Книга Последнее королевство. Бледный всадник - Бернард Корнуэлл

– Меня зовут Веланд, – сказал он, – я ищу господина.

– Ты немолод, – заметил Рагнар. – Почему же у тебя нет господина?

– Он погиб, когда корабль его утонул.

– Кто он был?

– Снорри, господин.

– Который Снорри?

– Сын Эрика, сына Гримма, из Бирки.

– А ты, значит, не утонул? – сказал Рагнар, спешившись и отдав мне поводья.

– Я тогда был на берегу, господин. Я болел.

– Чей ты? Какого рода?

– Я сын Годфреда, господин, из Хайтабу.

– Хайтабу! – сморщился Рагнар. – Торговец?

– Я воин, господин.

– Почему ты пришел ко мне?

Веланд пожал плечами.

– Говорят, ты хороший хозяин, даришь браслеты, но если прогонишь меня, я пойду к кому-нибудь другому.

– И ты умеешь пользоваться своим мечом, Веланд, сын Готфреда?

– Как женщина умеет пользоваться своим языком, господин.

– Неужто так хорошо? – спросил Рагнар, словно не в силах сдержать насмешку.

Он разрешил Веланду остаться, отправив в Сюннигтвайт найти пристанище; когда же я сказал, что мне не нравится Веланд, Рагнар пожал плечами и ответил, что чужака нужно поддержать. Мы тогда сидели дома, почти угорев от дыма, вившегося под балками.

– Нет ничего хуже, Утред, чем не иметь господина, – сказал Рагнар. – Дающего браслеты, – прибавил он, тронув собственные украшения.

– Я не верю ему, – заметила Сигрид, лепившая булочки у очага. Рорик уже выздоровел и помогал ей, а Тайра, как обычно, пряла. – Мне кажется, он изгой, – добавила Сигрид.

– Может быть, – согласился Рагнар, – но моему кораблю все равно, кто сидит на веслах.

Он потянулся за готовой булочкой и получил по рукам от Сигрид, которая сказала, что эти булочки специально для Йоля.

Праздник Йоль был самым главным праздником в году: целая неделя угощений, эля, меда, поединков, смеха и пьяных, блюющих на снег. Люди Рагнара съехались в Сюннигтвайт, где устраивали конские состязания, боролись, соревновались в метании копья, топора и камней.

А еще было мое любимое состязание – перетягивание каната, когда мужчины и мальчишки разбивались на две группы, стараясь затащить соперников в ледяной ручей. Я заметил, пока боролся с мальчиком на год старше меня, что Веланд за мной следит. Теперь Веланд выглядел гораздо приличнее, не носил больше лохмотьев, а носил плащ на лисьем меху.

В тот Йоль я впервые напился – так, что меня не слушались ноги. Я лежал и стонал, потому что ужасно болела голова. Рагнар при виде этого взревел от смеха и заставил меня пить мед до тех пор, пока меня не стошнило.

Само собой, Рагнар выиграл состязание питухов, а Равн прочитал длинный стих о некоем древнем герое, убившем чудовище, а потом убившем и мать этого чудовища, которая была еще страшнее сына, но я был слишком пьян и почти ничего не запомнил.

После празднования Йоля я узнал кое-что новое о датчанах и их богах. Рагнар приказал выкопать огромную яму на поляне в лесу за домом. Мы с Рориком помогали копать: рубили топором корни и оттаскивали землю. Рагнар требовал рыть все глубже и глубже и успокоился только тогда, когда, встав на дно ямы, ничего из нее не увидел. В эту яму, рядом с которой возвышался курган вынутой земли, вел пологий скат.

На следующую ночь мужчины из дружины Рагнара, одевшись и вооружившись, словно на войну, и не взяв с собой женщин, отправились к яме. Мы, мальчишки, несли факелы, пламя которых трепетало под деревьями; дрожащие тени поглощала тьма.

Слепой Равн ждал в яме, стоя напротив спуска и нараспев восхваляя Одина. Время тянулось и тянулось; слова, резкие и ритмичные, словно удары барабана, описывали, как великий бог сотворил мир из тела великана Имира, как забросил на небо солнце и луну, как гномы выковали в подземных мастерских его копье Гунгнир – величайшее оружие на свете. Пока длился рассказ, люди продолжали собираться у ямы. Они покачивались в ритме стиха, кто-то повторял отдельные фразы, и, признаюсь, я скучал не меньше, чем тогда, когда Беокка начинал бормотать на своей латыни. Поглядывая в лес, я наблюдал за тенями и гадал, кто там движется во мраке, и думал о скедугенганах.

Я часто вспоминал о скедугенганах, Движущихся Тенях. Впервые мне о них рассказал беббанбургский кузнец Элдвульф, велев ничего не говорить Беокке. Я и не говорил, а Элдвульф рассказывал мне, как до прихода Христа в Англию, давно, когда в Англии поклонялись Вотану и другим богам, все хорошо знали о Движущихся Тенях: почти невидимые, они молча блуждали по всей земле – таинственные существа, способные менять форму. Вот только что они были волками, а потом вдруг становились людьми или орлами… Они не были ни живыми, ни мертвыми, а просто тварями из мира теней, ночными охотниками.

Я смотрел на темные деревья, и мне хотелось, чтобы там, в тени, таились скедугенганы – существа, о которых знаю только я; сила, которой испугаются датчане и которая вернет мне Беббанбург, столь же могущественная, как магия, даровавшая победу датчанам.

Конечно, то были просто детские мечты. Когда ты мал и слаб, ты мечтаешь об обладании волшебной силой, а когда становишься взрослым и могучим, заставляешь слабых мечтать о том же. Ребенком я жаждал силы скедугенганов. Я помню, какое волнение охватило меня той ночью, какое желание овладеть силой Движущихся Теней, – пока негромкое ржание не заставило меня снова обратить внимание на яму.

Люди у спуска расступились, и из темноты вышла странная процессия: жеребец, баран, собака, гусь, бык и кабан. Каждое животное вел воин Рагнара, а замыкал вереницу английский пленник, человек, работавший в полях, с такой же, как у животных, веревкой на шее.

Я узнал жеребца – лучшего коня Рагнара, огромного, черного, по имени Всполох. Рагнар любил этого коня, и все-таки Всполоха вместе с остальными животными принесли в ту ночь в жертву Одину.

Это сделал сам Рагнар.

Обнаженный до пояса – шрамы на его груди были ясно видны в свете пламени, – он убил животных топором, одного за другим. Всполох умер последним. Он выкатил глаза, показывая белки, когда его тянули по скату в яму, и упирался, напуганный запахом крови, стекающей по земляным склонам. Рагнар подошел к нему с лицом, мокрым от слез, поцеловал Всполоха в морду и убил одним верным и сильным ударом между глаз. Жеребец упал, взбрыкнув ногами, и мгновенно умер.

В заключение умер человек, это было не так волнующе, как смерть коня. Стоя в кровавом месиве, Рагнар поднял окровавленный топор к небу и прокричал:

– Один!

– Один! – эхом ответили все мужчины, потрясая копьями и мечами над дымящейся ямой.

– Один! – прокричали они снова, и тут я увидел Веланда-змею, глядящего на меня с другой стороны освещенной факелами кровавой ямы.

Все тела вытащили и подвесили на деревьях. Кровь жертв досталась обитателям подземного мира, а их плоть – богам наверху. Потом мы засы́пали яму, сплясали на ней, чтобы утрамбовать землю, и по кругу пошли фляги с элем и меха с медом. Мы пили под висящими тушами и призывали Одина, грозного бога, потому что Рагнар с дружиной отправлялся в поход.