Книга Волчье отродье - Кирилл Грабовский

— Не смей. Больше. Так. Делать, — четко разделяя слова, произнес он, возвышаясь над почти бесчувственным телом. — Или я тебя убью.

Анна потрясла головой и попыталась встать. Глаза у нее были безумные, на щеке расплывалось красное пятно. Она машинально поднесла руку ко рту и тут же отдернула ее, почувствовав что-то липкое.

Мужчина, в объятиях которого она провела большую часть лета, только что в кровь разбил ей лицо. За то, что она вчера прогулялась по улице с малознакомым парнем.

«Он не контролирует себя, с ним что-то происходит. Надо как-то выкрутиться и сбежать, — лихорадочно думала она, проклиная себя за самонадеянность. — Надо было сматывать удочки еще в тот момент, когда появился этот безотчетный страх. Мне с ним не справиться».

— Арчи, я ничего не сделала, — пролепетала Анна, поднимая глаза и стараясь казаться испуганной. Впрочем, ей почти не приходилось притворяться: опасность, которая так подло и предательски подстерегла ее здесь, была нешуточной. — Я не виновата.

Железная рука схватила ее за волосы и вздернула на ноги. Анна вскрикнула от боли. Арчи наклонил голову и оказался с ней лицом к лицу. В его глазах плескалось нечеловеческое безумие. Безумие зверя.

— Ты посмела выстрелить в меня, лживая подлая тварь. Ты подняла на меня руку.

Да что он такое несет?!

— Арчи, отпусти меня. Давай поговорим спокойно, — девушка попыталась призвать его к разуму.

Но пальцы только сильнее сжались. Резкая боль, пронзившая голову, казалась невыносимой. Анна почувствовала, что ее подташнивает от ужаса.

— Запомни: еще раз пойдешь против моей воли, и я тебя живьем сожру… Я сожру тебя живьем.

Зубы, и так слишком длинные, на ее глазах превратились в настоящие звериные клыки. Лицо Арчи вытянулось, все больше приобретая черты волчьей морды. Глаза, в которых уже не осталось ничего человеческого, полыхали желтым огнем, вертикальные зрачки превратились в узкие щелки. Кончики ушей заострились. Резко запахло псиной — тот самый запах, что она почувствовала вчера на темной улице.

Анна завизжала от страха, теперь уже совсем непритворного, судорожно цепляясь руками за покрывшееся жесткой серой шерстью предплечье. Она осознала, в кого вчера стреляла. Так вот почему на асфальте не осталось крови. Вот почему от этого… нет, не человека — существа всегда исходили такие мощные волны власти и звериной притягательности. Он и был наполовину зверем. И сейчас зверь яростно пытался одержать верх над человеком.

— Арчи, пожалуйста, отпусти меня, — потеряв вдруг голос, прошептала девушка, понимая, что ноги все равно не держат и, если он сейчас разожмет пальцы, она снова упадет на пол. — Прости меня. Я была не права. Я больше не буду. Я не знала. Арчи, я не знала.

Она повторяла его имя снова и снова как волшебное заклинание, отчаянно надеясь, что человеческое все-таки победит. Наконец рука, безжалостно державшая ее за волосы, медленно разжалась, и Анна осела на пол, часто дыша от пережитого ужаса и боясь поднять глаза.

— Я же не знала, — прошептала она в последний раз и заплакала.

Молчание. Тяжкое, как чья-то смерть. Потом голос, голос, к которому она так привыкла:

— Теперь ты знаешь…

Арчи всегда знал, что он исключительный, не похожий на других. Его отец, Александр Штайн, был очередным звеном в непрекращающейся с начала времен цепи Королевских оборотней. Демоница Лилит была их праматерью, от Лилит считали они свой род. Полуволки-полулюди, не целое и не фрагмент — ночь от века была их царством. Еще до того, как люди расселились по всей земле, оборотни уже властвовали над миром во тьме Великой Зимы.

Потом все изменилось. Людей стало слишком много, и они нашли верные средства против волкоподобных чудовищ, приходивших из лесной чащи вместе с ночным мраком. Осина и серебро. Кость и чистое пламя. Они научились распознавать врага даже в человеческом обличье. О, эти слабые твари, годные только на еду, многому научились…

А еще люди превосходили волчий род числом. В десятки, сотни, тысячи раз…

Низшие оборотни не оставляли после себя потомства.

Истинных детей Лилит остались лишь единицы. Не терпящие чужого превосходства, Королевские волки сражались и между собой, отвоевывая каждый для себя охотничьи угодья и территорию. Они никогда не сбивались в стаи. И все сокращались в числе.

Былая слава рода великой Демоницы угасала, словно уголья растоптанного временем костра. Хуже всего было то, что королевские дети могли теперь рождаться только от союза волка с человеческой женщиной. Ни одной волчицы не осталось на широких просторах северных равнин.

В стаях низших оборотней верховодили только волки. И среди людей избрали себе подруг.

Арчи считал это позором. Сколько себя помнил, он не мог простить отцу, что тот женился на человеческой женщине. Не мог простить, что древняя кровь Демоницы в его жилах перемешана с презренной людской. Не мог простить того, что отец жил тихо, скрытно, как самый обычный человек, никогда не охотился, разве только в Темную ночь раз в году. Не мог простить того, что отец любил мать и хотел, чтобы ей было хорошо и спокойно.

Арчи привык считать, что он — сын труса. Сам он убивал дважды или трижды в месяц, находя удовольствие в трепете жертвы под его лапами и медленном угасании жизни. Сын Королевского волка мстил людям за то, что состоит с ними в родстве, в родстве с презренным человеческим племенем, годным только на убой.

Впервые он убил человека, когда ему исполнилось тринадцать лет. Устроил себе подарок на день рождения. Вернулся домой в волчьем облике, залитый кровью и довольный, и тут же получил от Александра жестокую трепку. Тогда он стал убивать скрытно, затаив злобу и терпеливо поджидая, пока подрастет.

Может быть, Александр Штайн и был трусом, но не слабаком. И сын вынужден был поневоле с ним считаться.

Все было так, пока не пришел Сеятель.

Арчи прекрасно помнил день, когда к нему зашел человек в сером костюме… От незнакомца ничем не пахло. Вообще ничем. Словно весь объем его тела занимала пустота, прикрытая легким мороком. Ни отца, ни матери не было дома, а пришедший оказался хорошо осведомлен. Слишком хорошо.

— Убиваешь исподтишка, дитя Лилит? Много ли в этом чести?

Арчи был так потрясен тем, что живое, дышащее и говорящее существо может не иметь запаха, что не нашелся, что ответить.

— А ведь твои предки держали в страхе целые государства…

— Сейчас не то время, — угрюмо буркнул молодой оборотень. — Отец говорит…

— Часто ли ты прислушиваешься к тому, что говорит отец? — вкрадчиво произнес незнакомец. — В прошлом месяце ты убил пятерых. Будет ли твой отец рад, если узнает об этом?

— Да кто вы такой! — взорвался Арчи, прикидывая, нельзя ли прикончить и этого. Будет шестым… Но древняя кровь, текущая в его жилах, нашептывала, что этого делать не стоит. Древняя кровь могла узнать демона, даже если тот не имел запаха. Какая-то частица Арчи все еще помнила то время, когда демоны свободно расхаживали по омраченной земле.