Книга История любви в истории Франции. Том 7. Наполеон и его женщины - Ги Бретон

Бонапарт снова поклонился и поцеловал ей руку.

— Я надеюсь, что вскоре мы встретимся в более интимной обстановке, — сказал он, уходя.

«Пожалуй, эта встреча помогла бы моему мужу сделать карьеру», — радостно подумала простосердечная Полина.

* * *

На следующее утро Бонапарт, который, как всем известно, обладал способностью заниматься несколькими делами одновременно, вызвал к себе Жюно и, диктуя записку для ученых Института Египта, бросил ему:

— Ты помнишь гражданку Фуре; я желаю встретиться с ней…

И, набросав черновик плана реорганизации военных оркестров, продолжил:

— Ее муж сегодня отбыл в поход к дельте Нила; воспользуйся этим и поговори с ней у нее дома.

Потом, дав распоряжения об униформе для мамелюков, призываемых на службу во флот, он снова повернулся к Жюно и четко сформулировал:

— Ты дашь ей понять, что она мне нравится, и уговоришь ее пообедать со мной.

Жюно имел немало талантов, но тонкости обхождения ему недоставало. Войдя к Полине, он щелкнул каблуками, поклонился и объявил таким же голосом, каким отдавал приказы своим солдатам:

— Гражданка! Вы понравились генералу Бонапарту. Он хочет, чтобы Вы стали его метрессой.

Молодая женщина была ошеломлена. Ничего не отвечая, она устремила на Жюно злобный взгляд. Бестактность взбесила ее. Второй день она думала о встрече с Бонапартом и, в сущности, уже решилась ему отдаться, но грубая форма, в которой было сделано это предложение, помешала ей согласиться.

— Полковник, — сказала она, — передайте генералу, что я люблю своего мужа и останусь ему верна.

Обескураженный Жюно попытался поправить дело. Он стал высмеивать супруга Полины, превознося генерала Бонапарта; но этот маневр не имел успеха: Полина указала Жюно на дверь.

Адъютант ретировался и, явившись во дворец Эльфи-Бея, доложил о своей неудаче главнокомандующему.

Бонапарт сразу понял, что плохо выбрал посланца, и в тот же вечер отправил к Полине своего второго адъютанта, Дюрока. Этот был человек галантный, обходительный, дипломатичный. Он начал с извинений за «солдафонское» поведение Жюно, уверяя Полину, что Бонапарт и представления не имел об утреннем визите, и Жюно взял на себя инициативу без его разрешения. Успокоив молодую женщину, он стал разливаться соловьем о нежных чувствах к ней генерала, и о его пылком и нетерпеливом желании увидеть ее снова. И, наконец, в подходящий момент он поставил на круглый столик небольшую шкатулку:

— Генерал велел мне передать Вам этот сувенир в память встречи в Тиволи, — сказал он и откланялся.

Едва он ушел, Беллилот открыла шкатулку и нашла в ней великолепный браслет египетской работы, украшенный бриллиантами и другими драгоценными камнями.

Никогда маленькая портниха-надомница из Каркассона не держала в руках такого дорогого украшения. Она была восхищена и подумала, что совсем неплохо стать подругой такого щедрого генерала…

И, как пишет один из ее биографов она уже решилась в душе подарить генералу «свое маленькое бижу в обмен на его щедрый подарок».

С тех пор Дюрок регулярно приходил каждое утро с письмом и новым подарком от генерала. Полина с удовольствием читала страстные излияния Корсиканца, которые он писал ночами, а подарки незаметно от супруга припрятывала в заветную шкатулку.

Через две недели Беллилот стала испытывать нетерпение. Законное в своем роде желание вознаградить щедрого обожателя превратилось в некий зуд, болезнь, лекарство от которого находилось — увы! — во дворце Эльфи-Бей. Ее нервы были взвинчены, она видела по ночам эротические сны, просыпалась от них в необычайном возбуждении. "Некоторые ее сны были такими разнузданными, что даже имели для Полины своего рода познавательную ценность. Маленькая провинциалочка-каркассоньерка оставалась в сущности целомудренной, и удовлетворялась ортодоксальным исполнением супружеского долга. Ее собственные сны открыли перед нею неведомые доселе горизонты. Аппетит разгорался, не находя удовлетворения, она нервничала и не могла взять в толк, почему генерал не настаивает на рандеву. Но вот, наконец, пришло почтой приглашение на обед от генерала Дюрюи, коменданта Каира. Приглашалась одна Полина. Это очень удивило лейтенанта Фуре.

— Странно, — заявил он, — что я не приглашен вместе с женой, ведь я же офицер!

Полина сумела его убедить, что «приглашение, полученное от генерала, равносильно военному приказу» и с трепещущим сердцем отправилась к Дюроку — одна. Она была взволнована недаром, да и муж действительно имел основания для беспокойства. Послушаем герцогиню Абрантес:

"Мадам Фуре была принята превосходно. Приглашенных было немного, и никто из них не подозревал, какая встреча должна состояться на этом обеде. Когда подавали кофе, двухстворчатая дверь вдруг резко распахнулась, и появился главнокомандующий. Дюрюи выразил бурное сожаление, что генерал не пожаловал к обеду, и настойчиво убеждал Бонапарта хотя бы выпить чашечку кофе. Тот согласился.

Дальнейшая мизансцена выглядела весьма естественно. Наполеон сел рядом с Полиной Фуре, сказал ей несколько слов, и, взяв чашку кофе, как будто бы по неловкости расплескал напиток на ее платье.

Раздались невольные восклицания, а Бонапарт, изображая конфуз, предложил самолично исправить причиненный ущерб.

— О, я так расстроен, — сказал он, — есть у вас вода?

— В моей комнате, — услужливо откликнулся генерал Дюрюи.

— Пойдемте туда, я не хочу, чтобы из-за меня у вас осталось неприятное впечатление об этом вечере.

Полина последовала за Бонапартом. Они вернулись через два часа

Как говорится, «приличия были соблюдены». Однако у влюбленной пары был такой усталый и довольный вид, что нетрудно было догадаться, каким способом они выводили пятна от пролитого кофе.

* * *

Вернувшись к себе во дворец, Бонапарт подумал, что лейтенант Фуре может оказаться неудобным и его надо удалить, поскольку главнокомандующий уже твердо решил сделать Полину своей метрессой и предать это событие гласности.

На следующий день Бертье, начальник генштаба, вызвал к себе лейтенанта, который явился незамедлительно.

— Дорогой Фуре, — сказал он, — да Вы счастливчик, Вы скоро увидите Францию!

— Я?!

— Да, главнокомандующий, который очень доволен Вашей исполнительностью, посылает Вас отвезти важные депеши Директории. Вот приказ.

И обманутый муж в полном ошеломлении прочел:

"Гражданину Фуре, лейтенанту стрелков. Генштаб, Каир, 8-го фримэра VII года.

Приказывается гражданину Фуре, лейтенанту 22-го полка конных стрелков, отправиться первым же дилижансом в Розетту, оттуда — в Александрию, с тем чтобы отплыть на бриге с целью доставки во Францию прилагаемых депеш. Конверт на свое имя он вскроет, находясь уже в море, и прочтет изложенные в нем инструкции.