Книга Власть - монополия на насилие - Олег Кашин

Ботами раньше называли интернет-роботов, запрограммированных на то, чтобы оставлять какие-нибудь дурацкие комментарии, чаще всего со спамом, в блогах и на форумах. В последние годы это понятие расширилось, ботами называют теперь и живых пользователей, комментирующих публикации в Интернете так, как того хочет заказчик, и получающих за это деньги. В любом случае, Песков говорит о том же, о чем и Чайка с Патрушевым, только другими словами — оппозиционная активность в Интернете возникает не сама по себе, за ней обязательно кто-то стоит.

Мы привыкли ностальгировать по каким-то совсем отдаленным временам, но чем больше я слышу вот такую абсолютно китайскую риторику по отношению к Интернету, тем с большей нежностью вспоминаю совсем недавние времена, когда президент России не говорил, что Интернет и соцсети — это зло, напротив — у него были аккаунты во всех популярных социальных сетях, и он, совсем не пугаясь ни ботов, ни финансирующей их заграницы, выходил в Интернет и писал — про модернизацию, про бадминтон, про ЖКХ — да вообще про все на свете. Понятно, что его активность в соцсетях держалась, скорее всего, на специальных сотрудниках, получающих за это зарплату — но я верю, что и сам он, по крайней мере, иногда оставлял в соцсетях собственные твиты, посты и статусы. Я помню, например, как однажды ночью он вывесил в Твиттере кавээновский ролик с пародией на себя самого и подписал его «Как я провел этим летом», и это было очень трогательно, даже несмотря на то, что ролик был несмешной и нелепый. Да и знаменитый декабрьский ретвит про баранов, который потом пресс-служба неуклюже удаляла, объясняя его появление ошибкой технического специалиста — это, я уверен, тоже был он сам, я это по себе знаю — когда читаешь Твиттер, и что-то тебе понравилось, ты сначала ретвитишь, и только потом задумываешься, как это выглядит и есть ли там мат.

Это было совсем недавно. Президент, который при всем своем несовершенстве, никогда бы не позволил себе говорить брезгливо — я, мол, не пользуюсь Интернетом, у меня на это времени нет. Мы смеялись над его Твиттером и гаджетами, мы не ценили его — и теперь Чайка с Патрушевым говорят нам, что «популярность Интернета зачастую играет на руку экстремистски настроенным гражданам». И, думаю, мы еще много таких слов услышим — и от них, и еще много от кого. Самое время поностальгировать по временам президента с iPhone — кстати, где он теперь? Я давно не видел его в Твиттере.

18 мая 2012. В сентябре прошлого года, поменявшись местами в своем тандеме, Владимир Путин и Дмитрий Медведев говорили, что такое решение — поменяться местами — они приняли очень давно, просто тщательно его скрывали. Я не верю, что это было давнее решение, но доказательств тому, что Путин и Медведев нас обманывали по поводу своих договоренностей, у меня нет, поэтому приходится смириться с официальной версией этой рокировки. Будем считать, что она действительно была запланирована задолго до прошлой осени.

Но даже если это так, стоит признать, что это была не идеально продуманная политическая комбинация. Ее авторы не учли, по крайней мере, одну важную вещь. Не придумали, как должен вести себя Дмитрий Медведев после того, как он станет премьер-министром. Не прописали для него роль — забыли, наверное. И теперь ему приходится пользоваться старыми, президентских еще времен, заготовками.

Выступление на юридическом форуме в Петербурге — явно одна из таких заготовок. Если бы эту речь произносил президент Медведев, все было бы нормально; ну, то есть не нормально, но понятно: президент-модернизатор в очередной раз намекает на свое несогласие с жесткой политикой Путина и его партии «Единая Россия», дает политологам пищу для разговоров о расколе тандема, ну и так далее. Это речь для позапрошлого года, это язык позапрошлого года. И сейчас вдруг премьер Медведев разговаривает на этом позапрошлогоднем языке. «Сформировался запрос со стороны гражданского общества на качественную, эффективную и открытую для общения власть», — говорит премьер. И дальше: «Мы сами должны меняться, а не просто ужесточать ответственность или выключать Twitter во время гражданских беспорядков». Это как бы полемика с «Единой Россией», которая как раз уже почти приняла закон об ужесточении ответственности за митинги (те самые полуторамиллионные штрафы). Такая полемика органично смотрелась бы в исполнении беспартийного президента, но теперь этими словами говорит, между прочим, лидер «Единой России». Где он был, когда этот законопроект придумывали и готовили? Почему его мнение об этом проекте прозвучало только сейчас?

Он не следит за жизнью своей партии? Он стесняется комментировать партийные новости? Он по старой юридической привычке боится оказывать давление на свою партию, путая ее с судом? Тогда почему он заговорил об этом сейчас? Может быть, он хочет пожаловаться на партию, которая ему досталась? Или он просто по ошибке произнес старую речь, написанную для какого-нибудь форума четырехлетней давности, когда он говорил, что свобода лучше, чем несвобода?

Тот образ Медведева, который конструировался на протяжении всех четырех лет его президентства, выглядит сейчас в лучшем случае неактуально. Но, кажется, другого образа для Медведева никто не придумал. Забыли, не учли, не подумали.

13 апреля 2012. Весной 2008 года одним из последних своих президентских указов Владимир Путин сформировал правительственную комиссию по подготовке тысячелетия Ярославля. Председателем этой комиссии он назначил одного из первых вице-премьеров. Первый вице-премьер — нормальный уровень для такой комиссии, и это назначение выглядело бы вполне логично, если бы не одно обстоятельство — того вице-премьера звали Дмитрий Медведев, и про него уже было известно, что он через несколько недель станет президентом России, то есть вице-премьерское поручение он будет исполнять уже в ранге президента. Надо сказать, что Медведев действительно руководил этой комиссией до самого юбилея, ездил в Ярославль с инспекциями и вел себя так, будто это вполне президентское дело — впрочем, он во многих ситуациях так себя вел, но смотрелось это достаточно забавно. Если и бывает у президентов дедовщина, то история с комиссией по организации юбилея Ярославля выглядела как хрестоматийный случай такой дедовщины.

Эту историю я вспомнил сейчас, когда прочитал список президентских поручений по развитию московской агломерации. Здесь ситуация зеркальная — уже Дмитрий Медведев как уходящий президент дает поручения Владимиру Путину, который станет президентом через несколько недель. Но эти поручения выглядят совсем не как президентская дедовщина.

И дело не только в том, что вообще странно видеть имя Владимира Путина с пометкой «ответственный» в чьем бы то ни было документе. У нас обычно сам Путин такие документы и подписывает, это он решает, кому и за что быть ответственным. Но дело не только в этом.

Медведев поручает Путину «представить предложения по передислокации государственных органов на территорию, присоединяемую к г. Москве с 1 июля 2012 года» — речь идет о расширении Москвы и о переезде федеральных учреждений в подмосковные поля, которые скоро должны стать Москвой. Срок действия поручений по разным пунктам — самое раннее 1 мая, самое позднее 1 ноября, то есть Владимир Путин останется ответственным за эти поручения, уже будучи президентом. И это Путину придется реализовывать одну из многих инновационных медведевских идей, которых за последние годы скопилось достаточно.