Книга Великие любовницы - Эльвира Ватала

Во всемирной истории, дорогой читатель, встречались, правда, редкие факты фальсификации беременности и родов. Мария Медичи, сестра английского короля Генриха VIII, вышедшая замуж за престарелого французского короля Людовика XII, под живот подкладывала подушки, имитируя беременность, пока претендентка на престол регентша при своем сыне Франциске I Луиза Савойская не заставила Марию поддаться гинекологическому исследованию. Мария созналась, что «она ошиблась». Быть может, она надеялась этот маневр с успехом осуществить, подсунув во время мнимых родов какого-нибудь крестьянского новорожденного. Ведь именно так сделала хитрая авантюристка Бьянко Капелло при тосканском короле Франциске Медичи. Она, эта Бьянка, захотела стать королевой, а то любовник охотно с ней ложе разделяет, а трон ему нежелательно. Но, поскольку была бесплодной, применила хитрость. Удалив мужа со двора под каким-то предлогом, она взяла трех крестьянских девушек-рожениц и в одной комнате вместе с ее фальшивыми воплями вопили три девки: авось хоть одна из них сына родит. Что и случилось. И наивный король лилипутного королевства даже не догадывался, что его наследник — это сын крестьянской девки.

Но перейдем к несколько более веселым событиям. Конечно, при таком серьезном акте, как рождение наследника, юмор неуместен, но мы никак не можем удержаться от смеха, вспомнив о деторождении императрицы Евгении, жены Наполеона III. Надо сказать, что и в этом алькове ребенок долго не зачинался. То муж с женой ругаются беспрестанно из-за различных метресс короля, к которым у него большая охота была, то жена, хлопнув дверью, в другие страны от обиды ринется и несколько месяцев ее дома, то бишь во дворце, нет, и альков пустует, то когда, наконец, улягутся вместе и казалось бы, все треволнения утрясены и можно бы спокойно процессом деторождения заняться — оказывается, не выходит! Придворные смеются и на два враждебных лагеря разделились. «На пустой редиске женился император», — это одна партия твердит. Оппозиционная свой аргумент, а вернее контраргумент, имеет: «Одиннадцать лет император по потаскухам шлялся, поизносился малость», а бабка старая, но мудрая, которая ни к какой партии не принадлежала, сказала просто: «А вы под спины подушку подкладывайте!» И что же вы думаете! Помогло. Евгения забеременела. Это, оказывается, очень действенный метод для зачатия ребенка.

Известный ловелас Казанова не одну, а две подушки подложил под одну карлицу, с которой вознамерился заняться сексом, но у которой деформация тела и на половые органы переместилась, и то, что дамам полагается между ног иметь, имелось где-то выше пупка.

Пришло время Евгении рожать. Вот у императрицы дикие схватки начались, ее утешать надо, специалисту наблюдать за правильным ходом процесса деторождения, а у главного дворцового акушера де Ламбля ну совсем некстати желудок расстроился. Понос, видите ли, его одолевает. И он то поминутно в туалет бегает, то, извините, по ковру из-за колик валяется и как роженица за живот свой хватается. Ну прямо две роженицы в одной комнате: на кровати императрица, внизу, близ нее, на полу, ее врач. А рядом сам император от мучений своей жены слезами заливается и вот-вот сознание потеряет, так что его, смертельно бледного, на кушетку уложили. Теперь, значит, трое в комнате лежат: императрица на кровати, на полу ее врач, на кушетке ее супруг. И все стонут, все вопят.

Наконец-то как-то с грехом пополам между туалетом и желудочными коликами акушер родившегося ребенка — сына — у императрицы принял, но она сама в глубоком обмороке от перенесенных мучений лежит. Наполеон III, узнав об этом историческом событии, вскочил с канапе и ринулся к кровати жены, но по дороге зацепил носком ботинка за край ковра и упал, на этот раз в обморок от ушиба головы. Уже двое в обмороке лежат — Наполеон и его жена. Потом все-таки их в чувство привели, и вот он уже сидит у кровати супруги, в умилении ручку ей целуя, и она томно спрашивает: «Ну как, девочка?» — и ужасается. «Нет», — отвечает император. «Значит, мальчик?» — радуется императрица. А император, плохо соображая от ушиба готовы, отвечает: «Нет». «О боже, да кто же тогда?» — испуганно спрашивает императрица. Не зверушка же? Помните, как у Пушкина: «Родила царица в ночь не то сына, не то дочь, не мышонка, не лягушку, а неведому зверушку». И пока Евгения дозналась, что родился сын-наследник, сколько волнений она испытала!

История не очень распространяется на тему, были ли роды Евгении публичные или же, учитывая прогресс времени, уже, почитай, на дворе девятнадцатый век, ей позволили интимно рожать, потому как в таком деле, как рождение ребенка, интимность нужна. Об этом потом врачи вслух начали говорить. Каждому зверьку, даже самому маленькому, своя норка нужна, а тут выставили на публичное обозрение лоно королевы, а все из-за боязни, что не дай бог не королевского происхождения отпрыск в монаршью династию затешется. Ну, скажем, бесплодной королева ходит, трон хиреет, и чтобы общественное мнение успокоить и до особых волнений не доводить, возьмут и сунут в постель рожающей королевы какого-нибудь новорожденного сынка крестьянской молочницы и во всеуслышание объявляют его наследником.

До сих пор то тут, то там появляются печатные сплетни о рождении Кенигундой, женой короля Иосифа II, мистифицированного ребеночка. Она, не рожавшая ни разу в течение долгого времени, возмущала народ. За государство ему, народу, было обидно, наследника на троне нет, пора королеве в монастырь грехи свои бесплодные замаливать. Как вдруг глядь, с брюхом королева ходит. И растет он у нее «не по дням, а по часам». Что ни неделя, то больше, как ему и полагается. Потом окажется, что она подкладывала разные подушечки, увеличивая их объем. Пришло, значит, время родов. Народ с подоконника глазеет, ну там торговки базарные, все честь по чести, все как полагается, министры у ложа королевы топчутся, ее предродовые схватки своим топтанием сопровождая. Врач на какое-то совсем короткое время закрыл простынкой обнаженное тело королевы и провозгласил: «Сын!» «Ура», — закричал народ и чуть ли не качать королеву собрался, заулыбались министры, заскрипели перья писцов, историческое событие в дворцовые книги записывая, забегали дипломаты, в свои страны великую новость миру сообщая. А потом оказалось, что ребеночек-то… не того, не рожденный, а подсунутый! И как это возможно при публичных-то родах? Интересно, дорогой читатель! А вот и возможно, и не только «голь на выдумку хитра», короли тоже ох как на нее горазды! В обыкновенную грелку, обычно наполненную тлеющими углями для разогрева королевской постели, положили новорожденного младенца мужского пола, и фокус проще пареной репы оказался. В соответствующий момент дорого подкупленный врач, подобно цирковому иллюзионисту Кио, накрыл простынкой королеву и через мгновение вместо тихого кролика вытащил кричащего младенца. Но поскольку, дорогой читатель, эти неприятные для королевской чести слухи просочились в народ, заставив историков безрезультатно столетиями докапываться до истины, во избежание подобных недоразумений, было приказано королевам во время родов простынками не прикрываться.

Австралийская королева Констанция мировой рекорд в публичных родах побила. А если бы в то время существовали рекорды Гиннеса на разные чудачества, то и тут бы она пальму первенства взяла. Она, в возрасте пятидесяти двух лет, вздумала рожать публично, на огромной площади. Конечно, согласитесь, дорогой читатель, что возраст и для нашего времени почтенный, и для родов никак не подходящий, а раньше, когда во времена Бальзака тридцатипятилетняя женщина уже старухой считалась, и вовсе невозможный. И королева Констанция, во избежание исторических недоумений, а также чтобы ни у одного нищего, ни у одного бродяги сомнений в законном происхождении сыночка не осталось, приказала близ Палермо на огромном поле выстроить павильон, поставить посередине кровать, и народ с таким же вниманием, как чернь на бои гладиаторов во времена Нерона, наблюдал за всеми гинекологическими перипетиями родов.