Книга Турецкий капкан: 100 лет спустя - Алексей Олейников

Переговоры Англии, Франции и России в Афинах 14 февраля, имевшие целью простимулировать Грецию выступить на помощь Сербии (в связи с отправкой туда двух союзных дивизий, будто бы страхующих ее против нападения со стороны Болгарии), показывали, что от теории двукратного увеличения территории до практического оформления приобретений — огромная дистанция, а без согласия России, не желавшей допустить греков в Константинополь, но готовой втянуть ее вооруженные силы в борьбу с Австрией, решить вопрос не удастся. В итоге Э. Венизелос ответил отказом на вступление Греции в войну — и этот отказ, как было заявлено, будет действовать до тех пор, пока Антанте не удастся привлечь на свою сторону Румынию. Греческий премьер назвал вступление Греции в войну на указанных союзниками условиях «актом безумия».

О значении Балканского полуострова для дела Антанты говорят следующие мысли, изложенные на заседании британского Военного совета 26 февраля 1915 г. с рассмотрением роли основных театров военных действий, сложившихся к этому моменту.

1. Россия. Не следует ожидать, что Россия в течение предстоящих месяцев сможет с успехом вторгнуться в Германию. Однако можно рассчитывать на то, что она свяжет и задержит весьма значительные германские силы на своем фронте. Нет оснований предполагать, что Германия сможет в какой-либо срок перебросить на Запад около 1 миллиона бойцов, нужных ей против России.

2. Англо-французские позиции на Французском фронте весьма сильны и не могут быть подвергнуты обходному движению. Союзные позиции и силы во Франции несравненно более значительны, чем в начале войны. Поэтому союзники должны приветствовать всякое германское наступление самого крупного масштаба. Шансы отражения его будут благоприятными, но даже если потребовалось бы отступление на другие позиции, более крупные потери германцев, чем у союзников, представляли бы хорошую компенсацию. Причем на этот результат не могли бы оказать решительного влияния четыре или пять британских дивизий.

3. Решительным и единственным пунктом, где возможно захватить и сохранить инициативу, является Балканский полуостров. При условии соответствующего взаимодействия сухопутных и морских сил и при имеющихся силах присутствует уверенность, что удастся захватить Константинополь в конце марта 1915 г. и уничтожить турецкие силы в Европе (за исключением находящихся в Адрианополе). Этот удар может быть нанесен раньше, чем прояснится судьба Сербии. Его успех мог бы иметь принципиальное влияние на обстановку на Балканах. Турция могла быть уничтожена как военная сила.

Союзники также отмечали, что необходимые для операции войска могут быть сконцентрированы у Булаирского перешейка (на Галлиполийском полуострове) к 21 марта 1915 г. Если морская операция не приведет к успеху, они могут быть использованы на Галлиполийском полуострове для обеспечения продвижения флота. Как только Дарданеллы будут открыты, эти войска смогут: а) оперировать у Константинополя; б) если Болгария выступит на стороне Антанты и решит занять территорию до линии Энос — Мидия, они смогут пройти через Болгарию на помощь Сербии; в) если Болгария сохранит дружественный нейтралитет, но Греция вступит в войну, они смогут продвинуться через Салоники на помощь Сербии.

Причем на этом этапе Э. Венизелос, опасавшийся, что Англия найдет необходимую ей точку опоры для реализации Дарданелльской операции в Болгарии, 1 марта предложил отправить к Дарданеллам три греческие дивизии.

После очередных англо-греческих переговоров британцы, заинтересованные в поддержке греками (после русского демарша потерявших интерес к операции) своего флота, предложили им в качестве возможного варианта будущей судьбы Константинополя принцип интернационализации.

Фактически речь шла об интернационализации целого государства, контролируемого державами-победительницами. Грекам делался прозрачный намек на возможность появления греческого принца в роли Верховного комиссара в интернационализированном Константинополе.

Но 2 марта 1915 г. ушатом холодной воды на головы греков (и не только одних греков) стала фраза С. Д. Сазонова, что «ни при каких условиях мы не можем допустить участие греческих войск во вступлении союзных войск в Константинополь».

Э. Грей обратил внимание русского коллеги на важность форсирования Дарданелл для воздействия на все балканские государства и заметил, что Адмиралтейство по техническим соображениям придает большое значение греческому флоту, заявив при этом, что «препятствовать Греции означало бы сильно замедлять события».

5 марта состоялось очередное заседание греческого совета, на котором размер греческого десантного отряда был снижен с трех до одной дивизии. Также было отмечено, что планов на Константинополь Греция не имеет и греческие войска, вступившие в Оттоманскую столицу, ее покинут, ограничившись посещением храма Св. Софии.

В итоге С. Д. Сазонов 6 марта заявил британскому послу в России Д. Бьюкенену о позиции императора (что он ни при каких обстоятельствах не даст своего согласия на какие-либо морские или сухопутные операции вооруженных сил Греции в районе Проливов). Россия соглашалась допустить проведение греками военных операций в районе Смирны, но это согласие сопровождалось четырьмя достаточно тяжелыми для Греции условиями:

1) чтобы Греция сама предложила свою помощь в Дарданелльской операции, а не была приглашена Антантой;

2) каковы бы ни были результаты операции в Проливах, Греция не получит никаких территориальных компенсаций ни в южной Фракии, ни вблизи Проливов;

3) военные действия греческой армии должны быть ограничены теми местностями, которые будут установлены союзным командованием;

4) греческая армия ни при каких обстоятельствах не должна вступить в Константинополь.

В ответ на это король Греции отказался одобрить инициативы Э. Венизелоса, отправив его в отставку.

С. Д. Сазонов 7 марта через посла передал греческому правительству информацию, что Россия не может допустить, чтобы судьба Константинополя и Проливов была решена иначе, как «в полном соответствии с жизненными стремлениями русского народа», а Греция за участие в войне с Турцией будет «широко вознаграждена в Малой Азии, но отнюдь не в области, безраздельное господство над которой необходимо для обеспечения нашего права на выход к свободному морю».

Новое греческое правительство, со своей стороны, окутало свою внешнюю политику (при помощи обычной ссылки на угрожающую Греции от Болгарии опасность) полуобещаниями, обусловленными заботой как о неприкосновенности греческой территории, так и о защите «прав эллинизма», сохранив при этом враждебное отношение к русским притязаниям на Константинополь.

Таким образом, мы видим, что Россия сделала все, чтобы не допустить участия братской православной Греции в Дарданелльской операции, и это значительно повлияло как на характер, так и на ход штурма Проливов. Камнем преткновения стал Константинополь, на который, кстати говоря, греки имели больше права, чем любой из участников операции.

Более того, в течение Дарданелльской операции Россия бдительно следила за судьбой островов, расположенных у западного входа в Дарданеллы. Попытка греков объявить об аннексии Имброса и Тенедоса, а также Кастелоризо и Северного Эпира, потерпела неудачу.