Книга Тайна ее сердца - Элизабет Хойт

— Желание стать матерью вполне естественно.

Голос Годрика звучал как-то отстраненно. Мэггс теряла его и не могла понять почему.

— Так и есть. Я хочу ребенка, Годрик. Я знаю, изначально мы так не договаривались. — Мэггс остановилась и горько рассмеялась. — Хотя, честно говоря, я не знаю, о чем вы там договаривались с Гриффином.

Годрик поднял голову. Выражение его лица оставалось совершенно непроницаемым.

— В самом деле? Разве Гриффин ничего вам не рассказал?

Мэггс отвела взгляд, чувствуя себя совершенно беззащитной. Она испытывала такой стыд, такое горе и разочарование, что не могла даже посмотреть брату в глаза. Она не расслышала и половины из того, что он ей говорил, а задавать вопросы было не в ее правилах. И с тех пор…

Только теперь Мэггс вдруг осознала, что избегала общения с любимым старшим братом на протяжении нескольких лет. Она закрыла глаза.

— Нет.

Голос Годрика зазвучал глуше:

— Дело в том, что эту сторону брака мы вообще не обсуждали.

Мэггс открыла глаза и теперь смотрела на этого незнакомца, волею судьбы ставшего ее мужем. Неужели это действительно не обсуждалось? Запоздало — очень запоздало — Мэггс задумалась, почему Годрик вообще согласился на ней жениться. В то время, когда это случилось, она была слишком убита горем и боялась родить ребенка без мужа. У нее хватило сил лишь на то, чтобы следовать указаниям Гриффина. Но теперь она впервые за все это время задумалась, почему Годрик согласился. Если бы ее ребенок выжил, он не признал бы его своим наследником. Неужели его совсем не волновало то обстоятельство, что он поселит в своем древнем фамильном доме незаконнорожденного? Решающую роль могли сыграть деньги. Семейство Рединг вполне могло оплатить молчание Годрика относительно происхождения ребенка Мэггс. Однако Мэггс знала, что Годрик и сам не бедствует. Помимо Лорелвуд-Мэнора с прилегающими к нему обширными землями, он владел недвижимостью в Оксфорде и Эссексе. И несмотря на то что Сент-Хаус пребывал не в лучшем состоянии в день ее приезда, Годрик, не моргнув глазом, согласился выплатить необходимую сумму на ремонт дома и наем целого штата слуг. При этом разговор о деньгах не только не обеспокоил его, а, судя по всему, показался скучным.

Мэггс посмотрела на свои пальцы, бесцельно теребящие маленькую тарелочку, взятую с комода. Дружба с ее братом также не могла стать причиной согласия Годрика. Никогда, вплоть до того самого дня, когда Мэггс узнала о своем замужестве, он не упоминал имени Годрика Сент-Джона.

Но если деньги и дружба тут ни при чем, почему он согласился?

— Маргарет.

Мэггс подняла глаза и поняла, что Годрик за ней наблюдает. Он не отрывал от нее взгляда, когда взял из ее рук тарелку.

— Вам ведь известно, что я уже был женат?

Мэггс сглотнула. История о Кларе Сент-Джон, ее смертельной болезни и глубокой преданности ее мужа была широко известна в аристократических кругах Лондона.

— Да.

Годрик наклонил голову, отвернулся и направился к комоду. Он поставил тарелку именно на то место, где она стояла прежде, и продолжал стоять так, повернувшись спиной к Мэггс и сжимая край тарелки в длинных красивых пальцах.

— Я очень любил Клару. Как вам, должно быть, известно, наши поместья в Чешире находятся по соседству. Девичья фамилия Клары — Гамильтон. Ее брат с семьей и по сей день живет в родовом поместье.

Мэггс кивнула. Она встречала мистера и миссис Гамильтон на одном из обедов, хотя до сего момента ей не приходило в голову уловить какую-то связь между ними и Кларой Сент-Джон. Гамильтоны слыли весьма уважаемым и зажиточным семейством.

— Я знал ее всю жизнь, — продолжал Годрик, в голосе которого сквозила невыносимая боль, — хотя и не замечал до тех пор, пока не вернулся домой из университета. Меня пригласили на званый вечер, а она была там со своими друзьями. Ее голубое платье подчеркивало цвет волос. Мне хватило одного взгляда на нее, чтобы понять: с этой женщиной я хочу прожить до конца дней.

Годрик замолчал. Теперь тишину нарушало лишь потрескивание огня в камине, словно сожалеющего о том, что мечтам Годрика не суждено было сбыться.

Мэггс знала это чувство потери и безумной любви.

— Годрик…

Годрик отпустил тарелку, и его пальцы сжались в кулаки.

— Просто… позвольте мне закончить.

Мэггс кивнула, хотя Годрик и не мог этого видеть.

Она заметила, как поднялись и упали его плечи, когда он тяжело вздохнул:

— Когда она заболела, я начал молиться Богу. Умолял его помочь. Я готов был на все, лишь бы только она не чувствовала боли. Если бы в тот момент мне на пути повстречался дьявол, я с радостью продал бы ему свою душу и жизнь в обмен на ее здоровье.

Мэггс хотела что-то сказать, но Годрик обернулся, все еще не поднимая глаз.

Господи, как изменилось его лицо! Было ощущение, что на нем навечно отпечаталась боль от потери любимой.

Единственная слеза скатилась по его гладко выбритой щеке, а потом лицо приняло привычное выражение.

— Я согласился воплотить в жизнь сумасшедший план Гриффина, — процедил он, — лишь потому, что был уверен: вы никогда не заинтересуетесь мной и этим браком.

— Но… — начала Мэггс и осеклась, ибо внезапно поняла, чем все это закончится. Она сделала шаг вперед, протянула к Годрику руки, но ее пальцы схватили лишь воздух.

— Нет, — мрачно и решительно произнес он. — Я не был ни с одной женщиной с момента смерти Клары и не собираюсь изменять своим принципам. Я знаю, что такое настоящая любовь. Все иное будет лишь жалкой пародией. Поэтому, Маргарет, мне очень жаль, но я не стану спать с вами, чтобы вы обрели столь желанного ребенка.

Годрик долго смотрел на закрытую дверь, разделявшую их с Маргарет спальни. Он задвинул щеколду, прекрасно понимая, что тем самым еще сильнее обижает жену.

Он провел руками по голове, и коротко стриженные волосы защекотали ладони. Господи! Да разве мог он догадаться, с какой целью Маргарет приехала в Лондон? Годрик поморщился, вспомнив выражение боли на ее лице после того, как он отверг ее предложение.

— Проклятие, — еле слышно пробормотал он и подошел к маленькому столику у стены, чтобы налить вина.

Годрик отхлебнул терпкого напитка и вздохнул. Почему Маргарет вдруг решила выдвинуть такие требования? Он ведь считал, что она прекрасно и счастливо живет в его загородном поместье.

Взгляд Годрика перекочевал на комод. Он допил остатки вина и подошел ближе. Ключ от самого верхнего ящика висел на серебряной цепочке у него на шее. Он доверил Моулдеру свою жизнь, но не то, что хранилось в этом ящике. Старое дерево протестующе заскрипело, когда Годрик отпер и выдвинул ящик. Он втянул носом воздух и заглянул внутрь. Вот они — письма Клары, аккуратно перевязанные черной ленточкой. Они с Кларой редко расставались после свадьбы, поэтому стопка получилась очень тоненькой. Рядом с письмами стояла покрытая эмалью шкатулка, в которой Годрик хранил два локона. Один — темно-каштановый с золотистыми прожилками — был подарен ему, когда они с Кларой только начали встречаться. Второй же — седой и хрупкий — был срезан перед самыми похоронами.