Книга Больше, чем любовь - Татьяна Осипцова

– Проходи, – он пропустил Наташу в кабинет, бросив секретарше: – Лен, меня ни для кого нет.

Наташа огляделась: два стола буквой Т, несколько стульев, журнальный столик и пара кресел. Боря кивнул на одно из них, она присела. Сам он остался стоять.

– Я… – смущенно начала она. – Я пришла сказать, что больше не живу в той квартире, и не знаю, нужна ли она Саше…

– Не то. Разве это важно? Ты пришла, значит, ты хочешь, любишь? – он пристально смотрел ей в глаза. – Так хочешь?..

– Люблю.

Он присел перед ней на корточки и заглянул в лицо.

– Для нас с тобой это одно и то же. Ты ведь чувствуешь нашу связь, ощущаешь ее?..

Борис взял ее за руку, поцеловал в ладонь и выше, выше, до сгиба локтя. Она не думала, что невесомые поцелуи могут оказаться сильнее ожога… Добравшись до внутренней стороны локтя, он отпустил руку и поцеловал ее по-настоящему. Наташа задохнулась, сама впилась в него, готовая тут же отдаться. Но Борис оторвался от ее губ, извинился и быстро вышел из кабинета. Через чуть приоткрытую дверь она слышала, как он дает какие-то указания секретарше, совсем обычным голосом. Как он может, ведь минуту назад был как одержимый!

Вернувшись, Пахомов взял ее за руку и вывел из кабинета. Он молча гнал машину, как сумасшедший, вскоре они оказались в его квартире. И тут Наталья запаниковала, представив, что Боря увидит ее белье. Единственный нарядный комплект благополучно лежит в шкафу – она ведь ни к чему такому не готовилась!

– Я хотела бы…

– В душ? – догадался он. – Это здесь, я сейчас принесу полотенце.

Он не казался смущенным, но был радостно возбужден. Через несколько минут дверь в ванную открылась.

– Все, больше не могу терпеть, – сказал он, отодвигая штору.

Наташа обомлела: он стоял перед ней совсем голый и такой красивый, такой желанный, что всякий стыд тут же пропал. Она потянулась к нему и прошептала:

– Я хочу тебя…

Крепкие смуглые руки нежно гладили ее тело мягкой морской губкой, затем смывали мыло, касаясь кончиками пальцев то здесь, то там. Эти почти невесомые прикосновения она ощущала, как удары слабого тока, и казалось, еще чуть-чуть… Но вот он накинул махровый халат, Наташу закутал в большое полотенце и понес в спальню, по пути целуя в висок, в шею, в грудь.

А дальше было волшебство слияния и узнавания. Боря был нежен и настойчив, ласков и требователен, и ненасытен. Он был намного опытнее, умнее в любви. Наташа изнемогала от наслаждения, казалось, сил больше не оставалось, но он не отпускал ее, и она получала удовлетворение снова… Как во сне…

Она сказала это вслух, когда, уже отдыхая, они лежали поперек кровати, не в силах двинуться.

– Что? – переспросил он рассеяно.

– Все было как в моих снах…

Боря приподнялся на локте.

– Я снился тебе? Да?

– Да. И это были такие… эротические сны.

– Ты тоже мне снилась. И, представь себе, во сне мы занимались любовью.

– Значит, судьба?

– А ты сомневалась?

– Нет. Уже нет.

Тут в гостиной зазвонили часы.

– Десять! Мне пора.

– Сын ждет?

– Нет, мама. Димка на даче с садиком.

– Позвони ей. Пожалуйста, останься, – попросил Боря. – Пойми, для меня это очень важно.

– Почему?

– Поверишь ли, с тех пор как я познакомился с тобой, ни одну женщину я не просил остаться на ночь.

– А их было много?

– Не мало, – просто ответил он, – но ни одной из них я не мечтал сказать: «доброе утро». Ты понимаешь?

– Да, кажется. Ты подразумеваешь под этим особую близость?

– Вот уже пять лет, просыпаясь, я мечтаю увидеть тебя рядом, только тебя.

– А раньше ты влюблялся?

– Было однажды. Я только окончил институт, стал работать администратором в том ресторане, ну, ты помнишь… Она была там бухгалтером. Постарше меня лет на пять, но красавица. В курс дела меня вводила, уму-разуму учила. Мне показалось, что влюбился, и мы стали жить вместе. Но спустя несколько месяцев я ощутил, что она подминает меня под себя, воли лишает. Сильная была женщина, пожалуй, даже слишком… А я и сам сильный. Быть подкаблучником – это не для меня. Так что до ЗАГСа дело не дошло. В общем, мы разошлись и, как выяснилось, очень своевременно. Вскоре она оказалась под следствием, а еще через полгода – за решеткой.

– Ужас какой! – охнула Наташа. – А ты?

– Это было по старым делам, когда я еще в ресторане не работал. Троих посадили. В результате я стал молодым директором. Но, если честно, в душе я благодарен этой женщине…

– За что?

– Рядом с ней я повзрослел, понял, что по характеру я – лидер, и подчиняться кому бы то ни было просто физически не могу. Если человек сильнее меня, мне с ним трудно ужиться. Еще понял, что с женщинами лучше не доходить до совместной жизни – без настоящей любви это обременительно. Понял, что не смогу полюбить женщину, которая умнее и сильнее меня. Ну, и главный урок – дела нужно вести аккуратно.

– А у нее в бухгалтерии был непорядок?

– Да нет. Я про другие дела. Это неважно.

Наташе сейчас тоже было неважно, о каких делах он говорит.

– Я позвоню маме, где телефон?

Боря прошел в смежную со спальней гостиную, и она опять залюбовалась им. Его тело казалось ей совершенством – такие ваяют из мрамора. Через минуту он протянул ей трубку без провода, но с антенной.

– Что это? – удивилась Наташа.

– Домашний радиотелефон. Нажми на эту кнопку – видишь зеленый огонек? Теперь набирай номер.

– Никогда такого не видела!

– Да их всего пара десятков в городе, а за бугром обычная вещь.

Наташа предупредила маму, чтобы не ждала ее сегодня, сказала, что объяснит все позже, и нажала на ту же кнопку. Зеленый огонек погас.

– А ты знаешь, я такая голодная! – сообщила она, состроив жалобную физиономию.

– Я тоже, пошли на кухню.

– А твоя Арина Родионовна не обалдеет?

– Не Арина Родионовна, а Ирина Романовна, и в это время уже наверняка на кухню не выйдет. Надевай мою рубашку, женского халата я в доме не держу.

Сам он накинул синий махровый халат и повел Наташу по коридору.

По пути она спрашивала:

– Это что?

– Вторая спальня, для гостей.

– А это?

– Кабинет.

Наталья заглянула в обе комнаты. У окна в кабинете стоял старинный письменный стол, на нем лампа под зеленым абажуром. Поражало обилие книг, ими были заставлены все стены до потолка, а потолок под четыре метра.