Книга "А существует ли любовь?" - спрашивают пожарники - Эдвард Радзинский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Да! Да! Да!
Он целует ее… Бесконечно. И Она уже совсем в безумии отвечает на эти поцелуи, когда раздается звонок в дверь.
Они замерли. Вновь звонок.
Он усмехнулся:
– Понедельник.
Звонок.
Она бросаясь к двери:
– Не открывайте!
– Нет уж… Пора закончить с прошлым.
– Не надо! Я вас прошу, не надо!
Он, смеясь, отталкивает ее и открывает дверь.
На пороге Маленький джазист в розовых джинсах. За ним – двое других.
Она метнулась между ними:
– Уйди! Уходи! Немедленно!
– Нет! Я хочу, чтобы все закончилось! Я пришел поглядеть на мужика, который тебя…
– Заткнись!
Маленький ловко сбивает с него очки.
Он тотчас становится беспомощным, он шарит очки на полу.
– Значит, девку трахаешь! Круто, отец! – заводясь, – Что же ты делаешь, отец, а?
– Уйди! – Бросается на Маленького, но один из Джазистов уже перехватил ее.
Она вырывается, но он крепко держит.
– Я спросил тебя, отец: что ты с нею делаешь, а? – схватил его за лицо.
Она визжа и вырываясь:
– Я прошу! Я прошу!
Но они уже ловко и как-то весело начинают швырять его на руки друг другу. И он, ничего не видя без очков, нелепо тычется между ними…
Маленький джазист, приговаривает – А, отец? – Швыряет, – Ну, отец? Быстрее, шевелись, отец!.. Быстрее… Быстрее… Быстрее!
* * *
Его прежняя квартира. Звонок.
Жена:
– Алло…
Доктор зло:
– Что случилось? Почему ты звонила мне домой!
– Прости… Но он… Его избили… Он связался с какой-то девкой… И он… Он… Причем не от побоев…
Молчание.
– От сердца?! Я же говорил!
– Эта тварь не догадалась вызвать «скорую»… А-а-а! – зажала рот кулаком и вопит в руку.
– М-да.
– Не удалась жизнь…
* * *
В комнату Матери входит Она… Молча проходит в свою комнату. Неподвижно стоит, глядя перед собой.
Мать кричит ей:
– Еда в холодильнике… Только не ешь стоя!
Мать набирает номер:
– Алло, ты не звонил мне… а то у меня было занято, – стараясь весело, игриво, – Ты не забыл – Сегодня – понедельник…
Он вышел из сутолоки вокзала и увидел пустынный прекрасный город. Было утро.
(А можно начать так: поезд, пробуждение под мерзкую музыку-побудку вагонного репродуктора, очередь в туалет, надвигающийся за окном город с нищими домами-коробками и унылой грязью… И лицо в заплеванном зеркале в вагонном туалете – помятое лицо. Овал лица – Обвал лица. И уже потом: «Он вышел из сутолоки вокзала и увидел пустынный прекрасный город».)
Было утро. Было раннее утро.
Он занял очередь на такси, и, радуясь, как ловко, расторопно он все сегодня делает, отправился звонить на студию. И сразу дозвонился.
– Диспетчер Андреева, – ответил голос.
– Я… писатель…
– Кто вы? Говорите, пожалуйста, громче!
Он, как обычно, бестолково объяснил, что он – автор сценария, приехал на картину «Варенька» и что ему должна быть забронирована гостиница.
– Секундочку… – сказала женщина. – Пока, к сожалению, ничего. Но этим занимается Бродецкий. Позвоните через час.
Он огорчился. Он загадал, что сегодня у него все будет ладно с самого начала. В последнее время от частых неудач он стал суеверен. Он позвонил Режиссеру домой.
– Алло! С приездом, парень! С гостиницей в порядке?
Он сразу понял, что Режиссер все знает, но ответил.
– Вот гады, – радостно сказал Режиссер. – Но вообще-то они не виноваты. Это сейчас на всех картинах такое положение с гостиницами. Конгресс какой-то.
– Я понял. Я – без гостиницы, но не потому, что не уважают твою картину.
– Парень, ты с какого года, ты с какого парохода? – засмеялся Режиссер. Эта идиотская фраза означала у него почему-то шутку.
Договорились встретиться через час. Он позавтракал и через час был на студии. В вестибюле его встречал юный брюнет с радостно-развратным лицом. Это был Второй режиссер Сережа.
– Конечно, нету?
– Но ждем его с минуты на минуту, – весело ответил Сережа.
Все было как всегда. Режиссер не спешил, да и зачем спешить? Все в порядке – автор приехал, куда теперь торопиться? Он не осуждал Режиссера – снимать картину трудно и надо экономить силы. Сейчас Режиссер завтракал дома и экономил силы.
– Гостиницу ищут, – счастливо сказал Сережа.
– И скоро найдут?
– Скоро, – веселился Сережа. – Сам Бродецкий… занимается.
И подмигнул. Самые обычные фразы он умудрялся произносить неприлично.
В вестибюль вошел еще один юный брюнет, постарше, но все с тем же хамовато-развратным лицом:
– Похудел, помолодел, зазнался!
Он с изумлением понял, что Сережин двойник обращался к нему. Откуда-то он знал этого типа… А может быть, и не знал. Может быть, просто видел в каком-то фильме. А может быть, и не видел. Может быть, даже тип его не знал… Здесь это было несущественно. Здесь была киностудия.
– Ну, как ты? – живо поинтересовался двойник.
– Я? Ничего.
– А вообще?
– Тоже ничего.
– Ну вот и хорошо.
И Сережин двойник сложил руки загончиком, поймал его голову, и они радостно расцеловались.
– Анекдот хочешь? Летят два кирпича с крыши. Один другому и говорит: «Что-то погода сегодня плохая». А другой кирпич отвечает: «Это ничего. Лишь бы человек попался хороший». Смешно… Говорят, ты что-то хорошее написал? Я не читал, но все хвалят.
– Спасибо.
– «Спасибо» в ж… не засунешь. Ты для меня когда написать думаешь? Мне нравится, как ты пишешь. Ты пишешь – с х… м. Напиши про тренера. Ты видел этот японский фильм?
– Видел, видел.
Он боялся, что брюнет начнет пересказывать японский фильм.
– Ну где же ты? Мы все тебя ждем, а ты тут ляля…
В вестибюль вошел Режиссер.
– Хорошо выглядишь, парень.
Режиссер выставил руки знакомым загончиком, поймал его голову, и они радостно расцеловались.
