Книга ProМетро - Олег Овчинников

Технологическая часть процесса осталась позади. Настало время следственного эксперимента.

Три совсем свежих, еще испускающих чуть слышный аромат ацетона жетончика лежали у Андрея на ладони. На вид они ничем не отличались друг от друга, равно как и от трех «эталонов изделия», лежавших рядом. Подделка была так близка к оригиналу, что у Андрея возникло на миг желание смешать все шесть жетонов в кучу, как шарики в лототроне. Правда, шариков должно быть в шесть раз больше… Тогда – как три холостых и три боевых патрона в барабане револьвера. Прежде чем передать его своему товарищу по развлечению со словами:

– Ваш ход, поручик. Смелее!

Но нарушить чистоту эксперимента Андрей не мог, как бы ни старался.

Ведь он был химиком.

Ко входу в метро Андрей приближался почти классической «походкой каратиста». Движения его были замедленными, иногда – немного неуклюжими, как у космонавта, которого забыли на несколько лет на орбите в связи с закрытием «Байконура», а теперь вдруг вспомнили и вернули на Землю. Он двигался так расслабленно, словно каждая мышца его тела обладала своим, маленьким и автономным, мозгом, при помощи которого она думала в этот момент: «А почему, собственно, я должна за всех напрягаться?»

Походка Андрея отличалась от «классической каратистской» тем, что у каратиста за мнимой расслабленностью и показной неуклюжестью скрывалась железная воля и способность за долю секунды превратиться в боевой механизм, а за вялостью и легкой заторможенностью Андрея не скрывалось, увы, ничего.

Ну, может быть, легкое опасение. Не страх – бояться-то, в сущности, было нечего! – всего лишь легкое опасение. Даже немного приятное.

Как, например, перед небольшим романтическим при… Тут перед мысленным взором Андрея предстало во всей своей красе и свирепости лицо Светланы. И хоть свирепость ее казалась наигранной, закончить мысль он так и не решился.

Тем более, что стеклянная дверь входа в метро с просвечивающей сквозь нее безвыходностью уже приветливо распахивалась навстречу Андрею, шутливо норовя ударить его по носу.

Фигура милиционера, угрожающе маячившая рядом со стеклянной будкой слева от ряда турникетов, ни капли не убавила спокойной решимости Андрея. Стараясь не смотреть на представителя власти, он твердым шагом приблизился к турникету, который почему-то сразу приглянулся ему. Может быть – из-за своей всеядности: благодаря небольшой надстройке типа «скворечник», турникет с одинаковым безразличием поглощал как обычные жетоны, так и пластиковые проездные билеты. Последние, впрочем, он потом выплевывал.

Турникет символизировал для Андрея ту самую «государственную машину с тупым менталитетом», по отношению к которой он испытывал постоянное, хотя и не вполне объяснимое раздражение, и которой с минуты на минуту собирался бросить вызов. Пусть смешной, пусть почти неслышный, но вызов.

«Да и потом, должен же я, в конце концов, доказать всем этим… – конкретизировать Андрей не стал, – что чего-то стою как химик. – И непонятно зачем добавил: – Хоть и не до конца защитивший кандидатскую».

С этими словами он опустил жетончик в равнодушную щель турникета.

Турникет, без сомнения, представлял собой лишь небольшую и, так сказать, выступающую часть гигантской «государственной машины», которая, в силу своей глобальности, могла располагаться только под землей, борясь за жизненное пространство с глубинными кабелями, канализационными трубами и полуабстрактными «закромами Родины».

Вышеупомянутые закрома, не подавившись, приняли в себя фальшивый жетончик. Электронная начинка турникета, пораскинув детекторами, дружески подмигнула Андрею зеленым квадратиком глаза.

«Ну, я пошел», – подумал он.

Андрей уже сделал первый шаг и поэтому не заметил того момента, когда зеленый огонек турникета внезапно погас, а вместо него с мрачной предопределенностью зажегся красный. По цвету он был очень похож на… кусок оргстекла, залитый кровью.

Створки турникета с металлическим лязганьем сошлись в опасной близости от тела Андрея. С поразительной – в условиях охватившего его оцепенения – отчетливостью Андрей подумал, что еще бы сантиметров пять – и мысль о необходимости завести второго ребенка, которая, нет-нет да и мелькала в его кудрявой голове, перешла бы в разряд неосуществимых.

– Что там у вас? – Грубый окрик, раздавшийся над ухом, заставил Андрея вздрогнуть.

За его спиной стоял давешний милиционер, покинувший свой пост у стеклянной будки.

– Я кидал! – в тон ему ответил Андрей, округляя глаза и инстинктивно втягивая голову в плечи по самую шапочку.

– Видел я, как вы кидали! – сказал милиционер. – Только рукой провели, будто кидаете, а сами – морду ломиком – и вперед!

Андрей опешил от вопиющей несправедливости предъявленного обвинения. Вдобавок, он был несколько дезориентирован новым для себя выражением про «морду ломиком», этимологические корни которого, при ближайшем рассмотрении, обнаружились в двух фонетически близких конструкциях: «морда лодочкой» и «морда домиком».

– Да нет же, я кидал! – отчаянно доказывал он, начиная жестикулировать. – Что мне, двух рублей жалко? – И в доказательство решительно потряс карманами куртки, в которых отчетливо загремела мелочь.

Доведись ему наблюдать подобную сцену со стороны, Андрей бы от души повеселился. Уж больно все происходящее напоминало фрагмент из старого, черно-белого еще фильма про пионерлагерь, где двое пионеров бледно оправдывались перед отрядом, постоянно повторяя: «Мы не высовывали, мы затыкали. Валь, мы же правда затыкали?» А наиболее недоверчивый представитель отряда настойчиво возражал: «Нет, вы высовывали!» И так по кругу.

– Что там у вас? – во второй раз спросил страж порядка. Видимо, эта фраза была его излюбленным милицейским приемом.

– Вот! – неприятно дрожащими от волнения руками Андрей достал из кармана еще один жетон. – Смотрите!

Он медленно и так, чтобы милиционер мог в подробностях проследить за перемещениями жетона, поднес его к щели турникета.

– Ну! – подбодрил милиционер.

Жетончик бесшумно скользнул в щель, загорелся зеленый глазок.

– Вот теперь – идите! – великодушно разрешил милиционер и легонько взмахнул дубинкой, указывая, куда именно идти.

Андрей, не медля ни секунды, шагнул в проход. На втором шаге створки турникета сомкнулись на его бедрах.

«Будет синяк, – подумал Андрей, в растерянности останавливаясь. – Причем два…»

– Где вы эти жетоны брали? – привычно обвинительным тоном поинтересовался милиционер.

– Да брал-то в кассе! – спокойно ответил Андрей, по-гагарински махнув рукой. – А вот где вы взяли это орудие пыток?

– Ладно, – словно устав бороться с неисчерпаемой человеческой тупостью, сдался милиционер. – Идите так.

«Где? На каком этапе я ошибся?» – думал Андрей, рассматривая последний из поддельных жетонов мутными, покрасневшими глазами.