Наверх я понес половину аметистов, решил перестраховаться на всякий случай, и двести тридцать кусков руды, оставив себе небольшой запас в несколько килограммов свободного веса. Идти в горку оказалось вполне даже ничего. Перегруза не было, поэтому скакал, как молодой баран. Умом я, видимо, был на том же уровне, потому что наплевал на все предосторожности и пер напролом. В результате на засаду из уже привычной четверки едва лбом не напоролся.

– Держи его! – своим противным голосом завопил гремлин.

Я развернулся и бросился наутек. Заскочил в свой штрек, едва не нарвавшись на ловушку. Прыжками добрался до кучи и стал ждать. Гости не заставили себя ждать. Первым шел человек. Внезапно он остановился, будто что-то почуял.

– Ну что, терпила, ты нам теперь еще не только за неуважение, ты нам еще и за потерянный день должен будешь! Мы тебя весь день прождали, а ты еще и трусишкой оказался, в бега подался. Только в штрек зря завернул, они же тупиковые все. Понятно, к крысам на ужин не хотелось, ну а теперь ты будешь бесплатно нам свои вещички клепать, а уж продавать мы их сами будем. А все из-за твоей борзоты да наглости. Жмых, Чум, тащите его сюда.

Тролли двинулись ко мне, обойдя своего предводителя. Зрелище было более чем впечатляющим: один тролль перегораживал весь проход в штреке. Поэтому шли они друг за дружкой. Надеюсь, у них нет сопротивления огню. Первый тролль наступил в ловушку, и столб огня взметнулся ввысь, как колонна. Его крик меня поразил, столько боли в нем было, столько ужаса! Он попытался рвануться обратно, но там в оцепенении стоял второй тролль. И его продолжило поджаривать, тогда он рванул вперед. Он успел разрядить в себя еще две ловушки, прежде чем умер. Он явно не мог играть на сотне, раз играл за тролля, но то ли он хуже меня переносит боль, то ли ему почему-то было хуже, чем мне. Второй тролль тихо пятился назад, что-то шепотом бубня себе под нос…

– Чум, тащи его сюда! – Голос человека был тверд, как скала.

– Не могу, ты же видел, что со Жмыхом стало!

Человек перешел на шепот, видимо, чтобы я не слышал. Зря надеется, мой «Острый слух» всегда при мне! И чего я им раньше не пользовался, остолоп, пока вверх скакал? Надо, ой надо чаще включать свою голову, нельзя на одно везение полагаться, рано или поздно может и не повезти.

– Ты что, баба? И потом, Жмых скоро возродится, и этому утырку мало не покажется. Давай неси его сюда.

– Не пойду, у троллей плюс сто к уязвимости от огня. Это жуткая боль, ты даже представить не можешь, как это больно! Я как-то попробовал один раз и не хочу повторения!

Так вот в чем дело, оказывается! У них боль от огня усилена, это мне чрезвычайно повезло! Человек уговаривал тролля еще пару минут, наконец не выдержал:

– Тогда хоть труп Жмыха забери, не оставлять же его этому уроду, – неласково он меня. Внезапно он крикнул уже мне: – Эй, гнида, ты не думай, что легко отделался, ты из шахты выйдешь только вперед ногами, в белых тапках. А за Жмыха с тобой еще отдельный разговор будет, да и по поводу этих ловушек нам надо будет еще перетереть!

Тролль опасливо приближался к трупу своего собрата. Подойдя к первой ловушке, достал из инвентаря кирку и опасливо потыкал ее в землю, ловушка уже разрядилась. Неужели Жмых все пять секунд в первой ловушке проторчал? Не завидую я его ощущениям! Потыкав киркой, тролль опасливо поставил туда ногу. И ничего! На его лице появилась не предвещающая мне ничего хорошего ухмылка. Он все так же тыкал впереди себя киркой, и вторая ловушка ответила, разрядившись за три секунды, неслабо ее сократил предыдущий участник. Ухмылка на лице тролля окрепла, за ним с не менее кровожадными ухмылками двигались человек и гремлин. Третья ловушка внезапно подожгла черенок кирки тролля. Огонь шустро добрался до его руки, но тролль, хоть и обжегся, к сожалению, не загорелся, а вот черенок у кирки тихо догорал.

– Это тоже в твой счет пойдет, – подал свой противный голос гремлин.

Гремлин упражнялся в остроумии и угрозах в мой адрес. Человек молчал, но на его лице написана была твердая решимость моего убийства. Я лихорадочно искал выход, но мне на ум ничего, кроме использования струи пламени, не приходило. Тролль же задумался, как теперь разряжать ловушки. На его лбу собирались морщины, демонстрируя силу его умственного напряжения. Внезапно его озарило, по крайней мере, на его лице это выглядело именно так. Он обыскал труп своего погибшего товарища и достал оттуда кирку. Странно, что ему не пришла идея в голову бросить его труп в ловушку. Впрочем, не исключено, что еще придет, если и эта кирка сгорит. Разрядились еще две ловушки. Торжествующие улыбки блуждали по лицам троицы.

Я решился на ответные действия. Когда тролль начал разряжать шестую ловушку, я, закрытый от них столпом огня, подскочил вплотную к этой ловушке и начал каст заклинания. Когда огонь из ловушки опал, они немного опешили, увидев меня совсем близко, буквально на доли секунды. Но этого как раз хватило для завершения каста. Огонь объял всех троих, но загорелись только двое: тролль и гремлин. Но выглядело это очень страшно. Горящий тролль бросился назад, сбил с ног своих товарищей и бросился наутек, завывая басом, буквально вдавив при этом в стену гремлина. Гремлин верещал на ультразвуке, человек же бросился на меня. Сцепившись и молотя друг друга руками и ногами, мы упали в следующую ловушку. На этот раз орали мы вместе. Сопротивляемость огню помогала слабо. Ощущения были страшными. Ловушка закончила действовать через 5 секунд, но мне показалось, что длилось это вечность. Я, к счастью, не загорелся, но здоровье мое упало до двадцати пунктов. Больно было до жути. Необожженными остались только ноги. Подняться на ноги едва удалось, потребовалось напрячь всю свою силу воли, чтобы сделать это, несмотря на боль. Почти все мои противники были трупами, но именно это «почти» заставляло меня двигаться по темной шахте. Ведь оставался еще гремлин. Он тихо поскуливал, глядя, как я к нему приближаюсь. С трудом заставлял себя двигаться к нему. Теперь наши роли поменялись, я наступал, а он отползал. Я все же двигался немного быстрее. Приблизившись к нему, я достал кирку. Ему хватило одного удара.

Система плевала в меня окошками сообщений, я закрывал их, не читая.

Без сил рухнул на пол. Страшное оружие эта струя пламени. Моя обуглившаяся кожа потихоньку восстанавливалась, боль утихала, но еще раз попадать под ее действие у меня не было ни малейшего желания. Теперь можно и посмотреть, что мне там система от щедрот своих надавала, полез в логи.

Оказалось, что подросло мое мастерство ловушек на единичку, видимо за первого тролля. Также на один пункт выросли сопротивляемость огню и стойкость. Магия огня так и не появилась, а жаль. Ну да ладно, вскоре, я думаю, появится. А еще понизилась репутация с фракцией жизни на три пункта. Видимо, за убийство трех рабов. Стоп, но я же убил четверых, или нет? Неужели последний тролль еще жив? Дошел до выхода из штрека. Нет, все же четверых. Обугленный тролль лежал за поворотом. Почему же репутация понизилась только на три пункта? Логи мне подсказали, что за первого тролля репутацию не снизили, видимо, система не засчитала убийство посредством ловушки на мой счет. Ну и замечательно, я ничуть не расстроился. Обыскав их, обнаружил двадцать шесть аметистов на четверых и сто тридцать руды, три кирки, одна немного подпорченная. На всех были комплекты новичка, но вот на человеке из одежды не оказалось ничего, что странно. Он явно ходил в одежде. Что-то тут не то. Или он заблокировал одежду от выпадения? Но вроде бы заблокировать можно только одну вещь, а у него ни рубаха, ни штаны не показываются. Непорядок!