Книга Секс в большом искусстве, или Как охмурить гения - Элисон Пейс

Упав духом при мысли о неминуемом обезвоживании и неприятной тесноте, я не ощущала ни малейшей тяги к беседе.

— Джейн Лейн, — бросила я, едва пожав протянутую руку. Натянув одеяло повыше, я закрыла глаза, пожалев, что не попросила беруши, и притворилась спящей. Ну почему кому-то обязательно нужно вторгаться в мой околоперегородочный рай, разрушать недолгое счастье и губить робкую надежду улечься поперек трех сидений? Почему, о южанка в гавайке, почему?

— Сью-Энн Беллфилд, — услышала я снова.

Я почувствовала, как женщина навалилась на меня, придавив к креслу, и забирается на колени. Открыв глаза, я увидела, что соседку, к счастью, не интересуют мои колени; Сью-Энн перегнулась через меня, почти легла поперек, и протянула рыхлую, мясистую руку даме с приятной внешностью — пассажирке седьмого «ф».

— Рива Вашингтон, очень приятно, — польщенно сказала седьмая «ф».

Еще хуже. Ну почему тихая милая леди не может вести себя тихо и мило? Отчего внешность людей с пугающей регулярностью оказывается столь обманчивой? Неужели этой даме мало болтовни с разговорчивым соседом?

— У вас прелестный акцент, Сью-Энн. И какая красивая фамилия — Беллфилд! Откуда вы родом?

— Из Атланты, штат Джорджия! А вы?

Вскоре я поняла, хотя и не хотела признавать, что эти две дамы не угомонятся до самого Лондона. Я не открывала глаза, всякий раз надеясь, что очередное предложение будет последним и у пассажирок больше не найдется тем для обсуждения.

Оглушительные радостные вопли ознаменовали открытие, что Сью-Энн и Рива — учительницы, свыше двадцати лет проработавшие в государственных школах. Перелет стал для них подарком судьбы, прекрасной, долгожданной возможностью обсудить детали процесса обучения в Нью-Йорке и Атланте. В довершение всего выяснилось, что Гейб, парень, болтавший с Ривой, родом из Солт-Лейк-Сити и тоже вел занятия в воскресной школе мормонского табернакля. Какой черт занес его на борт самолета?.. Зачем им всем в Лондон? Несколько раз мне почти удалось заснуть, но едва сон обволакивал меня и все вокруг словно исчезало, я вздрагивала от громких восклицаний:

— …план урока!

— …расписание занятий!

— …закрепление пройденного!

Я не выдержала:

— Простите, вы вообще собираетесь спать? Если вы намерены болтать до самого Лондона, я пойду искать другое место.

Мне сразу стало неловко за резкость, но терпение было на исходе. Собеседники с недоумением посмотрели на меня, затем переглянулись. Сью-Энн назвала меня куколкой и сообщила, что «пока они еще не знают», но если мне невтерпеж, я могу поменяться местами с Гейбом.

— Гейб, дорогой, ты же не против, правда? — И учителя обменялась многозначительными взглядами.

Взяв одеяло и подняв журналы с пола, я подхватила сумку и пошла искать, куда пересесть. Шел третий час полета; пассажиры спали, растянувшись на двух сиденьях, а некоторые счастливцы — даже на трех или четырех. Дойдя до конца салона, я увидела истинного баловня судьбы, разлегшегося на пяти креслах. Мне даже не хотелось смотреть номер ряда — я была уверена, что увижу ехидно ухмыляющихся тройку с семеркой. Интересно, сильно ли будут возмущаться пассажиры, если я устроюсь на полу в проходе?

— Мэм, вам нужно занять свое место и пристегнуть ремень безопасности, — сказала стюардесса, указывая на горевшие знаки «Пристегните ремни». Я пошла назад, прикидывая, сколько часов осталось до Лондона. Весь салон мирно спал, кроме Сью-Энн, Ривы и Гейба, которые горячо обсуждали новую программу по математике.

Когда я усаживалась, все трое посмотрели на меня с неприязнью.

Прошла целая вечность, прежде чем мы приземлились в Хитроу.

Я чувствовала, что не в силах поднять и нести чемоданы Йена: измученная бессонной ночью и стрессом, я из последних сил сдерживалась, стараясь не скрипеть зубами от злости. Сью-Энн Беллфилд, не вернувшаяся на свое законное место даже перед посадкой, действительно протрепалась с новыми знакомыми до самого Лондона. По ощущениям, последние шесть часов я словно лизала каменную соль.

— Здравствуйте, Джейн! — пропел Йен, широко улыбаясь. Он выглядел свежим и отдохнувшим. Не знаю, провел ли он ночь в трудах, ни на миг не забывшись сном, но выглядел как после полноценного ночного отдыха в роскошном мягком кресле первого класса, когда просыпаешься только отхлебнуть превосходной «Мимозы» и отведать бриошь.

Отстал бы ты от меня, Йен…

— Привет, — устало сказала я, не обращая внимания на различия между словами «привет» и «здравствуйте».

Я поплелась за Йеном на паспортный контроль, где мы оказались в разных очередях — одна для граждан Соединенного Королевства, другая для туристов. Йен обещал подождать меня у входа в зал, где получают багаж. Преодолевая мигрень и поминутно подступавшую дурноту, я представила, как Йен укажет на свои сумки и я буду затаскивать их на багажную тележку, — это входило в обязанности тех, кто сопровождал в поездках Дика. Однако, когда я прошла паспортный контроль, Йен уже ждал меня с тележкой. Он сам снял чемоданы с ленты транспортера, а когда я потянулась за своими вещами, вежливо, но решительно подхватил мои сумки, поставил на тележку и покатил ее сам. События окончательно вышли за рамки сценария, который выводил меня из себя в течение последних двух недель.

Глава 12

Встретимся на Мэддокс-стрит

Многие годы я гораздо успешнее боролся с любовью, чем с завистью. До сих пор на меня то и дело накатывают приступы зависти.

Энди Уорхол

Лондонская выставка современного искусства

Лондон, Англия

Мы прошли таможню, Йен выкатил тележку с багажом из терминала к очереди на такси — «хвосту», как говорят в Англии, и только по дороге в Лондон до меня дошло — я еду в чужой город! Прекрасный, красивый чужой город! Такси приятно поразило чистотой, водитель держался любезно и сидел справа, дорожные знаки казались другими, автомобили — непривычными, реклама — незнакомой. В душе затеплилась робкая надежда, что турне и вправду окажется сносным и даже, как предсказывала Кейт, интересным.

Йен спросил:

— В каком отеле вы остановитесь?

Снова история с первым классом и тридцать седьмым «е». Я почти слышала, как Дик говорит Аманде заказать Йену номер в «Коннот» или «Сандерсон», если у босса был приступ любви к модернизму, а меня сунуть в какой-нибудь облюбованный проститутками мотель, где комнаты сдаются на час. Пришлось напомнить себе, что я в Лондоне по делам. Начальник далеко и не может, по обыкновению, подползать ужом и шипеть на меня, но он сделал все, чтобы я ни на минуту не забывала о его ненавистном присутствии. Достав одну из папок Аманды, я отыскала нужную гостиницу: мой отель был настолько мал, что не имел названия, только адрес. Я подняла глаза на Йена, терпеливо ожидавшего ответа, и произнесла: