Книга Ведун - Василий Сахаров

Однако не все так радужно и в том, что я вижу, есть кое-что вызывающее у меня беспокойство и внутреннее неприятие. Вокруг слишком много католических священников и сопровождающих их воинов-немцев, которые ведут себя весьма дерзко. Ходят по улицам, словно у себя дома, грудь колесом, взгляды наглые, мерзкий смех и явное презрение к местным жителям, которые, что характерно, гостей с запада опасаются. Мне это заметно и напоминает отношение к кавказцам и выходцам из азиатских диаспор в родной Москве, слишком ситуация похожа. Чужаки, которые передвигаются группами, чувствуют за спиной поддержку властных структур и диаспоры, и сами нарываются на неприятности. В данном случае власть это, само собой, князь и его наместник в городе, а диаспору представляют германские наемники и монахи Камминского епископства, которое основано в землях поморян полтора года назад с разрешения Вартислава Грифина. Ну, а коренные жители, понимая, что в случае серьезной заварухи, скорее всего, именно они окажутся крайними и виновными во всех бедах, наглых иноземцев пока терпят и стараются избегать конфликтов. Впрочем, так ведут себя далеко не все местные, и я имел возможность в этом убедиться.

Невдалеке от речных причалов на перекрестке расположился облаченный в черную хламиду, словно палка худой и нескладный католический поп, а рядом с ним четверка бойцов в ладных толстых кожанках и при оружии. Священник обеими руками держал грубый деревянный крест высотою в свой рост и что-то гундосил, а поскольку говорил он с жутким акцентом, то проходящие мимо священнослужителя люди, не говоря уже про меня, его не понимали. Проповедника это разозлило. Он отдал команду своим телохранителям. Бойцы перегородили улицу, и стали заворачивать горожан к кресту. Кто-то подходил и слушал проповедь чужеземца, иные, видя такое дело, останавливались и шли к причалам в обход, а городские стражники сделали вид, что все происходящее их ничуть не касается и испарились. Мне было любопытно, и не подходя к увеличивающейся группе людей, я наблюдал за этим действием со стороны. И только собрался обогнуть импровизированный уличный митинг, как увидел нечто интересное.

Быстрым шагом к Одре спускались два подростка лет по шестнадцати, крепкие парубки из горожан, которых, если судить по их резким движениям и горящим глазам, послали к реке по какому-то важному делу. И тут на их пути препятствие. Германцы указывают на крест, затем на проповедника и что-то говорят. Парни огрызаются и при этом, словно презрительная кличка, громко звучит слово «Саксон».

После этого один из немцев шагнул вперед, ударил стоящего перед ним парня кулаком в грудь, и тот упал на землю. Его товарищ схватился за нож, а германцы за мечи. И кто знает, что было бы дальше? Наверняка, ничего хорошего. Но в этот момент мимо меня к месту конфликта проследовал местный воин с длинным запорожским чубом на макушке головы и светло-русыми отвислыми усами. Одет он был простенько, примерно, как и я, белая рубаха, свободные штаны и сапоги. Однако пояс вояки был густо расшит золотыми нитями, а на нем в богатых ножнах висел прямой восьмидесятисантиметровый меч. И этот клинок, на мой непрофессиональный взгляд, являлся почти точной копией того, который достался мне в Ретропространстве и сейчас, обернутый несколькими слоями льняной ткани, висел у меня за спиной.

Так вот, этот воин одиночка встал между наемниками и подростками и просто молчал. Стоит расслабленный человек, а против него звери, которым душу людскую на тот свет спровадить, все равно, что кружку пива опустошить. Но эти четверо против одиночки были, словно дети перед взрослым мужчиной, хотя воин им ничем не угрожал. Хм! Явно не угрожал, ни словами, ни действием. Однако от него исходила опасность, которая ощущалась кожей, а когда взгляд воина замирал на ком-то из наемников, тот опускал взгляд долу и делал шаг назад. И так один шакал отступил, второй, за ним третий и последний, который отпрыгнул назад, нелепо взмахнул грязными руками и рухнул на заднюю точку.

Люди вокруг проповедника и он сам замерли, а чубатый вояка, слегка усмехнувшись, ткнул пальцем в одного из охранников попа и, чеканя каждое слово, сказал:

— Ты, пес, посмел ударить венеда. С тебя половина гривны серебром. До захода солнца принесешь в Ремесленный конец и передашь кончанскому старосте. Если нет, беги, тебе не жить. И никто тебе не поможет, ни княжеский наместник, ни епископ, ни сам Вартислав. Я вас запомнил. А теперь пошли вон отсюда. Твари!

Рука воина привычно легла на оплетенную кожаными полосками рукоять меча, и наемники, подхватив своего неловкого товарища, сбились вокруг проповедника, который разом утратил агрессию и задор, и явно тоже собрался уходить. Горожане, видя это, заулыбались и рассосались в разные стороны по своим делам. Ну, а славянин, который, наверняка, был знатным бойцом и владел навыками психологического подавления противника, посмотрел на подростков, кивнул в сторону порта и произнес:

— Чего встали? Ищите того, кто нам нужен. Быстрее!

Парни сорвались с места и продолжили свой путь к реке. Я последовал за ними следом, и чубатый воин посмотрел на меня. Наши взгляды встретились, и мне показалось, что в воздухе между нами проскочила невидимая электрическая искра. Славянин в недоумении приподнял левую бровь, видимо, тоже что-то почувствовал, и медленно начал поднимать вверх правую ладонь. Не знаю, возможно, он хотел меня задержать для разговора, но поговорить нам не удалось. Позади нас по улице разнесся топот копыт. Это появился какой-то важный городской управленец в сопровождении конных стражников. Воин обернулся в ту сторону, а я прошмыгнул мимо него и вскоре оказался возле причалов, вдоль которых стояли самые разные средневековые суденышки, типы которых я не всегда мог определить. Расшиву знаю. Лодья знакома. Пару скандинавских драккаров видел. Но попадалось вообще нечто невообразимое, помесь галеры и генуэзской каракки, так что я особо на эту тему не думал, а занялся тем, ради чего сюда пришел.

Для начала расспросил грузчиков, а затем подошел к наблюдающему за разгрузкой своего судна рослому купцу, по виду и повадкам нашему, славянину, которого звали Спех. С трудом объяснил ему, чего хочу, и он меня понял сразу. Видать, опыт общения с самыми разными людьми у него был немалый.

— Как тебя зовут и откуда ты? — спросил купец.

— Зовут меня Вадим из рода Соколов, и я с Москвы, это далеко отсюда, на востоке.

— И тебе надо в Волегощ?

— Да, — я согласно кивнул. — Людей спросил, а они на тебя указали.

— Все верно. Мы пойдем в Волин, а оттуда в Волегощ. Но только завтра с утра, не раньше. Устраивает?

— А еще кто-нибудь туда идет?

— Ага! — Он усмехнулся и указал рукой на большой двадцатирумный драккар, вокруг которого, словно мураши, суетились грузчики. — Тюркир Альсвандирссон на своем «Могучем Мыше» вот-вот от берега отвалит. Однако гарантий того, что с ним ты доберешься в нужное место, тебе никто не даст, а у меня еще ни один человек не пропадал.

— Тогда я с вами.

— Груз есть?

— Нет.

— Вещей много?

— Одна сумка и меч.