Книга Древний Рим. Быт, религия, культура - Франк Коуэл
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Туалетный столик элегантной женщины был уставлен рядами красивых коробочек и шкатулок со всевозможными косметическими средствами, поскольку пудра для лица, духи и косметика щедро использовались. Иногда косметическими средствами пользовались чрезмерно, с плохим вкусом или умением, а некоторая косметика не выдерживала жару или непогоду, снова порождая уничижительные комментарии.
...Когда старухи дряхлые, беззубые
Мажутся, порок телесный пряча под прикрасою,
То, как только пот сольется с мазями, получится,
Точно повар много разных соусов послил в одно:
И не разберешь, чем пахнет, только чуешь скверный дух, —
говорит скупой на снисходительность Плавт. Безвкусное использование сильно пахнущих духов вынудило Плавта сказать:
Лучший запах в женщине – без запаху
Вовсе быть.
Однако, как было известно римлянам, все зависит от женщины и, возможно, от погоды, а зачастую от того, насколько часто женщина посещала термы.
Рис. 15. Бронзовое ручное зеркальце
Подводка глаз и удлинение дуги бровей чем-нибудь черным были также приемами, в которых знали толк римские женщины. Некоторые приклеивали на лицо черные родинки или «мушки», особенно если им приходилось скрывать небольшие изъяны на коже. Другие полагались на демонстрацию богатства, надевая тяжелые ювелирные украшения, чтобы добавить себе привлекательности. Некоторые действительно перегружали себя изобилием тяжелых драгоценных камней, вне зависимости от того, подходящий был случай для подобной демонстрации драгоценностей или нет. Жемчуга и изумруды высоко ценились, но бриллианты использовались мало, потому что еще не было найдено способа их резки и огранки. XX век немногому научил бы римских женщин в умении себя красиво подать, начиная от бикини и кончая применением косметики, но римляне, несомненно, позавидовали бы гораздо более высокому уровню современного производства качественных косметических средств, многие из которых доступны по цене для всех слоев общества. Среди множества современных усовершенствований было бы зеркало. Римляне не знали, что можно получить точное отражение от пленки ртути за гладким стеклом, и им приходилось пользоваться хорошо отполированным металлом. Они в большинстве случаев пользовались маленькими ручными зеркальцами, но зеркала большего размера также были известны.
Мужчины навлекли бы на себя насмешки и неодобрение в период ранней республики, если бы тратили много времени и усилий на свою внешность. В III веке до н. э. некоторые римляне начали сбривать свои бороды, но подобная практика не стала повсеместной до тех пор, пока великий Сципион Африканский не подал моду в начале II века до н. э. Представители беднейших слоев населения тогда, как и в наши дни, не всегда следовали моде. Марциал, неоднократно выражая свое презрение к привычке римлян (мужчин) целовать друг друга при любых возможных случаях, говорит о «колючем деревенщине с поцелуями, как у козла». У бедняков была веская причина не бриться, потому что в Риме считалось слишком трудным, если не невозможным, бриться самому. Те, у кого не было специального раба для этой цели, ходили к какому-нибудь брадобрею, заведения которых можно было найти повсеместно в городе. Они были средоточием всех сплетен, а действие обычно простиралось через переулок или на улице снаружи их маленьких будочек до тех пор, пока Домициан не расчистил улицы от лавок. Марциал, который призывает прохожих опасаться парящих в воздухе бритв, также бранит неловкого цирюльника, предупреждая своих читателей, что тот, кто не желает отправляться в мир иной, должен избегать цирюльника Антиоха; ведь эти бесчисленные рубцы на его подбородке похожи на шрамы бойца, но они другого происхождения; это не следы длинных ногтей ревнивой жены: виной всему – проклятая сталь и неверная рука Антиоха. Козел – единственное разумное животное, потому что он не бреет бороды и, следовательно, не прибегает к услугам цирюльника.
Марциал также упоминает о женщине-цирюльнике в бедном квартале Рима Субуре, но он был о ней очень невысокого мнения. Римские бритвы не имели острых краев, таких, как на «опасной» бритве, которой пользовались мужчины до изобретения безопасной, поскольку искусство закалки и заточки стали не было освоено римлянами, которые не могли эффективно закалить сталь из-за нехватки угля и вынужденных сквозняков. Поэтому тиран Сиракуз, который пользовался куском блестящего древесного угля, чтобы опаливать себе бороду, возможно, имел несколько иные мотивы, чем страх быть зарезанным бритвой, который, как говорили, вынуждал его к этому. Молодые люди не начинали бриться до тех пор, пока не надевали мужскую тогу. Первую сбритую с их юных лиц бороду часто хранили в маленькой шкатулочке и жертвовали одному из римских богов.
Римляне стали более «модными» в I веке до н. э., и большинство из них оставались такими на протяжении всей истории империи; они начали считать, что стремление наслаждаться приятными ощущениями было не просто осуществимо, а является основной целью жизни. Старомодный образ жизни грубых земледельцев – солдат с его спартанской дисциплиной самоотречения и жертвенностью личным ради общества и республики – начал казаться все более деревенским и отсталым. Подстриженные и вычурные бороды появились на лицах франтоватых молодых людей и стали вызывать насмешки старшего поколения, к примеру Цицерона, который придумал для них специальное название «barbatuli».
Рис. 16. Бороды во II веке н. э. (слева) и во времена поздней республики
Мода на бороды вернулась во II веке н. э., потому что император Адриан (117 – 138 гг. н. э.) отрастил бороду, чтобы скрыть некоторые изъяны на своем лице. Бороды никогда полностью не выходили из моды, потому что были визитной карточкой философов; обычно их отращивали в знак траура. Однако возрождение моды на бороды не стало всеобщим или продолжительным, потому что статуи после Адриана изображают римлян без бороды.
Забота о доме в большинстве случаев сводилась к обеспечению домочадцев достаточным количеством одежды и еды. В дни ранней республики вся одежда изготавливалась домашним способом. Поразительно, как проста была римская одежда! И это вполне естественно, поскольку римляне были ограничены не только сырьем, которым сначала были шерсть и лен, но также и средствами, позволяющими переработать их в полотно.
Результатом многочасового прядения нити из комка шерсти и ткачества ее на ручном ткацком станке было полотно из шерстяных нитей. Оно могло быть любой формы – квадратной или прямоугольной, в форме круга или полукруга. Такое вот «одеяло» служило основой всей римской одежды, как для мужчин, так и для женщин и детей, для императоров, консулов и рабов.
Прежде чем полотно превращалось в очень простое одеяние, которое римляне укладывали на себе складками или оборачивали вокруг тел, его нужно было отмыть, отбелить, оттрепать и расчесать, если только оно не шло на одежду для рабочего или раба, когда такие тонкости обработки, кроме промывки, опускались. Простая домотканая одежда более бедных людей исчезла только очень недавно, поскольку вплоть до конца XIX века она еще очень широко использовалась в Великобритании и Соединенных Штатах. Если римляне изготавливали ее из шерсти, взятой прямо со спины овцы, на ней сохранился бы естественный жир и сало, что сделало бы ее почти водонепроницаемой; но шерсть обычно моют, прежде чем прясть или ткать, а сама сотканная одежда отдавалась для удаления сала и жира. Эту работу выполняли сукновалы, которые использовали соду – углекислый натрий (селитру), поташ или специальную разновидность щелочной глины, известную по ее применению как сукновальная глина. Мыло для отмывки не использовалось.
