Книга Железная леди - Кэрол Нелсон Дуглас

– К счастью для вас, ничего вашего в этой истории нет. Битва при Майванде названа по непримечательной деревне в тех местах.

Люцифер, как и все кошки, понял, что речь идет о нем, и, наслаждаясь вниманием, беззвучно перепрыгнул на кровать и прокрался по ней, изучая ее обитателя.

– Он красивый парень, – одобрительно заметил Стенхоуп. – Эта великолепная порода кошек – единственный экспортный продукт той злосчастной земли, где я провел столько времени, зарываясь в песок, как скорпион. Должно быть, вы имели в виду домашних животных, которых назвали столь причудливыми именами: Король Богемии, Бернар и Уайльд.

– Вот уж нет! Пусть мне не нравятся эти личности, но я никогда не сравнила бы их с животными. Это было бы весьма… неуважительно – без сомнения, по отношению к животным. Нечто вроде…

– Нечто вроде того, что сделала бы ваша подруга мадам Нортон.

– Точно, – утвердительно произнесла я. – Ирен иногда бывает поразительно непочтительна. Но она не имеет в виду ничего плохого.

– Конечно нет. – Судя по голосу, я его не убедила, но, прожив столько лет с Ирен, я привыкла, что окружающие не верят моим объяснениям.

– Почему же вам так не понравился мистер Уайльд? – спросил Стенхоуп. – Я много слышал о нем в кафе с тех пор, как приехал в Париж.

– Вы посещали кафе?

– Только на окраине. Но расскажите, чем вас обидел Уайльд.

– Прежде всего, он слишком галантен с дамами, вечно пускается в изощренные метафоры в нашу честь и бросает цветы и остроты к нашим ногам. Допустим, я мало знаю о мире, но уверена, что ничего хорошего из этого не выходит. Он был весьма увлечен Ирен и, как ни странно такое говорить, по ее утверждениям, питал нежные чувства и ко мне.

– А мадам Сара Бернар?

– Абсолютно аморальная и чрезвычайно своевольная женщина. Она позволила Ирен сражаться на дуэли, переодевшись ее сыном, можете себе представить? Я старалась это остановить, но Сара, хоть она и небольшого роста, обладает чудовищной силой. И я вовсе не уверена, что волосы у нее натурального цвета.

Мой собеседник затряс головой:

– Боюсь, меня все еще мучают приступы бреда, мисс Хаксли. Картина, которую вы нарисовали, значительно отличается от того, что я ожидал от нашей тихой гувернантки из дома на Беркли-сквер.

– Временами мне самой тоже кажется, что моя жизнь с тех пор стала похожа на бред, мистер Стенхоуп. Но если честно, большей частью она чрезвычайно скучна, пока Ирен не увлечется очередной головоломкой.

– Ваша подруга амбициозно планирует втянуть и меня в одну из подобных «головоломок», верно?

– Пожалуй, но скорее загадки сами ее находят, а не наоборот. Я бы не стала недооценивать Ирен, мистер Стенхоуп. Она нашла пропавший пояс с бриллиантами, который принадлежал Марии-Антуанетте. Потом она спасла юную парижанку от бесчестья и освободила обвиненную в убийстве бедную тетушку мадемуазель. Не обращайте внимания на ее эксцентричные манеры. Ирен сделала много добра, пусть иногда и помимо воли.

– Без сомнения, благодаря вашему положительному примеру.

– Ну… – Я скромно улыбнулась. – Конечно, иногда я предлагала свои советы. Она прошла обучение оперному мастерству, поэтому страдает от избытка пылких эмоций и нуждается в умеренном человеке с более холодной головой. Очень удобно, что рядом находится Годфри, хотя иногда он так одурманен своей супругой, что его обычно щепетильная натура может поддаваться ее влиянию – конечно, только в мелочах. Если бы не я, кто знает, в какие сомнительные авантюры вовлекла бы его Ирен.

– Я уж определенно не знаю. – Люцифер устроился сбоку от больного и принялся вылизывать свой блестящий черный бок. Мистер Стенхоуп погладил кота по шелковистому загривку. – Вы настоящая Шахерезада, мисс Хаксли, со своими причудливыми сказками. Просто не верится, что вы та самая робкая, одинокая молодая особа, которую я знал.

– Вы не знали меня, мистер Стенхоуп. Гувернантка всего лишь на ступеньку выше служанки. И я не была одинока! Со мной находились мои воспитанницы, Шарлотта и Аллегра, – должно быть, теперь они уже выросли. Юные леди…

Мистер Стенхоуп эхом повторил мой вздох.

– Не могу вам сказать, сколько раз я думал о Беркли-сквер, когда был на чужбине, – с болью произнес он. – Дом стал символом невинной Англии в гораздо более опасном мире. Одно время меня завораживал тот жестокий, древний мир. И я даже полагал, что смогу стать своим среди тамошнего поразительного смешения противоположностей, драгоценных камней и жестоких нравов. Однако я все время грезил об Англии, а в особенности – о Беркли-сквер. Помните тот день, когда я удивил вас и девочек с их подружками? А маленькая рыжеволосая Мэри Форсайт – помните ее? Вы были не намного выше и старше их, когда вместе играли в жмурки. И на несколько минут я присоединился к вам. Вы вспоминаете тот день?

– Я… да, возможно, – пробормотала я, старательно вычищая черную кошачью шерсть с кремовой шерстяной юбки. Мне было трудно смотреть на собеседника, поэтому мой осуждающий взгляд переключился на Люцифера: – Это животное абсолютно безразлично к тому, что теряет. Возможно, я сделаю из его вылинявшей шерсти пряжу и часть ее применю с пользой в своем вязании. А в Афганистане прядут из кошачьей шерсти, мистер Стенхоуп?

Он смотрел на меня со странным выражением. Признаться, у меня на лице расцвел неожиданный румянец. Из женщины, повидавшей мир, которая, не бледнея, могла смотреть на труп или отражать провокации таких скандальных личностей, как Оскар Уайльд и Сара Бернар, я снова превратилась в бессловесную юную простушку не старше двадцати. И практически чужой человек расспрашивал меня о прошлом – только потому, что он видел, какой я была и какой больше никогда не буду, и не забыл об этом.

– Вы помните? – Он говорил с такой настойчивостью, что мне не хватило духу отрицать.

– Да, помню. Вас это… позабавило.

– Не позабавило – удивило. В обществе вы всегда казались такой серьезной и строгой, как маленький оловянный солдатик, который прибыл из отцовского прихода в Шропшире. Мисс Хаксли, чопорная и добродетельная гувернантка. И тут вы с завязанными глазами бегаете наугад по классной комнате, точь-в-точь как ваши воспитанницы. И как вы были потрясены, когда обнаружили, что я тоже участвую в игре!

– Да, верно. Вы сыграли со мной довольно… странную шутку. Я не рассчитывала, что кто-нибудь из членов семьи увидит меня в таком неприличном виде.

– Но это было очаровательно! Конечно, я знал о ваших обстоятельствах. Как после смерти отца вы остались сиротой; как хорошо вы справлялись с обучением моих дорогих племянниц. Но, должно быть, тяжело столь юной особе строгого воспитания заниматься с девочками, которые так близки вам по возрасту?

– Совсем не тяжело! Девочки были замечательные, а обстановка очень приятная. Я сама часто вспоминаю тот день… все те дни. Тогда мы были так невинны.

– Да. – К моему большому облегчению, он снова отвел в сторону требовательный взгляд карих глаз. – Тогда мы были так невинны, – повторил он грустно.