Книга Красивый вопрос. Как неординарные вопросы приводят к гениальным идеям - Уоррен Бергер

Почему билеты на хорошие и плохие фильмы стоят одинаково?

Работа над трудными вопросами, взятыми из реальной жизни, помогает учащимся понимать суть абстрактных концепций, отмечает профессор бизнес-школы Корнеллского университета Роберт Фрэнк. Вот почему Фрэнк просит своих студентов «ставить интересные вопросы, основанные на том, что они сами наблюдали или испытывали, а затем пытаться на них ответить, применяя базовые экономические принципы». Реальный пример: студент Петер Хлавичка спросил: «Почему билеты на популярные бродвейские спектакли продаются с надбавкой, в то время как билеты в кино стоят одинаково независимо от популярности фильма?» Согласно объяснению Хлавички, процитированному Фрэнком в газете New York Times, в отличие от бродвейских постановок, дополнительные копии популярного кинофильма можно тиражировать без особых затрат и показывать по нескольку раз в день на большом количестве экранов. Используя низкие цены, владельцы кинотеатров могут заполнить намного больше мест и получить намного больше дохода, чем в том случае, если бы они продавали дорогие билеты на ограниченное количество киносеансов.

Обучение по методике Монтессори могут позволить себе частные, дорогие, элитные школы, и о методе вопросов можно сказать то же самое. Публичных школ, где обучение строится на вопросах, очень мало. «На долю школ, предлагающих данный подход, приходится менее одного процента учреждений среднего образования», – отмечает Гоял.

В подавляющем большинстве школ учителям, желающим поощрять в учениках стремление спрашивать, приходится кое в чем нарушать инструкции – отступать от плана проведения урока и иногда вносить изменения в утвержденные тексты и учебные материалы. Дэн Мейер, учитель математики одной из средних школ Нью-Йорка, рассказал на одном из популярных мероприятий в формате TEDх историю о том, как ему пришлось разработать методы, побуждающие учеников задавать собственные вопросы и формулировать собственные проблемы.

Мейер отметил, что в ходе урока, посвященного решению типовой проблемы «Сколько времени потребуется, чтобы наполнить бассейн водой?», учителю приходится давать слишком много подсказок. Мейер решил «не делать этого, чтобы ученики были вынуждены находить их самостоятельно. Вместо того чтобы указывать, на чем следует акцентировать внимание, я вынуждал их самостоятельно определять, что важно для решения задачи».

Дэн Мейер начал с того, что значительно сократил текст учебных материалов и стал давать детям меньше информации, чтобы им приходилось больше спрашивать и думать. Затем у него родилась идея, которая работала еще лучше: он стал показывать классу видеозапись бассейна, который наполнялся водой. Но процесс тянулся так мучительно медленно, что ученики начинали смотреть на часы и закатывать глаза к потолку. В какой-то момент все они задавались вопросом: «Боже мой, сколько еще он будет наполняться?» Так они попадали в расставленную для них ловушку.

Кто имеет право задавать вопросы на уроке?

Когда Дэн Мейер показывал ученикам видео, а затем терпеливо ждал, пока у них в головах сформируется вопрос, он тем самым передавал им право собственности на него. Мейер позволял ученикам подумать и сформулировать вопрос самостоятельно, в результате чего он становился их вопросом.

Этот момент немаловажен по двум причинам. Во-первых, Мейер понимал, что вопрос, который ученики придумают сами, будет им более интересен, чем вопрос, заданный кем-то другим. Во-вторых, тема «Кто имеет право задавать вопросы на уроке?» затрагивает проблемы целей обучения, авторитета, контроля над ситуацией и даже расовой и социальной принадлежности учеников.

Денни Палмер Вулф, профессор кафедры педагогики в Университете Брауна, исследуя роль спрашивания в школах для научной работы на тему «Искусство спрашивания», обнаружила, что учителя склонны «монополизировать право задавать вопросы» на уроках. (Полученные Вулф результаты показывают, что в тех редких случаях, когда эта привилегия передается ученикам, «ее удостаиваются немногие – самые одаренные, мужского пола, владеющие английским».) Кроме того, она установила, что вопросы используются учителями главным образом для проверки знаний школьников, а не для разжигания их интереса. Такие вопросы обычно воспринимаются учениками как «вызов к доске» и не вызывают вдохновения.

Джон Сили Браун отмечает, что желание учеников задавать вопросы может быть воспринято некоторыми учителями как угроза. «Если исходить из убежденности в том, что учителя должны обладать непререкаемым авторитетом, тогда легко понять их склонность не допускать вопросов, способных показать, чего они не знают».

Дебора Мейер считает, что стремление контролировать учеников и обеспечивать порядок не всегда исходит от учителей. В разговоре с ней я упомянул, что сегодняшняя бизнес-культура – со всеми ее лозунгами, призывающими «нарушать правила» и «думать иначе», – похоже, проникнута тем же духом независимого мышления, который Мейер пыталась привить ученикам начальных школ Восточного Гарлема несколько десятилетий назад. Но, когда я предположил, что истеблишмент начинает понимать значимость ее идей, что со временем острая жажда инноваций заставит нас терпеть спрашивание и, возможно, даже использовать его в целях обучения, она отнеслась к этому крайне скептически.

Что такое пламя?

Этот вопрос кажется очень простым, но знаете ли вы ответ на него? Актер Алан Алда впервые заинтересовался данной темой еще в детском возрасте. Почти семьдесят лет спустя он открыл собственный центр распространения научных знаний при Университете штата Нью-Йорк и организовал конкурс, чтобы посмотреть, кто сможет лучше всех объяснить, что такое пламя. Фишка конкурса заключалась в том, что судьями стали дети в возрасте от девяти до двенадцати лет. Вызов приняли более восьмисот ученых и любителей науки. Победителем стал физик Бенджамин Эймс, который представил семиминутный анимационный музыкальный ролик, объясняющий, что такое кислород, углерод, водород, температурное свечение и окисление (роль атомов играли элементы конструктора Lego). Вы можете сказать, что Алда и Эймс ответили еще на один красивый вопрос: «Как сделать нау-ку привлекательной для детей?» Для следующего конкурса Алда выбрал вопрос: «Что такое время?» (Ответы победителей и призеров конкурса смотрите на сайте centerforcommunicatingscience.org.)

Мейер считает, что мы живем в обществе, которое желает, чтобы вопросы задавали избранные. «Да, мы хотим, чтобы существовала Кремниевая долина, – сказала она, – но хотим ли мы, чтобы триста миллионов человек думали сами за себя?»

Когда Мейер начала работать учителем, ее до глубины души возмутило то, что детей, особенно из бедных семей, «приучали не задавать вопросов», и она не думает, что с тех пор многое изменилось. Однако в большинстве случаев эта тенденция не является намеренной. Учителям, которых заставляют охватывать как можно больше материала, и особенно тем, кто работает в плохо финансируемых, переполненных городских школах, неимоверно трудно справляться с большими группами учеников. Необходимость обеспечить порядок и «просто довести урок до конца» плохо сочетается с желанием позволить детям задавать вопросы.