Книга Пожиратели мертвых [= 13-й воин] - Майкл Крайтон

Это судно по конструкции и внешнему виду было схоже с предыдущим, но больше его по размеру. По-норманнски оно называлось «Хосбокан», что переводится как «морская коза». По всей видимости, имелось в виду, что эта ладья должна прыгать с волны на волну так же легко и непринужденно, как прыгают по камням горные козы. Кроме того, такое название должно было свидетельствовать о быстроходности судна, потому что у этого народа коза считается животным не только ловким, но и умеющим быстро бегать, а потому служит одним из символов скорости.

При мысли, что нам придется плыть по этому морю, мне стало страшно: воды в нем были бурные и настолько холодные, что, если опустить туда руку, буквально через несколько мгновений она теряла чувствительность от холода. Тем не менее мои спутники-норманны не проявляли по этому поводу никакого беспокойства: наоборот, получив доступ к запасам пьянящих напитков в Леннеборге, они целый вечер пили, веселились и шутили. Немало способствовали улучшению их настроения местные девушки и рабыни, со многими из которых успели развлечься воины Беовульфа. Как мне пояснили, столь бурное веселье перед морским плаванием является одним из норманнских обычаев: человек, отправляясь путешествовать по морю, никогда не знает, вернется ли он обратно, и потому считает своим долгом провести последний день на суше в свое удовольствие.

Принимали нас повсюду очень радушно, ибо гостеприимство считается у этого народа большой добродетелью. Даже самый бедный крестьянин выставлял перед нами все свои припасы и готов был предложить все, что у него только было. Причем делалось это вовсе не из страха, что мы можем убить или ограбить его, если он пожадничает, но совершенно искренне, из самых добрых побуждений. Как я уяснил для себя, норманны, мягко говоря, не одобряют грабежа и убийства представителей своего народа. С людьми, посягнувшими на чужое имущество или жизнь, они расправляются очень сурово. Причем любопытно, что эта традиция существует вопреки тому, что вечно пьяные и дерущиеся друг с другом викинги нередко убивают друг друга в горячих поединках или коллективных драках. Такое поведение не расценивается как злодеяние, в то время как человек, убивший другого исподтишка или для того, чтобы завладеть его имуществом, будет, в свою очередь, немедленно подвергнут казни.

К моему немалому удивлению, со своими рабами они обращаются достаточно мягко и, насколько это возможно для таких дикарей, по-доброму[13]. Все это, конечно, справедливо лишь в свете общего отношения жителей Севера к человеческой жизни. Так, если раб заболевает или умирает в результате несчастного случая, никто, конечно, не считает это большой потерей; точно так же женщины-рабыни должны понимать, что их удел – в любой момент удовлетворят похоть любого мужчины, будь то днем или ночью, наедине или при всех. Таким образом, нельзя сказать, чтобы к рабам относились бережно, но к ним и не проявляют особой жестокости, и во всяком случае, хозяева всегда заботятся о том, чтобы они были сыты и тепло одеты.

Позднее я понял и другое: несмотря на то что любой мужчина племени имеет право воспользоваться любой рабыней, отношение к женщинам, рожденным свободными, совершенно противоположное: воины норманнов с большим уважением относятся к женам друг друга, но не меньше уважения имеет и жена беднейшего крестьянина. Изнасилование свободной женщины считается у этого народа тягчайшим преступлением. Мне рассказывали, что уличенного в таком поведении мужчину немедленно вешают, хотя я не видел своими глазами подобных случаев.

Верность супругу считается среди местных женщин большой добродетелью, но лично я не замечал, чтобы кто-то из них отказывался ради нее от плотских удовольствий, ибо супружеская измена не рассматривается этим народом как серьезный проступок. Если чья-либо жена – будь то человек высокого или низкого звания – желает получать удовольствие чаще, чем может предложить ей муж, то никто не считает себя вправе осуждать ее. Этот народ вообще придерживается очень свободных взглядов в таких вопросах, и осуждение подобного поведения выражается, пожалуй, лишь в том, что норманнские мужчины заведомо считают всех женщин недостойными доверия; впрочем, и это воспринимается скорее не как констатация факта, а в качестве повода для бесконечных грубых шуток и темы для огромного количества чрезмерно откровенных и бесстыдных историй.

Я как-то спросил у Хергера, женат ли он, и он сказал, что жена у него есть. Стараясь говорить как можно более деликатно, я попытался выяснить, что он думает по поводу того, сохраняет ли она ему верность в его отсутствие. Поняв, к чему я клоню, он рассмеялся мне в лицо и сказал: «Я уплываю за море и могу не вернуться или отсутствовать много лет. А ведь моя жена живая женщина». Из этих слов я сделал вывод, что, скорее всего, его жена не хранит ему верность, и он в этом фактически уверен, но это нисколько его не беспокоит.

Норманны не считают незаконнорожденным любого ребенка, родившегося у любого мужчины из их народа. Дети рабов иногда остаются рабами, а иногда становятся свободнорожденными; как и на основании каких законов это решается, мне неизвестно.

В некоторых норманнских племенах рабов отмечают, обрезая им мочки ушей. В других областях шеи рабов заковывают в железный обруч. Есть и такие места, где рабов вообще никак не метят; у каждого племени свои обычаи на этот счет.

Мужеложство среди норманнов не принято, хотя им известно, что у других народов это практикуется; их самих подобный способ удовлетворения похоти не интересует, и в силу того, что подобных случаев не бывает, не предусмотрено и наказания за это.

Все это и многое другое я узнал из разговоров с Хергером, а также из собственных наблюдений за моими спутниками и местными жителями во время пути. В дальнейшем я обратил внимание на то, что, где бы мы ни останавливались, местные жители спрашивали у Беовульфа, на какое дело он ведет свой отряд. Получив ответ – который для меня все еще оставался не вполне ясным, – жители начинали относиться к нему и его воинам, в том числе и ко мне, с особым уважением. Мы могли рассчитывать не только на обычное гостеприимство, но и на молитвы за нас и нашу удачу, жертвоприношения с целью склонить богов на налгу сторону и множество подарков, вручаемых нам, как здесь принято говорить, «на удачу».

Выйдя в открытое море, норманны развеселились, как мальчишки, несмотря на то что океан встретил нас не слишком приветливо. Волны были бурные, и наша ладья то взлетала вверх, то опускалась куда-то чуть ли не в морскую бездну. Я чувствовал себя не очень хорошо – как душевно, так и физически. Особенно тяжело пришлось моему желудку, и я вынужден был опорожнить его. После этого я поинтересовался у Хергера, чему так радуются его товарищи. Хергер ответил: