Книга Парфяне. Последователи пророка Заратустры - Малькольм Колледж

Драгоценности дополняли эффект (фото 11). Многие сложные изделия продолжали выполняться в эллинистическом греческом стиле. Однако парфянскими нововведениями стали серебряные браслеты с зернью, серебряная филигранная работа и украшения с бусинами (обнаруженные в Дура-Европос), а также большее внимание к цвету. В Сирии мастерские стекольщиков выпускали украшения из стеклянной массы, которые соединялись в гибкие цепи ожерелий и браслетов (фото 42, 45). В изобилии встречались амулеты. Хорошо одетые парфянки обилием драгоценностей могли соперничать с самыми причудливо наряженными красавицами эпохи короля Эдуарда. Мужчины также унизывали пальцы перстнями, а их одеяния и мягкая обувь были усеяны камнями и жемчугом. Однако ношение серег мужчинами оставалось обычаем деревенским, а не городским (рис. 19). Последние штрихи костюма завершала косметика (фото 42). Следы раскраски на рельефах усыпальниц в Пальмире показывают, что «красавица Пальмиры» пользовалась красной помадой для губ, обводила глаза черными линиями и румянила щеки. Мужчины также пользовались косметикой: Сурен, победитель Красса, шокировал римлян своим раскрашенным лицом и женственно уложенными волосами. По свидетельству Плиния, цари и волхвы использовали снадобье, состоявшее из растения гелиант и львиного жира с добавлением шафрана и пальмового вина: эта мазь должна была улучшить их внешность (надеемся, что они находили ее действенной). Еще более сложное умащение из двадцати семи ингредиентов использовалось во время коронации. Туалет завершали духи: сосуды для духов найдены в Селевкии.

Рис. 19. Сланцевая палитра для косметики, украшенная головами правителя и царицы, имитирующими портреты с монет. Вероятно, I в. до н. э. или н. э. Чуть уменьшено по сравнению с реальными размерами.

В дворцах и домах крупных купцов парфянские богачи пользовались золотой и серебряной посудой лучшего качества (фото 12—14). Сосуды украшали лиственные узоры (лавр, акант и виноградные лозы) или розетки и фигуры. Можно увидеть формы, перешедшие от ахеменидской и селевкидской эр. Украшение шкатулки, найденной в Шами, состояло из инкрустированных перламутровых фигур (фото 15). Играли на музыкальных инструментах, в том числе на лире, дудке, двойной дудке и барабане. Если верить Филострату, на стенах дворцов висели узорные гобелены; стены и полы покрывались лучшими коврами. Великолепный ковер IV в. до н. э. с ахеменидскими узорами, найденный в гробнице вождя в Пазырыке на юге России, и фрагмент ворсяного ковра из Дура-Европос говорят о том, что парфяне занимались этим благородным искусством.

Времяпрепровождение парфянского монарха и знати было типичным для многих индоевропейских аристократий. В соответствии со своим кочевым происхождением, большую часть своей жизни они проводили в седле. «На лошадях они отправляются воевать, пировать, по личным и общественным делам, – пишет Юстиниан. – На них они путешествуют, остаются на месте, занимаются делами и болтают». (Пешком ходили только рабы.) Их главной страстью была охота (фото 4, 69). Они так увлекались этим занятием, что царь Вардан даже имел бестактность предложить изможденному философу Аполлонию Тианскому поехать на однодневную охоту в окрестностях Вавилона. Диких животных часто держали в огороженном парке. Монарх, не любивший коней и охоту, был неприемлем, и Вонона, воспитанного в Риме, вскоре отвергли именно по этой причине. Когда Артабан III временно вынужден был бежать в области к востоку от Каспия, он вполне мог прокормиться с помощью своего лука. Парфянские аристократы, наверное, любили и воевать, потому что при отсутствии внешней угрозы часто начинались внутренние неурядицы. Парадные одеяния знати всегда были очень сложными; крайне любопытно наблюдать за тем, как в позднепарфянский период развивается геральдика. Различные знаки знатных парфян представлены на огромном скальном рельефе Фирузабада, высеченном для увековечения победы Сасанида Арташира над последним парфянским монархом (фото 75). Потери во время внутренних войн, вероятно, не были слишком большими. Ко II в. н. э. помимо своих обычных развлечений аристократы, возможно, играли в поло. Пиры были еще одним очень популярным времяпрепровождением. На пирах барды исполняли героические баллады. Существовали целые эпические циклы, подобные тем, что легли в основу греческих поэм Гомера. Эти иранские баллады привели к появлению национального эпоса «Шахнаме» («Книги царей») Фирдоуси. О письменной парфянской литературе свидетельств нет, хотя весьма вероятно, что она существовала. Парфянские слова вошли в языки соседних народов. Некоторые монархи любили греческую культуру, и при их дворах шли представления греческих пьес. Греческий театр был открыт в Нисе; по легенде, Ород II устроил для армянского царя Артавазда представление «Вакханок» Еврипида.

Однако интерес к чужой культуре был среди парфян исключением, а их собственная оставила после себя очень мало памятников. Какова была судьба иных культур в парфянскую эпоху? Упадок и разрушение культур Вавилонии, Ассирии и Греции в парфянский период представляют огромный интерес, поскольку сохранилось много фактов, которые позволяют нам очертить основные контуры этого упадка. Культурное влияние Вавилонии на западе Парфии было широким и глубоким. Там вавилоняне – семиты, любившие городскую жизнь, – сохранили свои древние обычаи и религию вплоть до нашей эры. Клинопись продолжала развиваться и сохранялась, как минимум, до VI в. н. э., когда глиняные таблички были наконец вытеснены пергаментом. Вместе с табличками исчезли и древние цилиндрические печати. Некоторые из использовавшихся печатей были очень древними: владелец лавки в Ниппуре имел образцы, относившиеся к касситской эре тысячелетней давности. Старинные религиозные ритуалы сохранялись, а вавилонские божества, меняя характер, оставались популярными во многих поселениях Западной Азии. Вавилонские законы широко использовались, а достижения науки и астрологии продолжали изучаться. Далее к северу в Ашшуре продолжало существовать уменьшившееся в размерах сообщество ассирийцев. Там они продолжали поклоняться своему богу Ашшуру и его супруге в новом храме на том же месте, где до катастроф 612 г. до н. э. это делали их предки. В 200—228 гг. н. э. ассирийцы по-прежнему пользовались такими величественными старинными личными именами, как Синахе-Эриба и Эсархаддон, которые трогательно напоминали об исчезнувшем великолепии этой нации воинов.

Греческая культура, которую следом за Александром и Селевкидами несли в Азию солдаты и поселенцы, столкнулась с культурами Ирана и Вавилонии и не смогла их победить. Некоторое время жители Востока брали из греческой культуры то, что считали полезным, особенно для торговли: календарь, названия, организацию управления, судебную практику. Контракты из Дура-Европос и Авромана составлены по-гречески, хотя участвовавшие в них стороны могли быть жителями Востока. Плутарх говорит, что царь Артавазд Армянский писал греческие трагедии и истории, а многие (если не все) аршакидские монархи владели этим языком. В течение всего периода существования Парфянского царства на Востоке продолжали принимать греческие имена там, где писали и говорили по-гречески, или из соображений удобства. Однако сердца жителей Востока оставались незатронутыми. В основе своей греческая культура оставалась культурой для греков. В местах проживания греческих поселенцев существовали гимнасии, бани, литература, ораторское искусство и театры, там были греческие уложения и законы. Ямвлих, автор греческих любовных историй, жил в Вавилонии. Оратор Амфикрат посещал Селевкию, но, получив приглашение остаться и учить в этом городе, неуважительно заявил, что «дельфина в тазу не уместишь», и отбыл. Работы греческих авторов из Парфии использовались Страбоном, Трогом, Плутархом и другими. Греческие надписи с соблюдением ритма делались в честь бога Аполлона и иранского правителя Замаспа в Сузах. Две надписи в честь Замаспа даже имеют поэтический колорит дорических греческих словоформ. Одна из них датирована 1/2 г. н. э., однако некоторые термины и идеи стихов являются восточными. Письмо Артабана III городу Сузам, датированное декабрем 21 г. н. э., написано на хорошем греческом языке, однако адресовано чиновникам и жителям Суз, что является местным названием: Селевкидские греки называли этот город Селевкией на Евлее (реке). Но греческая надпись на монете из редкого выпуска Готарза II (около 38—51 гг. н. э.) сделана неграмотно, написание его имени было различным. В Дура-Европос греки оставались высшим слоем местного общества в течение всей парфянской оккупации. Греческая структура семьи сохранялась там по крайней мере до 33/32 г. до н. э., а македонско-греческие имена использовались и в более поздний период.