Книга Искусство скуки - Алексей Синицын

Зачем она подарила мне эту дурацкую электробритву? Я только хотел начать отпускать бороду. У меня была бы хорошая борода, как у Омара Шарифа… Шариф, мальчик мой… Как ты там? Подожди, подожди немного, и я к тебе обязательно вернусь. Ты вырастешь, и всё у тебя будет хорошо. Ну, может быть, не всё… Не всё конечно… Но я тебя не брошу. И ты тоже сможешь отпустить большую красивую бороду, которой нет у меня по причине подаренной мне электробритвы. Вот увидишь, тебе тоже кто-нибудь подарит электробритву, но ты, в отличие от меня, будешь радоваться ей. А я, может быть, глядя на твои отполированные до воронёной синевы щёки полюблю свою. Представляешь? Мы будем бриться вместе, глядя в одно и то же, заляпанное капельками зубной пасты старенькое зеркало, и весело скалить друг другу белые ровные зубы из слоновой кости. Потерпи немного…

Слушать пение птиц казалось мальчику, куда более увлекательным занятием, чем помогать отцу, стричь вечно брыкающихся овец, или пересыпать зёрна в хозяйственной пристройке для того, чтобы каменные жернова, которые мать ежедневно крутила вручную не засорялись всякой шелухой и мусором. Пересыпать зёрна конечно лучше, они не брыкаются, как овцы, когда их избавляют от лишнего, но они сильно пылят, так, что трудно дышать. Вот, если бы его кто-нибудь избавил от всего лишнего, он бы не брыкался и не пылил, а сам, наверное, стал бы петь как птица легко и радостно. У птиц ведь нет зубов, поэтому они могут петь так легко и радостно, даже лучше, чем имам Сааддин…

– Я понял, кто тебе нужен! – Хабиб уверенно прервал его мечтательные размышления.

Они лежали рядышком на невысокой траве в небольшой финиковой роще, начинавшейся сразу за старой полуразрушенной городской стеной, которая теперь была никому не нужна, кроме живущих в её расщелинах пауков и ящериц.

– Кто? – Мальчик подпёр рукою свою тёмную, курчавую голову, чтобы не пропустить ни слова.

– После того, что ты сделал, отец точно не повезёт тебя в Эль-Рахтум, а о зубах из слоновой кости и думать нечего – дорого. – Его старший товарищ продолжал неторопливо рассуждать вслух, продолжая лежать на спине.

С Хабибом, как всегда, трудно было поспорить, парень он был, несомненно, ловкий и о жизни знал гораздо больше Шарифа, это тоже нужно признать. Чего там говорить, у него уже волосы росли на лобке! Отец Шарифа действительно пришёл в бешенство, когда увидел, как мальчик записывал на магнитофонную плёнку Коран в собственной возмутительной музыкальной обработке, держа в руках фонарик, в качестве микрофона, и совершая непристойные движения, в подражание современным западным исполнителям. Наверное, из дома бы выгнал, или прибил, если бы не мать. Хабиб был прав, Эль-Рахтум с его специальными врачами – бесстрашными укротителями непокорных зубов, навсегда захлопнул для него свои неприступные городские ворота.

– Это уж точно, – вздохнул Шариф, – но, что же мне делать?

– Тебе может помочь только один человек – Бахти-факир. – Хабиб изрекал слова с особой значительностью, почти как сам имам Сааддин на проповеди.

– Цыган? – В голосе мальчика послышалось слабое сомнение.

– Дурак ты! – Хабиб быстро развернулся к нему. – Он не цыган, а – банджар!

– Банджар, а всё равно кочует с цыганами. Отец говорит, что все они мошенники и воры. – Шариф пальцами ломал тонкую сухую соломину. Ему изо всех сил хотелось верить Хабибу, но о своих сомнениях он не сказать не мог.

В прошлом году прямо за городской стеной на несколько дней остановился бродячий цыганский цирк, по пути на север в сторону богатого туристами и деньгами морского побережья. На невиданное зрелище – волшебный, неведомый мир полный факиров, фокусников, заклинателей змей, гадалок, чревовещателей и повелителей джиннов собралось полгорода. (Шариф еле выпросил тогда несколько монет у матери, втайне от отца, чтобы посмотреть с мальчишками «на чудеса»). Ну, цыганам только того и было нужно. Многие взрослые не досчитались денежек в своих карманах, а так же кое-какого домашнего имущества. С их двора, например, цыгане умудрились своровать даже видавшего виды норовистого петуха. А ещё говорили, что они утащили с собой полуторагодовалого ребёнка. Решили даже снарядить погоню, но ребёнок потом, к счастью, нашёлся целым и невредимым.

Хабиб пристально в упор посмотрел на него.

– Говорю тебе, другого выхода нет! А он мне: «Отец, отец…». Не хочешь, я на следующей неделе один пойду их цирк смотреть. – Он опять завалился на спину с отсутствующим видом.

– Хабиб, они на следующей неделе приезжают? Правда? Откуда ты знаешь? – Мальчик теребил друга за рукав.

– Тебе-то что? Пастухи сказали.

– Ну, Хабиб. – Заныл мальчик. – Про цыган, это я так, петуха жалко. Петух, сам ведь знаешь, какой был – учёный! В хорошем настроении, через палку, как собачка мог перепрыгивать. А ещё…

– Да, помню я прекрасно вашего петуха. Потому и увели, что учёный был, а они знали! – Хабиб немного смягчился. – Они всё про всех знают.

У мальчика округлились глаза.

– Как, всё про всех знают?!

– А ты, что сам не видел хрустальный шар, с помощью которого Бахти-факир отгадывал имена и числа?

Мальчик хорошо помнил, как при свете факелов хрустальный шар Бахти-факира переливался, то голубым, то лиловым, то изумрудным светом точно подсказывая своему повелителю нужные буквы и цифры. С таким шаром – не удивительно!

– Да, уж они всё, наверняка, должны знать. – Согласился Шариф и на секунду успокоился. Но потом опять вспомнил про свои зубы и всполошился. – А почему ты решил, что Бахти-факир сможет мене помочь?

– А, кто же ещё? – В свою очередь удивился Хабиб. – Кроме него некому.

– А инопланетяне? – Почти без надежды, на всякий случай спросил мальчик. – Ты же говорил, что у них есть специальные лазеры!

– Только Бахти-факир. – Хабиб сказал, как отрезал.

Наверное, когда вырастет, он тоже будет имамом, как достопочтенный ходжа Сааддин, подумал мальчик. Выбора у него всё равно не оставалось.

Всю неделю мальчику снился один и тот же сон, как они с Хабибом приходят в шатёр к великому Бахти-факиру, ночью, очевидно, уже после представления. Старик сначала хочет поразить молнией своих дерзких незваных гостей, но потом соглашается сохранить им жизнь, и угрюмо выслушивает просьбу робеющего Шарифа, а потом долго колдует над своим многоцветным хрустальным шаром. Они, не смея шелохнуться, сидят на полу в его шатре и очень долго ждут. У Шарифа пересыхает во рту, ему хочется пить. Но Хабиб знаками показывает, что нужно терпеть, пока Бахти-факир не закончит. Наконец, великий маг торжественно объявляет истину: он должен превратить мальчика в змею! Шариф даже удивляется, как он сам раньше не догадался, это же так просто. Один раз он собственными глазами видел по телевизору, как ядовитой змее удаляли зубы – быстро и очень просто. Какой-то тощий индус в белой набедренной повязке, и такой же на голове вертел перед змеёй куском парного мяса, а когда змея резко и глубоко вонзила в него зубы, другой индус, только толстый, с силой дёрнул её за хвост (это была кобра). Она тут же лишилась своих ядовитых зубов. А потом, говорили в телепередаче у неё отрасли новые, только уже не ядовитые, а нормальные… «Вот и мне бы тоже – не ядовитые, а нормальные» – думал мальчик, и просыпался в жару с пересохшими губами. Нет, ещё не сегодня. Приходилось ждать.