Книга Ночь пяти стихий - Илья Стальнов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– А чего, грибы, что ль?
– А может, она веселье какое в лесу нашла.
– Да брось, с кем? Вон глухомань вокруг какая. Разве только с медведем ей развлекаться.
– Ха, с медведем, говоришь? Ну что ж, – Ефим подозрительно посмотрел в сторону избы, в которой скрылась Варвара. – Может, и с медведем. Медведи лесные тоже разные бывают. Повстречать бы одного такого. Как думаешь, Бориска? Что нам хозяин за евонную шкуру даст?
– Принц отбывает на морскую прогулку, – Император отхлебнул приличный глоток вина. Врачи запрещали ему злоупотреблять горячительными напитками, но он не мог себя сдерживать – тяга была непреодолима.
– Может, он решил заняться делом, – Картанаг поднял чашу и тоже отхлебнул разбавленного синего вина.
– Ну да! Наверняка опять отправился искать бабочек и красивые камушки с Видящим магом.
– Ну что ж, это похвально, – усмехнулся советник.
– Похвально! Эти его глупые увлечения лишь возбуждают народ. Бабочки сегодня не в чести!
– Да, сегодня народ жгет Дворцы Света и убивает магов.
– Именно. И плебс можно понять. Зачем им Знающие с их высокомерием, секретами, вечными разговорами о какой-то мудрости, которой, видите ли, перестали следовать. Какая мудрость?
– Ты прав. Император. Зачем нужны машины, когда в Империи хватает рабов?
– Маги всегда считали себя пупом земли. И в душе не признавали святость власти. Глумились над ней. Занимались интригами и свержением с престола законных правителей. Зачем они вообще?
– Нужны. Но те, которые служат Империи, народу, а не себе. Эти же лишь провоцируют беспорядки.
– Беспорядки, – поморщился Император. – Естественное состояние плебса. Плебс создан для того, чтобы бунтовать.
– А разумные правители созданы для того, чтобы направлять его ярость в нужное русло.
– Да, – кивнул Император.
Он, как и советник, знал, как обращаться с неуемной энергией плебса. Именно с его помощью он отстранил от власти одиннадцать старейших родов Атлантиды, избавился от старого правителя и воцарился на троне. Ценой, правда, резкого ослабления влияния столицы на провинции и отделения двух островов, которые, пользуясь слабостью власти, наглели все больше и больше. Но это мелочь – главное, в руках власть. Кто сказал, что власть нужна для того, чтобы кем-то руководить? Власть – это мистическая сущность… Обладание ею само по себе цель. И пусть она не доставляет радости, но познавший ее навсегда очарован ее колдовской силой. И ради нее Император был готов полить кровью и посыпать пеплом от сожженных селений всю страну, готов развалить ее на куски.
– Так что с принцем? Ты советуешь отложить его морскую прогулку? – спросил Император.
– Зачем? Время ли сейчас думать о нем?.. Свободный остров Каратак заявил права на три прибрежных города, якобы в прошлые времена принадлежавшие ему.
– Их государство просуществовало семьдесят лет! Это срок за десятки тысяч лет истории Атлантиды?
– Нет. Но они считают иначе.
– Они неблагодарны. Я дал им свободу, а они…
– А они считают, что взяли ее сами.
– Что предлагаешь делать?
– Отдать два города. За некоторую компенсацию. Картанаг забыл упомянуть, что свою компенсацию он уже получил.
– Зачем?
– Поправим собственные дела. Армия разложена. Мы не можем сейчас воевать.
– И кто еще потребует самостоятельности тогда? Вон старейшина СевероЗападных островов Вацвлас Бешеный грозится не сегодня – завтра отправиться наши земли завоевывать. Чего мы еще лишимся?
– Какая разница. Содержать столько земель Империи не под силу. Расходов куда больше, чем податей. Все равно дикари, правящие в новых свободных странах, рано или поздно уничтожат хозяйство и своих подданных. И мы возьмем их голыми руками.
– Ты веришь в это?
– Что они дикари? Верю. Там сегодня уже возродились человеческие жертвоприношения.
– Ах, что мне делать?! И ты говоришь, что мне не нужна мудрость? С ее помощью Арзаг Благословенный истребил пришельцев с неба. Род Карандагов держал узды правления тысячу лет…
– И был сметен магами…
– У меня болит голова! Я ничего больше не хочу слушать!
Действительно, от малейшего напряжения у Императора моментально ухудшалось самочувствие. Решения он принимал под воздействием настроения и докладов подданных, и, как правило, эти решения были неверными.
Император отхлебнул вина и немножко успокоился.
– Что там с Братством Завершения? – осведомился он, поморщившись.
– Ничего. Продолжают собирать толпы. И твердить одно – конец круга близок.
– И ты уверен, что они не правы?
– Конечно. У круга нет конца, мой Император.
– Ох, эти ваши умные разговоры! Скажи мне по-человечески, ты, смотрящий сквозь время, что нас ждет?
– Каждая эпоха рождает кликуш. Каждые сто лет толпы недоумков начинают возвещать об окончании круга. Братство Завершения – то же самое. Их предводитель Самраг Безумный утверждает, что к нему явились посланцы «Приходящих» и возвестили о скором конце времен.
– Приходящих?
– Да. Мифические существа, наблюдающие за правильностью жизни людей и в определенные периоды прерывающие историю.
– И они есть?
– Их нет. А если бы и были, то к Самрагу Безумному они явились бы в последнюю очередь.
– Я хочу, чтобы ты не рассуждал. Я повелеваю тебе увидеть будущее. Есть ли основания для тревоги?
– Но…
– Ты споришь со мной?
– Я сделаю все.
Тут желания советника и Императора совпадали. Картанагу необходимо было сорвать покров с тайны времени. У него не было и десятой доли оптимизма, который он пытался внушить своему повелителю. И он гораздо серьезнее относился к «сказкам» о конце круга. Он-то знал, что у круга нет конца, но есть конец у его отрезка…
Над океаном разносились крики надсмотрщика. Тяжелая галера двигалась не спеша. Паруса обвисли – уже третьи сутки стоял полный штиль, который проклинали чернокожие гребцы. Иногда свистел бич, и тогда тело прикованного к веслу невольника прорезала красная полоса.
Двенадцать дней назад галера отчалила от пирса Перполиса и теперь двигалась к затерявшемуся вдали острову Клебосу, где по преданиям жил до сих пор великан Парпидас, долгие века славящийся необузданным вздорным нравом и темными чудесами, которые не в состоянии повторить никто на Земле.
Принц, расположившись на палубе под навесом на мягком ложе, держа в руке сочную грушу, задумчиво смотрел на монотонно гребущих невольников. Потом произнес:
