Книга Пока пройдет гнев твой - Оса Ларссон

Уголки губ Кертту опустились, словно поддетые невидимыми крючками.

— Обычно мы не пускаем посторонних, здесь бывает всякое…

— Вы Кертту, сестра Анни Аути?

— Да.

— Я только что от нее. Она напекла булочек…

— А я никогда не пеку. Какой смысл, если можно купить? Да и руки у меня, как видно, не из того места растут.

«По крайней мере, она говорит», — оживилась Анна-Мария.

— У вас есть туалет? — спросила она.

— Есть, — кивнула старушка.

— Можно? — Инспектор скорчила страдальческую мину. — Очень надо. А до города еще так далеко!

— Входите скорей, не то напустите холода. — С этими словами Кертту приоткрыла дверь, но лишь настолько, чтобы Анна-Мария смогла протиснуться в щель.

— Нет, я не особенно любила Вильму, — покачала головой Кертту. — Это она заморочила моей сестре голову.

Они сидели за кухонным столом и разговаривали. Анна-Мария сняла куртку и повесила ее на спинку обитого зеленой тканью стула.

— И чем же она заморочила голову вашей сестре?

— О, самыми разными глупостями! — развела руками Кертту. — Летом средь бела дня они вместе купались в озере. Голые! И даже не после бани, а просто так. У Анни грудь свисала до пупа. Ужасно! Совсем с ней стыд потеряла! Да и Вильма охотно демонстрировала местным парням татуировки на своей заднице…

Во дворе снова послышался лай, а затем сердитый голос: «Заткнись!» Однако собака и не думала униматься.

На крыльце раздались шаги: кто-то топал ногами, стряхивая с обуви снег. Наконец в дверях показались двое мужчин.

«Туре и Яльмар», — догадалась Анна-Мария.

Ей и раньше приходилось слышать о братьях Крекула. Много лет назад, когда она только что начинала работать в Кируне, ее коллеги разбирали дело о нанесении телесных повреждений. Впоследствии его закрыли, так как пострадавший забрал свое заявление. Анна-Мария запомнила его перепуганные глаза, когда он умолял прокурора прекратить расследование. Это Яльмар избежал в тот раз обвинения. У него несколько судимостей. «Две или три?» — попробовала вспомнить Анна-Мария. И его имя часто мелькает в списках подозреваемых.

Она слышала, что он крупный мужчина, и это оказалось правдой. Яльмар на голову выше брата. Высокий и слишком толстый. Сейчас он стоял, прислонившись к дверному косяку. Жесткая щетина покрывала бледные обвисшие щеки.

«Ему следует есть больше овощей и фруктов», — заметила про себя Анна-Мария. Обоим мужчинам перевалило за пятьдесят, оба одеты в синие рабочие брюки. У Туре волосы стрижены «ежиком». Как видно, он беспокойный человек, все время в движении.

— К тебе пришли? — спросил Туре мать, не представившись гостье.

— Это из полиции, — ответила Кертту. — Интересуется Вильмой и Симоном.

— Из полиции? — будто удивился Туре, уставившись на Анну-Марию как на чудовище. — Что за черт! Не так-то часто приходится видеть здесь полицейских. Или что скажешь, Ялле?

Яльмар Крекула молчал и не двигался. Ни единый мускул не дрогнул на его лице, пока брат говорил. Взгляд ничего не выражал, рот приоткрылся. У Анны-Марии по спине пробежали мурашки.

— Когда ограбили дачу Стига Раутио, вам было лень даже приехать и посмотреть, что же там случилось, — продолжал Туре. — Мы все видели, даже провели свое расследование. Вам оставалось только прийти и взять его. Да и воры понимали, что можно ничего не бояться, потому что полиция… да, полиция занимается чем угодно, только не ими. Поэтому можно брать чужие велосипеды, лодочные моторы… все равно никому и в голову не придет обращаться к вам. А наши водители? Да их чуть ли не каждый день грабят. Воры разрезают чехлы и берут что хотят. И ни одного раскрытого преступления на моей памяти!

Туре перегнулся через стол и в упор смотрел на Анну-Марию.

— Вам плевать на нас, — продолжал он. — Любой сопляк может расколотить мне машину или вывеску, и в лучшем случае он попадет в руки какой-нибудь тетеньки из социальной службы, которая потом расскажет нам, какое у него несчастное детство. Чертовы слюнтяи! Да, вы все! И что же вы сейчас здесь вынюхиваете, интересно знать?

— Охотно вам расскажу, если вы немного сбавите обороты. — Анна-Мария говорила спокойным, профессиональным тоном, который использовала, когда имела дело с пьяными, нервнобольными или просто агрессивными людьми.

— Мне сбавить обороты?! — воскликнул мужчина. — Туре Крекула никогда не сбавляет оборотов!

Туре упер указательный палец в столешницу прямо перед носом Анны-Марии.

— Это я плачу тебе зарплату, девушка, и ты никогда не должна об этом забывать. Я, мой отец и мой брат — те, кто действительно занимается делом и отчисляет налоги. Это я тебя нанял, можно так сказать. И я думаю, что ты плохо работаешь. Имею я на это право или нет?

— Имеете, — отвечала Анна-Мария, вставая. — Ну, а теперь мне пора.

Туре по-прежнему смотрел ей в лицо. Потом отошел на несколько шагов и принялся размахивать руками.

— У нас свобода слова, ты об этом слышала? — закричал он.

— Разве вы не пойдете в туалет? — спросила Кертту Крекула. — Вы ведь вошли сюда именно за этим. В прихожей направо.

Анна-Мария кивнула. Яльмар Крекула не спеша отошел в сторону, пропуская ее.

Закрыв за собой дверь туалета, Анна-Мария перевела дух. Уф, что за типы!

Она пыталась собраться с мыслями, потом стукнула крышкой унитаза и спустила воду.

Когда она вышла, Яльмара на кухне уже не было. Туре сидел за столом. Анна-Мария надела куртку.

— Ты никуда не поедешь, — сказал он. — Сейчас Яльмар приведет Рейо, он хотел бы поговорить с тобой.

— Я хочу уехать, — повторила Анна-Мария. — Могу я попросить вас придержать собаку?

— Яльмар отпустил ее прогуляться во дворе. Ты очень спешишь? У тебя так много работы?

«Главное — не показывать страха», — твердила про себя Анна-Мария.

— Вы знаете, куда именно направлялись Вильма и Симон в тот день, когда они пропали? — поинтересовалась она.

Из соседней с кухней комнаты послышались стоны. Очевидно, старый человек ворочался с боку на бок, не в силах заснуть.

— Как он? — спросил Туре мать.

Та пожала плечами, что должно было означать «как обычно».

«Это Исак Крекула», — подумала инспектор. Ей следовало бы расспросить Туре об инфаркте, который случился с его отцом за неделю до несчастья с Вильмой и Симоном, но она не могла. Не решалась она и повторить уже заданный вопрос. Ее прошиб пот, ей хотелось наружу. Анна-Мария огляделась. Кухня показалась ей отвратительной. Здесь преобладал зеленый цвет в самых странных из своих оттенков: будто кто-то разбавил зеленую краску белой. Все столы, столики и полки заставлены безвкусными безделушками.