Книга День исповеди - Аллан Фолсом

И она не ошиблась, выбрав Гарри себе в соперники. Он был опытным мастером любовного «фехтования» и, улавливая каждое ее движение, без малейшего опоздания отвечал на него. Выпад на выпад. Зверь против зверя. Гонка с полной отдачей сил, до разрыва сердца. Победитель получает все, а побежденный все теряет…

Финишную черту они пересекли одновременно. Утробно вскрикивая, обливаясь потом. Яркая вспышка фотофиниша оргазма застала их вытянувшимися бок о бок, жадно хватающими воздух ртами, истратившими до конца все свои самые потаенные запасы сил, беспомощно трепещущими в полной темноте.

Гарри сам не понимал, как это случилось, но в эти минуты какая-то часть его существа словно стояла в стороне и пыталась угадать, почему все же Адрианна выбрала его — может быть, как одно из ведущих действующих лиц в самой занимательной истории последних дней и этот поступок являлся элементом ее тайной стратегии: заблаговременно установить личные отношения… Может быть, и впрямь потому, что ей нравился секс с незнакомыми мужчинами… хотя, возможно, тут сыграло роль и это, и какое-то иное побуждение… а может быть, потому, что она боялась предстоящей поездки в Загреб, чувствовала, что слишком уж много таких поездок выпадает на ее долю, что может в конце концов случиться что-то непредсказуемое и она умрет где-нибудь в хорватской глуши… Может быть, ей перед отлетом хотелось вдохнуть как можно больше жизни. А Гарри лишь случайно подвернулся ей на пути в этот момент…

4.36

Смерть.

В номере 403 отеля «Хасслер» было темно: ставни закрыты, портьеры опущены и занимающийся рассвет не мог проникнуть внутрь, но Гарри никак не удавалось уснуть. Вокруг него вращался мир, плясали лица.

Адрианна.

Детективы Пио и Роскани. Яков Фарел.

Отец Бардони, молодой священник, которому предстояло проводить его вместе с останками Дэнни в аэропорт.

Дэнни.

Смерть.

Хватит! Включив свет, Гарри отбросил одеяло, встал и подошел к письменному столику, на котором стоял телефон. Вынув свои записи, он принялся просматривать документы, с которыми работал перед отъездом. Контракт, продлевавший работу на съемках телевизионного сериала с целой толпой звезд при увеличении гонорара до пятидесяти тысяч за эпизод. Соглашение с главным сценаристом — он должен был за месяц навести окончательный глянец на сценарий, который переписывался уже четыре раза. Писательский гонорар — пять тысяч долларов. Наконец-то удалось договориться с известным режиссером о двухмесячной работе по съемке боевика на Мальте и в Бангкоке, за которую он получит, по своему выбору, либо шесть миллионов гонорара, либо десять процентов от кассового сбора за первый год проката. Договоренность была достигнута и уже через полчаса расторгнута, потому что один из актеров-звезд неожиданно и не объясняя причин отказался от участия в фильме. Через пару часов и полдюжины телефонных разговоров удалось убедить капризную звезду вернуться в проект, но режиссер к тому времени уже рассматривал другие предложения. Звезду удалось поймать по телефону во время ланча в шикарном лос-анджелесском ресторане, главу студии — в автомобиле где-то в долине Сан-Фернандо, следующий разговор состоялся с агентом режиссера, закончившим к тому времени селекторное совещание с четырьмя сотрудниками, а потом с самим режиссером, находившимся у себя дома в Малибу. Через сорок минут режиссер согласился вернуться в фильм и сказал, что будет собираться в дорогу и завтра утром отправится на Мальту. К тому времени, когда с делами было покончено, Гарри заключил сделок на семь с половиной миллионов долларов. Может, чуть меньше или чуть больше. Пять процентов, то есть примерно триста семьдесят пять тысяч долларов, пошли его фирме «Уиллис, Розенфельд и Барри». А ведь еще следовало учесть, что он за последние двое суток донельзя изнервничался, пролетел полмира и почти не спал, так что работал буквально на автопилоте. Потому-то он и занимался тем, чем занимался… и ему платили столько, сколько платили, да еще и премиальные, да еще и участие в прибылях, да еще… Из родного города Гарри Аддисон выбрался на широкую дорогу. Но вдруг все это показалось ему неважным и пустым.

Резким движением он выключил свет и в темноте закрыл глаза. Как только он сделал это, явились тени. Гарри попытался отогнать их, думать о чем-нибудь другом. Но они не пожелали исчезнуть. Тени медленно двигались вдоль дальней, чуть заметно подсвеченной стены, затем поворачивались и направлялись к нему. Призраки. Один, второй, третий и за ними — четвертый.

Маделин.

Его отец.

Его мать.

А потом…

Дэнни.

13

Среда, 8 июля, 10 часов 00 минут

Бесшумными шагами они спускались по лестнице. Гарри Аддисон, отец Бардони и директор похоронного бюро синьор Гаспарри. Внизу Гаспарри повернул налево и повел их вниз по длинному коридору со стенами, выкрашенными в горчичный цвет и расписанными трогательными итальянскими пасторалями.

Гарри потрогал карман пиджака, где лежал конверт; Гаспарри дал ему этот конверт, как только он вошел. В нем находились те немногие из личных вещей Дэнни, которые уцелели после взрыва автобуса: обгоревшее удостоверение служащего Ватикана, почти неповрежденный паспорт, очки без правого стекла и с разбитым левым и наручные часы. Из всех четырех предметов часы давали самое яркое представление о том, какой ужас произошел на автостраде. Почти полностью сгоревший ремешок, деформированный стальной корпус, в котором погромыхивали слетевшие с осей шестеренки. Часы остановились 3 июля в 10.51 утра, через считанные секунды после взрыва семтекса, уничтожившего автобус.

Рано утром Гарри наконец-то решил, что Дэнни будет предан земле на маленьком кладбище в западной части Лос-Анджелеса. Ничего лучшего он придумать не мог. Хорошо ли, плохо ли, но Гарри давно уже поселился в Лос-Анджелесе, там проходила его жизнь, и даже нервозная обстановка всей этой поездки не давала ему повода предположить, что он куда-то переедет. Больше того, при мысли о том, что Дэнни будет покоиться поблизости, ему наверняка станет теплее. Он сможет время от времени навещать брата, заботиться о могиле и — как знать? — может быть, иногда и поговорит с Дэнни. Никто из них больше не останется в одиночестве. И — какой же иронией судьбы это кажется! — такое территориальное соседство, может быть, позволит сузить пропасть, которая пролегла между ними за эти годы.

— Мистер Аддисон, прошу прощения… — В голосе отца Бардони звучало неподдельное сочувствие. — Ради собственного блага, постарайтесь сохранить его в памяти таким, каким он был прежде.

— Да, святой отец, хорошо бы, но я не могу…

Разговор о том, стоит ли открывать гроб и смотреть на останки, зашел лишь несколько минут назад, во время короткой поездки из отеля в похоронное бюро. Гарри хотелось этого меньше всего, но он знал: не сделай он этого, и будет сожалеть всю оставшуюся жизнь. Особенно когда постареет и чаще станет оглядываться назад.

Шедший впереди Гаспарри остановился, открыл дверь и пропустил их в небольшой зал с неярким светом, где перед алтарем стояли в несколько рядов стулья с прямыми спинками. Сказав что-то по-итальянски, он вышел.