Книга Неуловимый - Валерий Еремеев

Кабинет Светлова был большим и четко разграниченным на две зоны. Одна предназначалась для совещаний — в ней, кроме длинного овального стола и стульев, больше ничего не было. Другая зона отводилась под индивидуальную работу компьютерного гения. Стол в форме раздавленной катком на асфальте медузы был заставлен ноутбуками, мониторами и всевозможными гаджетами, о предназначении которых можно было только догадываться. Вокруг царил полумрак. Плотные шторы-жалюзи пресекали всякую попытку солнечных лучей пробиться внутрь. Освещение давала, во-первых, подсветка высокого плоского аквариума с пестрыми рыбками у противоположной стены, во-вторых, большая, в половину человеческого роста, черно-белая фоторепродукция, тоже подсвеченная, изображавшая мраморную статую завернутого в древний хитон человека в задумчивой позе, одна рука у него даже лежала на затылке.

Самого Светлова Полярник заметил не сразу. Сначала услышал его раздраженный голос.

— Какого черта, Аллочка! Я же просил. Чтобы никого…

— Это я, Виктор, — сказал Расулов.

— И я, — добавил Полярник, чтобы не стоять истуканом.

Кабинет тут же озарился ярким светом и стал напоминать операционную в анатомическом театре медицинского университета. То есть Полярнику так подумалось. Он никогда не был в анатомических театрах и не знал, какие там операционные. Из-за большого плоского монитора показалось озабоченное лицо Светлова.

— А, — протянул он и махнул рукой Расулову, чтобы тот оставил их одних. — Что пришел-то?

— Как что? На работу устраиваться. Внештатную. Решил начать новую честную жизнь. Или ты не рад?

Светлов глянул на него исподлобья. Представив, что у него после пластической операции будет такой же взгляд, Полярник в который раз подумал: а может, зря он сюда пришел? Решение, однако, принимал не он.

— Насчет работы тебе надо было две недели назад думать. А не в окошки сигать. Теперь все, поезд ушел.

— Не дуйся. Ты же меня загнал в угол, а я очень не люблю, когда со мной это проделывают. Теперь я пришел сюда сам, хорошенько все обдумав. Сам посуди: что лучше — когда человек принял решение из-под палки или самостоятельно, осознано?

Суровые складки на лице Светлова чуть разгладились.

— Ладно. Считай, что извинения приняты. Но я и правда передумал. Чушь это все. Двойник, шмавник. Не хочу. Так что, Полярник, как говорится, ставки сделаны, ставок больше нет.

Полярник даже как будто испытал облегчение.

— Может, оно и к лучшему. Значит, мой нос — а он у меня, ты уж извини, куда лучше, чем твой, — останется при мне. Нравишься ты мне, Светлов. Вот буду мутить схему, чтобы бабулетов из таких, как ты, вытрясти, тебя обойду. Успехов.

Полярник был уже у дверей, когда Светлов его остановил.

— Шутка. Ничего я не передумал. Просто помурыжить хотел. Решил, что тебя прижало, вот ты и прибежал ко мне назад проситься.

— Чушь. Кто это меня прижал?

— Мало ли. Деньги срочно понадобились.

— Ну, я же не побирушка. За то время, пока сидел, лохов меньше не стало. Смогу о себе позаботиться. Значит, соглашение в силе?

Светлов улыбнулся.

— В силе. Очень скоро ты простишься со своим расчудесным шнобелем.

— Скоро?

— А чего тянуть? Это и в твоих интересах. Валик с Маратиком твой фейс хорошо срисовали. Небось, по всей стране разыскивают.

— Ну, так дай им отбой.

— Не могу. Я их уволил. В тот же день. Теперь у них к тебе исключительно приватный интерес.

— Тогда ты прав. Действительно стоит поторопиться. Кстати, а где мой чемодан? Я его в том ресторане оставил.

— Ты имеешь в виду тот потрепанный кейс, который у тебя был? Но там же внутри ничего такого нет. Ты уж извини, но мы заглядывали внутрь.

— Ерунда. Главное, чтобы вы его не выкинули.

Кейс нашелся. После побега Расулов возил его в багажнике и в самом деле собирался выбросить, но как-то не доходили руки. Со счастливой улыбкой Полярник открыл его. Все было на месте. Зубная паста со щеткой, флакон с пеной для бритья, бритвенный станок и толстая книжка в твердой обложке.

— «Антология полярных исследований. Сборник статей, дневников, рассказов», — произнес Светлов, который был в курсе содержимого кейса. — Это еще зачем?

— На зоне один сиделец читал, после мне подарил. Так сказать, для знакомства с истоками. Там местами нудновато написано, но все по уму. Занимательное чтиво. Хорошо, что не выбросили, а то я еще не все прочел.

Прощание с носом и некоторыми другими частями прежнего лица Полярника произошло действительно намного раньше, чем он рассчитывал. В клинику пришлось лечь уже на следующий день — Светлов был так уверен, что Полярник никуда от него не денется, что обо всем договорился заранее, еще до того, как тот вышел на свободу. Сама же операция состоялась только через пять дней. До этого его наблюдали, брали анализы и держали на диете. Полярник скучал и никак не мог дождаться, когда же начнется его превращение в нового человека, хотя в глубине души самой операции побаивался, как и вообще всего, что связано с медициной, в особенности с хирургией. Ждал операции и одновременно боялся ее. Только после он понял, что сама операция во всей этой ситуации была наименьшим злом. Хотя бы потому, что, пребывая под анестезией, он абсолютно ничего не почувствовал. Ни боли, ни пространства со временем. Намного хуже стало после. Когда с него сняли повязку и он смог посмотреть на себя в зеркало, он понял, что в самом деле очень похож на Светлова. Только на Светлова, которого убили несколько месяцев тому назад, отвезли на Труханов остров и утопили в Днепре, а теперь он всплыл где-то в районе Черкасс. Физиономия была распухшая, местами темно-синяя, местами красная, с багровыми рубцами в области бровей и возле носа. Под глазами красовались огромные угольные круги. Уши? Лучше бы их вообще не было. Конечно Вениамин Маркович Гурович, хирург, проделавший с ним весь этот ужас, предупреждал, что поначалу он будет выглядеть не очень, но Полярник и представить не мог, насколько не очень. Настолько, что смог бы без грима участвовать в кастинге на роль главного монстра в фильме «Зловещие мертвецы возвращаются».

— Я сейчас вас буду убивать, — очень серьезно заявил он хирургу. — На части вас рвать буду. Зубами.

Вениамин Маркович ему сразу поверил. Побледнел. Протестующее замахал руками.

— Не волнуйтесь. Все прошло очень хорошо. Через два месяца будете как огурчик.

— Через два месяца!

— А может, и раньше. Конечно, раньше. Два месяца — это максимальный срок, — поспешил ответить хирург, на всякий случай прячась за спину Светлова, который тоже присутствовал при снятии повязок.

Светлов пожал плечами. Он и сам был не в восторге от увиденного.

— Вениамин Маркович отличный специалист, — сказал он то ли Полярнику, то ли самому себе. Для уверенности.