Книга Твое нежное слово - Кэрин Монк

– Сколько?

– Думаю, что сумею сделать надежный насос недель за восемь.

У Камелии вытянулось лицо.

– Это слишком долго!

– Реликвии, которые вы ищете, пролежали в земле, наверное, тысячи лет. Ничего страшного не случится, если они полежат там еще несколько месяцев.

– Но я должна считаться с рабочими, – сказала Камелия. – Сейчас они могут только вычерпывать воду ведрами. Независимо от результата я должна заплатить им за работу, а мои средства, к сожалению, не безграничны. Оплата двухмесячного безрезультатного труда существенно отразится на моих финансах.

– Тогда пошлите письмо, чтобы они на два месяца отправлялись по домам, – предложил Саймон. – И велите возвращаться, когда мы прибудем с насосом.

– Эти люди порой живут за сотни миль от участка, – сказала Камелия. – Неделями или даже месяцами они идут пешком, чтобы найти работу. Они соглашаются остаться на определенный срок, после чего стремятся вернуться домой, к семьям. Они не могут собрать вещи, отправиться домой, и потом вернуться. Неужели вы не можете построить насос быстрее?

– Если я буду работать над ним день и ночь, а изготовители не подведут меня, то, возможно, я управлюсь за шесть недель.

Камелия умоляюще смотрела на Саймона.

– Как вы думаете, если работать еще напряженнее, вы уложитесь в четыре недели?

– Маловероятно.

– Но вы попробуете?

Саймон вздохнул:

– Да. Постараюсь.

– Замечательно! Когда мы начинаем?

– Я начну завтра с поисков дома, в котором смогу устроить новую лабораторию.

– Почему бы вам не устроить ее здесь? – предложила Камелия. – Вы можете использовать столовую или гостиную, и даже обе комнаты, если хотите. Мы мало ими пользуемся. Визитеры у меня бывают редко, мы с Заребом предпочитаем обедать внизу в кухне.

– Это очень великодушное предложение. Но вряд ли вы хотите, чтобы соседи судачили, что по вашему дому днем и ночью блуждает незнакомый мужчина.

– Меня мало беспокоит, что обо мне говорят другие. И поскольку им уже не понравилось, что я остановилась здесь с моими животными, то ваше присутствие мало что изменит.

Саймон не знал, то ли обижаться, что она приравнивала его к обезьяне, птице и змее, то ли встревожиться, что она плохо понимает, как губительны сплетни лондонского общества.

– Я найду место для лаборатории, – уверил Камелию Саймон. – Спасибо за предложение. Как только я устроюсь, мы снова встретимся. Для работы над проектом насоса мне нужно многое с вами обсудить. Как вы говорили, суровая африканская среда предъявляет уникальные требования.

– Вы можете обращаться ко мне в любое время дня и ночи. Я с радостью помогу вам, чтобы мы могли вернуться домой как можно скорее.

– Превосходно. Тогда всего хорошего, леди Камелия. – Саймон двинулся к дверям гостиной, держась на почтительном расстоянии от Руперта, затем остановился. – Да, и еще одно. Мы забыли обсудить мое вознаграждение.

– Ах да, конечно, простите. – Камелия нахмурилась, притворно задумавшись. – Я уверена, что вчера мы обсуждали пять процентов моей прибыли в течение двух лет.

– На самом деле, вы завершили свои усилия завербовать меня предложением десяти процентов на пять лет.

Камелия холодно посмотрела на изобретателя, раздраженная тем, что он это помнит.

– Хорошо.

– К сожалению, это было вчера. С тех пор мои обстоятельства сильно изменились, и поэтому я вынужден поднять цену до двадцати процентов в течение двух лет.

– Я не могу позволить себе платить вам так много!

– Но и вы выигрываете от сделки. Если вы действительно находитесь на грани важного открытия, оно принесет вам богатство, и двадцать процентов окажутся мелочью. Но если участок не хранит ожидаемых вами сокровищ, или если их невозможно извлечь из земли в течение двух лет, тогда мои услуги обойдутся вам даром, поскольку в таком случае я ничего от вас не приму. Тем временем я буду посвящать все свое время и энергию созданию насоса и оплачивать всю необходимую рабочую силу и материалы. Думаю, любой согласится, что в этой затее гораздо больше риска для меня, чем для вас.

– Он прав, Тиша. – Зареб стоял в дверном проеме с маленьким свертком в руках. Оскар взгромоздился на крепкое плечо африканца. – Ты должна согласиться.

– Прекрасно, – натянуто сказала Камелия. Сумма была непомерная, но у нее не было выбора. – Я принимаю ваши условия, мистер Кент. Нужно зафиксировать их на бумаге?

– Для меня достаточно вашего слова, леди Камелия. Зареб будет свидетелем.

– Тогда дело сделано, – улыбнулся Зареб.

– Я навещу вас через несколько дней, леди Камелия, и мы сможем обсудить детали. Всего хорошего. – Саймон легко поклонился.

– Мистер Кент, я завернул смородиновый пирог, чтобы вы могли взять его с собой.

– Спасибо, Зареб. – Саймон подумал, что старый слуга чрезвычайно сообразителен.

– Мне это приятно. Я провожу вас.

Камелия наблюдала, как Саймон вслед за Заребом и Оскаром пошел вниз по лестнице к входной двери. Потом подняла с пола Руперта и снова устроилась на софе, положив змею на колени.

– Четыре недели, Руперт, – пробормотала она, поглаживая его маленькую оранжевую головку. – Еще есть время, чтобы собрать немного денег на оплату рабочим. Тогда мы сможем наконец поехать домой.

Руперт смотрел на нее, тихо наслаждаясь ее нежной лаской.

– Время пройдет быстро, – пообещала Камелия, скорее уговаривая себя, чем Руперта. – Вот увидишь. А пока не пойти ли нам вниз и не поискать тебе что-нибудь поесть? – Положив змею на плечи, она поднялась с дивана. Еще четыре недели в Лондоне.

Это казалось вечностью.

* * *

– Он ушел, – сообщил Берт, когда Саймон поднялся в карету. – Поторапливайся, Стэнли, уходим.

Великан появился из-за дерева. С зажатого в кулаке пирога капал жир.

– Я еще пирог не доел.

– Черт побери, Стэнли, говорил я тебе, не бери пирог. Ты хочешь, чтобы курица, которой его начинили, нас выдала?

– Я есть хочу, – невинно сказал Стэнли.

– Ты всегда голодный, обжора, – отрезал Берт. – Ты только что умял тарелку картофельного пюре и с тех пор икаешь. Неужели ты не можешь заставить свою утробу помолчать хоть минуту?

– Конечно, Берт, – застенчиво посмотрел на него Стэнли. – Хочешь? Пирог правда отличный.

Берт с негодованием посмотрел на измятый пирог. Он собирался из раздражения отказаться и заставить Стэнли выбросить пирог. В конце концов, как этот здоровенный олух узнает, что хорошо, а что плохо, если Берт ему не покажет? Иногда Стэнли хуже ребенка, и это печальная правда. От пирога действительно вкусно пахло, несмотря на то, что в огромной руке Стэнли он превратился в месиво. Должно быть, он был сочный и теплый, когда Стэнли стащил его. Хотя Берт приказал ему этого не делать.