Книга Тайна брига "Меркурий" - Владимир Шигин

В конце своего рапорта Стройников доводит до сведения главного командира, что сигнальные книги, инструкции и все бумаги заблаговременно опущены в море. Капитан-лейтенант Киселев в своем рапорте дополнил командира, что по прибытии на турецкий корабль командира и офицеров он, Киселев и мичман Карели были отправлены к капудан-паше, который подтвердил все обещанное его адмиралом.

После высочайшего указа и получения рапортов из Константинополя адмирал Грейг учредил комиссию под своим председательством (в комиссию вошли все флагманы, начальник штаба флота и командиры кораблей) для разбора изложенных в рапорте Стройникова обстоятельств. Этот рапорт был передан через того же барона Гибша в Петербург.

Комиссия начала работу, но в рапорте командира «Рафаила» было много неясного и полную картину событий представить было весьма сложно. Поэтому комиссия ограничилась всего лишь тремя пунктами:

«1. Фрегат сдан неприятелю без сопротивления.

2. Хотя офицеры и положили драться до последней капли крови и потом взорвать фрегат, но ничего этого не исполнили

3. Нижние чины, узнав о намерении офицеров взорвать фрегат, объявили, что не допустят сжечь его, впрочем, и они не приняли никаких мер для побуждения своего командира к защите».

Вывод же комиссии был следующим: «…Каковы бы ни были обстоятельства, предшествовавшие сдаче, экипаж фрегата должен подлежать действию законов, изображенных: Морского устава, книги 3, главы 1, в артикуле 90 и книги 5, главы 10, в артикуле 73… Обращаем внимание на положение нижних чинов, которые… не имели совершенно никакой возможности исполнить поставленного в последнем артикуле правила относительно арестования командира и выбора на его место достойнейшего. Кроме того, что подобного рода действие превышало понятия нижних чинов и не согласовывалось с привычкою их к безотчетному повиновению начальству, оно не могло быть исполнено ими и потому, что на стороне нижних чинов не было ни одного офицера, который мог бы руководить их действиями; что, будучи рассеяны по палубам, марсам, крюйт-камерам и проч. и считая себя не вправе советоваться предварительно между собою насчет использования предписываемой законом меры, которая могла быть приведена в действие только всею командою; наконец, потому, что поступок их легко мог быть принят за возмущение и повести к более строжайшей ответственности. Что касается до объявления нижних чинов, что они не допустят сжечь фрегат, то комиссия полагала, что командир не был вправе и требовать такой жертвы».

Понимая, что нынешнему читателю мало что говорят главы и артикулы Морского устава Петра Великого, считаю нужным познакомиться с этими весьма важными положениями. Итак, артикул 90 гласил: «В случае боя, должен капитан или командующий кораблем не только сам мужественно против неприятеля биться, но и людей к тому словами, а паче дая образ собою побуждать, дабы мужественно бились до последней возможности и не должен корабля неприятелю отдать, ни в каком случае, под потерянием живота и чести».

Толкование 90 артикула же было следующим: «Однако ж, ежели следующие нужды случатся, тогда, за подписанием консилиума от всех обер- и унтер-офицеров, для сохранения людей можно корабль отдать:

1. Ежели так пробит будет, что помпами одолеть лекажи или теки невозможно.

2. Ежели пороху и амуниции весьма ничего не станет. Однако ж, ежели оная издержана прямо, а не на ветер стреляно для нарочной траты.

3. Ежели в обеих вышеописанных нуждах никакой мели близко не случится, где б корабль простреля, можно на мель опустить».

Артикул 73 гласил: «Буде же офицеры, матросы и солдаты без всякой причины допустят командира своего корабль сдать, или из линии боевой уйти без всякой причины, и ему от того не отсоветуют, или в том его не удержат, тогда офицеры казнены будут смертию, а прочие с жеребья десятый повешены».

Так что наказание и командиру «Рафаила», и офицерам с матросами грозило самое жестокое. Отправляя Николаю I постановление комиссии, адмирал Грейг от себя приписал, что «пленение “Рафаила” возбудило во всех служащих в Черноморском флоте сильное негодование и, вместе с тем, непоколебимую решимость смыть бесславие, этим несчастным событием флоту нанесенное, и что все, и каждый, имеют одно желание, чтобы неприятельский флот вышел в море и обстоятельства позволили нам с ним встретиться».

Однако Грейга со Стройниковым связывали не только служебные отношения. Дело в том, что командир «Рафаила» принадлежал к ближайшему окружению супруги Грейга Юлии, фактически руководившей многими делами Черноморского флота Поэтому Грейг принимает решение попытаться обелить своего любимца В письме императору он пишет: «Представляя на Высочайшее усмотрение рапорты Стройникова, Киселева и Полякова.. ежели донесения эти и подтверждают, что фрегат взят без малейшего сопротивления, по крайней мере, приятно видеть, что он сдался, быв окружен совершенно Турецким флотом и когда стихнувший ветер отнял средства уйти от неприятеля; показание командира, что многие из нижних чинов не могли быть при своих местах по причине качки, заслуживает внимания потому, что в числе 216 человек, состоявших на фрегате, было 129 рекрутов».

В заключение рапорта Грейг писал: «Осмеливаюсь всеподданнейше доложить, что весьма много есть примеров, где английские и французские суда сдавались без боя превосходному против них неприятелю и командиры их были оправданы, и если этого нельзя отнести к экипажу фрегата “Рафаил”, как не исполнившему предписанного законом, за всем тем, никакая морская держава не может считать сдачу его бесчестием для русского флота потому, что командиры судов их, следуя законам своего отечества, не только в положении, подобном нашему фрегату, но и при несравненно меньшем превосходстве неприятеля, могли бы сдаться без обороны».

Однако из Петербурга следует окрик. Николай I не просто возмущен, а взбешен происшествием на Черноморском флоте. Поняв, что спасти Стройникова ему уже не удастся, зато он может лишиться доверия императора, адмирал Грейг сразу же меняет мнение на противоположное: «Стройникова казнить смертию…»

Вскоре после подписания мира между Петербургом и Константинополем Казарский доставляет в Николаев офицеров и команду «Рафаила». Сразу же начинается следствие, а затем и суд. Однако незадолго до начала процесса происходит неожиданное — уходит из жизни один из главных фигурантов дела. Официально было объявлено, что капитан-лейтенант Киселев умер в Сизополе до начала военного суда. По слухам, он не умер, а сам свел счеты с жизнью, понимая, что впереди у него пустота.

Из приговора военного суда: «Капитана 2-го ранга Стройникова за отступление от данной ему инструкции взятием курса вместо Трапезонда на Амасеру, что подвергло его встрече с неприятельским флотом; за несообразное с законами собирание консилиума, причем нерешительностью своею вовлек в такую же нерешительность и всех подчиненных ему офицеров, а паче молодых и неопытных; за неправильное донесение о сопротивлении нижних чинов и, что многие из них по причине качки не находились при своих местах и наконец, за сдачу фрегата без боя — казнить смертию. Офицеров за невоспрепятствование, по содержанию артикула 73, сдаче фрегата — казнить смертию. Нижних чинов, за исключением находившихся в крюйт-камерах, трюме и на кубрике, за неприятие мер, по силе того же артикула — казнить смертию по жребию десятого».