Книга Счастье жить - Стелла Чиркова

До девяти лет о гениальности Димы знала только Анастасия — все остальные находили его совершенно заурядным мальчиком. В школе, вопреки всем стараниям и подозрениям матери, он учился на твердые «четверки», не блистал на олимпиадах (хотя мать исправно добивалась его участия в каждой), рисовал так себе, стихов-рассказов не писал, лидером в детском обществе не являлся — в общем, ребенок и ребенок, никаких признаков будущего мессии. К тому же Дима был довольно плохо воспитанным ребенком, мог устроить скандал в общественном месте, убежать от матери, игнорировал ее указания, лез с ногами на сиденья в автобусе и как-то раз даже назвал пожилую женщину дурой за то, что та сделала ему замечание. Анастасия поведение сына совершенно не считала из ряда вон выходящим, на замечания окружающих огрызалась и баловала парня как могла. Скорее всего, из Димы получился бы очередной сидящий у мамы на шее здоровый детина, не умеющий сам себе постирать носки и издевающийся над слабыми, но в его жизни произошла судьбоносная встреча.

Когда Диме было девять, они с мамой пошли в магазин. Анастасия закрутилась в отделе с тканями, присматривая то ли материал на юбку, то ли подходящие занавески, а Дима заскучал и отправился смотреть мебель (интересных отделов с игрушками в этом магазине не было), напевая вполголоса какую-то сложную мелодию, услышанную по радио.

— Мальчик! — вдруг окликнул женский голос.

Дима на всякий случай повернулся и увидел незнакомую старую даму с большой сумкой в руках.

— Как тебя зовут?

— Дима.

— Меня зовут Лариса Витальевна. Дима, тебе нравится классическая музыка?

— Я не знаю, — сказал Дима.

— А что ты сейчас напевал?

— Не знаю. По радио услышал.

— Но тебе понравилась мелодия?

— Понравилась.

Дима увидел, что мать упоенно копается в горе тканей, и разговорился с Ларисой Витальевной. Все интереснее, чем бродить между диванов и шкафов.

— Эту музыку интересно петь. Она не плоская, она как будто живая и скачет вверх-вниз.

Старая дама заулыбалась, как будто сама лично сочинила такую замечательную мелодию и Дима сказал ей комплимент.

— Это сочинил Моцарт. Ты слышал о таком композиторе?

— Что-то слышал. Но он давно умер.

— Он умер, а его музыка жива. Ну-ка, спой еще что-нибудь. Какие песни ты любишь?

Диме нравилось то, что передавали по радио, и он охотно напел что-то из так называемого ретро. А тут подошла и Анастасия, удивленная, что сын поет для незнакомой женщины, а та внимательно слушает.

— Меня зовут Лариса Витальевна, — повторила дама, — я преподаватель в музыкальной школе. Мне кажется, что у вашего сына отличные данные. Приходите завтра на прослушивание.

Анастасия обрадовалась. Еще никто не говорил, что у Димы отличные данные, но она знала, что умный человек обязательно найдется среди стада тупых обывателей, не видящих чудесного мальчика у себя перед носом. Она до поздней ночи гладила Диме нарядную белую рубашку и брюки со стрелочками, мечтала, как сын станет самым лучшим в мире певцом, самым знаменитым, самым успешным.

Лариса Витальевна, сорок лет проработавшая с детьми, не ошиблась. У Димы оказались абсолютный слух, прекрасные способности к музыке и талант композитора. За первый год обучения игре на пианино мальчик освоил программу трех классов музыкальной школы и начал писать пьесы. К тринадцати годам Дима учился в выпускном классе, готовился поступать в училище, стал лауреатом трех крупных конкурсов и во всеуслышание был назван гениальным. Не Анастасией. Педагогами.

Потом была поездка в Италию на конкурс юных пианистов. Анастасия влажными глазами смотрела на Милан и понимала, что ради этого родилась и выросла — чтобы стать матерью Димы. И это путешествие — первое в дальнейшей череде непрерывных гастролей, славы и мирового признания.

Дима играл так, что жюри вытирало слезы. Он получил премию, грант на издание своих пьес и удостоился чествования в Москве. На концерте в зале Чайковского Анастасия была потрясена контрастом между остальными победителями и своим сыном. Дима оказался самым маленьким, самым худеньким, его чистенькая, идеально выглаженная одежда выглядела самой бедной. Анастасия решила пойти работать, чтобы покупать Димочке только лучшее, а там постепенно деньги начнут сыпаться на семью благодаря его гению.

Диме предложили учиться в Москве. Он поступил в Гнесинку, оказался самым молодым студентом в ее стенах. Анастасия, не выдержав разлуки с сыном, тоже поехала в Москву. Снимала комнату в каком-то вьетнамско-китайском общежитии, продавала на рынке одежду (у нее неожиданно открылся талант к торговле) и все деньги отдавала Димочке.

А Димочка неожиданно открыл в себе то, что много лет безуспешно пытался найти в сыне Володя, — мужские качества. Ему стало неприятно, что Анастасия пытается контролировать каждый его шаг, постоянно гладит и целует, пытается защищать от педагогов и сверстников, сюсюкает, как с младенцем. Дима в четырнадцать лет заработал первые деньги и почувствовал себя взрослым. У него появились первые друзья — здесь, в Гнесинке, никто не дразнил его маменькиным сынком и профессором кислых щей. Здесь интересовались его мнением, хвалили, звали после лекций посидеть вместе в баре. Взрослая жизнь, нелегкая учеба, новые товарищи и перспективы манили куда сильнее, чем материнская истовая, слепая, эгоистичная любовь.

Дима впервые поссорился с Анастасией, когда его пригласили на день рождения.

— Конечно, ты не пойдешь, — уверенно сказала мама, — они не могут быть тебе интересны потому, что ты гений, а это — так, толпа, быдло.

— Мама, — отрезал Дима, — мои друзья — не толпа и не быдло. И я пойду на день рождения к Леше потому, что мне с ним интересно.

Анастасия рыдала всю ночь, не понимая, почему сын вырос неблагодарным, не оценил ее жертву, принесенную на алтарь его гениальности. Она вспоминала бессонные ночи, когда качала маленького Димочку на руках и пела ему песенки, вспоминала, как покупала фрукты и сладости только Димочке — потому что жили на алименты и пособие, Анастасия ведь не могла пойти работать и оставить сына чужим людям.

Со следующей премии Дима купил матери шубу. Повел ее в какой-то московский магазин и выбрал нарядный полушубок из енота.

— Мама, ты у меня такая красивая. Совсем еще молодая, никто не поверит, что у тебя взрослый сын.

Анастасия покраснела и чуть не заплакала от счастья.

— Тебе бы замуж выйти. С твоей внешностью отхватишь самого лучшего мужика, сто процентов.

Замуж Анастасия не хотела. Она не хотела расставаться с Димочкой, желала быть с ним двадцать четыре часа в сутки, смотреть, как он спит, готовить для него, провожать его на концерты, ездить с ним на гастроли. А если выходить замуж — придется заниматься своим домом, может быть, продолжать ненавистную, хотя и прибыльную торговлю. Анастасия предпочитала роль матери гения — за пятнадцать лет Димочкиной жизни она убедилась, что создана для этой профессии.