Книга Дикарь - Данелла Хармон

— Для лорда Гарета, ваша светлость.

Ни слова не говоря, герцог бросил записку в растущую гору на столе, и слуга бесшумно выскользнул из комнаты.

Люсьен поднял глаза и увидел Джульет, лицо которой выражало неодобрение.

— Я вижу, вы тоже считаете, что я жесток и бессердечен, — сказал он с печальной улыбкой. — Но Эндрю не может сосредоточить внимание на одном проекте, он разбрасывается, у него есть нехорошая привычка не доводить дело до конца. — Он отхлебнул кофе и ласково взглянул на Джульет. — Если я не буду его поддразнивать и подзадоривать, он никогда не сконструирует свой аппарат.

— Вы умеете манипулировать людьми, ваша светлость.

Вы всегда пользуетесь такими методами, чтобы заставить других вести себя так, как вам желательно?

На его губах снова появилась насмешливая улыбка.

— Я делаю это только тогда, когда необходимо, мисс Пэйдж. А теперь сделайте одолжение, отнесите эти письма Гарету. От их запаха у меня начинает болеть голова.

Джульет удалось найти среди бесчисленных комнат и коридоров широкую лестницу, ведущую наверх. Поднявшись на верхнюю площадку, она остановилась. Дверь в комнату Гарета была приоткрыта. Она ухватилась рукой за резные перила и с некоторым удивлением заметила, что ее сердце бьется вдвое быстрее, чем следует. Почему она так нервничает от того, что предстоит войти в его комнату? У нее немало других причин для беспокойства, более серьезных, чем примитивная женская реакция на необычайно красивого лорда Гарета де Монфора.

Например, планы герцога Блэкхитского.

Странно, что он послал ее с этим поручением, когда было бы более разумно — и, разумеется, более прилично! — поручить это одному из слуг. Это ее тревожило, потому что она подозревала, что герцог что-то затевает, хотя и не знала, что именно. Она своими глазами видела, как герцог Блэкхит дергает за веревочки и как люди, сами того не желая, танцуют под его дудочку. Она видела, как он манипулирует Эндрю, умышленно поддразнивая его и заставляя рассердиться. И с ней он проделал почти то же самое во время их беседы прошлой ночью. Герцог сам сознался в этом, но какими соображениями он руководствовался, Джульет не знала, да, по правде говоря, и не хотела знать. У нее не было ничего, что могло бы представлять интерес для Люсьена, ничего, что он мог бы хотеть получить от нее…

Пройдя по коридору, она остановилась возле приоткрытой двери и прислушалась. Тихо. Джульет робко толкнула дверь, с облегчением заметив, что она не скрипнула на хорошо смазанных петлях. Что греха таить, она нервничала. Крепко держа пачку писем во взмокшей "ладони, Джульет собралась с духом и бесшумно скользнула в комнату.

В комнате было неестественно тихо. Она огляделась вокруг, отыскивая место, чтобы положить письма, и старательно избегая смотреть в сторону кровати. На полу валялась подушка, чуть подальше — другая, третья. Наверное, Гарет сбросил их в беспокойном сне. Видимо, у него были сильные боли. Подняв глаза чуть выше, она увидела переливающийся золотым блеском полог, перехваченный малиновым шнуром с кистями, резное изголовье кровати, а на подушке — голову мужчины со встрепанной шевелюрой. Гарет был прикрыт одной тонкой простыней.

У Джульет запылали щеки. Она поспешно отвела взгляд, чувствуя, что вторглась туда, куда не следует, — в спальню мужчины! Надо поскорее положить куда-нибудь эти письма, хотя бы на комод, и бежать отсюда без оглядки!

Она уже двинулась в направлении комода, но подумала, что раненому придется встать с постели, чтобы взять их. Нечего делать, придется положить корреспонденцию на столик возле кровати. Только бы он не проснулся!

Она была готова задушить герцога Блэкхитского собственными руками за то, что он поставил ее в такое неловкое положение.

Прикрыв глаза рукой, как будто заслоняясь от солнца, Джульет осторожно двинулась к кровати, глядя вниз на носки своих туфелек, чтобы не смотреть на мужчину, который лежал в постели.

Краешком глаза она уже видела покрывало на кровати и старалась не поднимать глаз, но, как Пандору, открывшую запретный ларец, ее одолело любопытство, и она украдкой взглянула туда, куда ей глядеть совсем не следовало. На расстоянии вытянутой руки она увидела изгиб мускулистого плеча, обнаженный торс, перевязанный чистым белым бинтом, и очертания бедер и ног, ясно видные под легкой простыней…

В это мгновение он вздохнул и перевернулся на другой бок. Джульет замерла на месте, моля Бога, чтобы он не проснулся и не обнаружил здесь непрошеную гостью, которая, широко раскрыв глаза, наблюдала за ним. О Господи, только бы он не проснулся!

Она на цыпочках подошла ближе и положила пачку писем на мраморную столешницу прикроватного столика. Но она так нервничала и спешила, что задела рукавом письма, и они с тихим шелестом разлетелись по полу.

Мужчина, лежавший на постели, открыл глаза.

Джульет судорожно глотнула воздух.

Лорд Гарет улыбнулся и, сразу же заметив ее смущение, дал ей время прийти в себя. Он преувеличенно громко зевнул и пробормотал:

— М-м-м… вы все еще здесь… Хорошо…

— Хорошо? — ошеломленно переспросила она, мучительно покраснев и в замешательстве попятившись от кровати.

— Да, хорошо. Видите ли, ночью мне приснилось что-то странное. Мне приснилось, будто у моего брата есть милая маленькая дочь, в которой он продолжает жить.

Что прекрасная молодая женщина пришла в мою спальню и наблюдала за мной, пока я спал. Что Люсьен ее не отослал отсюда. — Он улыбнулся, глядя на нее теплым взглядом. — Теперь я понимаю, что, возможно, мне это и не приснилось.

— Я… я должна идти, — прошептала смущенная Джульет.

— Уже? Но я только что проснулся. Если вы уйдете, я могу обидеться. — Он сел в постели, опираясь спиной на подушки, потянулся, разминая мускулы, и снова с неподдельным удовольствием громко зевнул.

Потом он улегся на подушку, заложив руки за голову и открыв взору Джульет тренированные мускулы, что окончательно смутило Джульет. Она, покраснев, отвела взгляд.

— Как вам показался Люсьен, а?

— Ну, как сказать… Он довольно… — замялась она.

— С ним трудно говорить?

Она улыбнулась и пожала плечами, не желая отзываться плохо о брате Гарета.

— Он деспотичен? Груб, жесток, вспыльчив, неприятен?

Она заметила озорные искорки в его глазах.

— Да, но мне не хотелось бы говорить это.

— Почему бы и нет? Ведь все это правда. — Остатки сна слетели с него, взгляд стал острее. — Что он сказал относительно Шарлотты? Он намерен стать ее опекуном?

— Я не знаю. Он даже не намекнул, каковы его планы.

Гарет выругался вполголоса.

— Во время завтрака он не сказал ни слова, а лишь поддразнивал лорда Эндрю, а потом попросил меня отнести вам эти письма. Я старалась не разбудить вас, но… — Она покачала головой. — Мне очень стыдно.