Книга Безумное пари - Ли Гринвуд

Уэстбрук раздраженно скинул сюртук. Он начинал походить на изнеженных юнцов времен его учебы в колледже. Он сделает все необходимое, чтобы пристроить ее, прежде чем уедет во Францию, и на этом они распрощаются. Никогда прежде Бретт не позволял желанию взять верх над здравым смыслом, и сейчас не собирался этого делать.

Он не спеша повесил сюртук в платяной шкаф среди менее элегантных нарядов хозяина гостиницы и его жены. Может, он и вынужден провести ночь в кресле, но не собирается спать в сюртуке. Однако рубашку и галстук Уэстбрук без сожаления бросил на пол. С усилием стащив сапоги, он поставил их у двери. После чего порылся в глубине шкафа и вытащил несколько толстых одеял — в комнате царил ледяной холод, и, похоже, он проснется окоченевшим и вконец разбитым.

Бретт с приглушенным стоном опустился в продавленное кресло, предвкушая отвратительную ночь. Он поерзал, пытаясь найти позу поудобнее, но вскоре пришел к заключению, что это невозможно. Вот и еще одна особенность. Ни одной женщине прежде не удавалось заставить его провести ночь в кресле. Более того, он сделал это добровольно!

В этой огромной кровати хватит места на четверых человек. Она никогда не узнает, что он спал вместе с ней. То-то она удивится, когда, проснувшись, обнаружит его лицо на соседней подушке. Наверняка закатит истерику или упадет в обморок. Бретт не знал, что из двух более вероятно, но не испытывал никакого желания объясняться с Матильдой.

Бретт не знал, сколько он проспал, прежде чем чуть слышный стон вырвал его из пучины сна. Даже не успев сфокусировать взгляд, он услышал, как Кейт мечется на кровати. Звуки стали настойчивее, и, пока Бретт пытался стряхнуть с себя ос татки сна, она внезапно закричала:

— Нет! Нет! О Боже, нет!

Окончательно проснувшись, Бретт вспомнил о спящих постояльцах гостиницы, изголодавшихся как раз по такого рода скандалам, который вспыхнет, если они обнаружат его в одной комнате с благовоспитанной девушкой. Одним прыжком он оказался рядом с кроватью и зажал ей рот ладонью. Ясные голубые глаза Кейт распахнулись, расширившись от ужаса, и уставились на него, не узнавая. Она отчаянно сопротивлялась, пытаясь вырваться из его рук, но он был гораздо сильнее.

— Кейт! Кейт! — громко, насколько это было возможно, прошептал он. — Это я, Бретт. Вы в безопасности. Никто не причинит вам вреда.

Она по-прежнему не узнавала его, но когда Кейт услышала, как он назвал ее по имени, на ее прелестном личике появилось озадаченное выражение. Внезапно до нее дошло, кто он, и она бросилась ему на шею, крепко обвила ее руками и зарыдала, уткнувшись ему в плечо. Опасаясь, что кто-нибудь может услышать ее плач, Бретт попытался успокоить ее нервы и унять страхи, но в точности как он никак не мог успокоить ее тогда, когда она застрелила разбойника, так и сейчас она ни как не реагировала на его мольбы. Вскоре его фантазия иссякла, и, не зная, как заглушить ее плач, Бретт запечатал ей рот поцелуем. Сначала он едва касался ее губ, но вскоре его поцелуй стал более настойчивым. Его обостренные до предела чувства, вырвавшись на волю, были упорны в своем безудержном стремлении насладиться восхитительно мягким, податливым теплом, которое целый день было недосягаемым.

Бретт проложил поцелуями огненную дорожку от ее губ к глазам, над ухом и спустился по изгибу шеи к пологому склону ее плеча. Запах ее кожи пьянил его, а от сладостной мягкости ее тела вулканический огонь внутри его разгорался все ярче и ярче. Не обращая внимания на ее сопротивление, он рванул ворот ее сорочки и, запустив руку внутрь, принялся ласкать теплую грудь, не в силах устоять перед ее зовом. Мягкая, упругая плоть уничтожила те жалкие крохи самообладания, которые еще оставались у него, и он нагнул голову, чтобы вкусить ее сладость. Не обращая внимания на ее возмущенные протесты, его губы бесстыдно исследовали нежную плоть, пока он не почувствовал, что на его голову сыплется град яростных ударов, и не услышал голос, опасно приближающийся к крику. Кейт яростно сопротивлялась вольностям, которые он позволял себе с ее телом.

Кейт еще не совсем проснулась, когда Бретт заключил ее в свои объятия. Прильнув к нему, она почувствовала себя в безопасности и слепо вцепилась в своего защитника. Сначала ей нравились его нежные поцелуи, но когда его губы стали требовательнее и медленно двинулись от ее рта к виску, ей стало не по себе, и она попыталась оттолкнуть его. Но вместо того, чтобы отпустить ее, Бретт еще крепче сомкнул объятия, и его обжигающие губы начали покрывать поцелуями ее шею и плечи. Охваченная страхом, девушка начала сопротивляться, пытаясь вырваться из его рук, но он продолжал зажигать маленькие круги огня на ее плоти. Костерки разгорались все жарче, пока она не почувствовала, что ее кожа сейчас вспыхнет.

К своему крайнему изумлению, Кейт обнаружила, что ее тело отвечает на его прикосновения. Крошечные искорки восхитительного тепла волной пробежали по ее телу, как зигзагообразная молния пронзает ночное небо. Дрожь возбуждения, волна за волной, прокатилась по ее нервам, сначала медленно, а затем все сильнее, пока вся ее плоть не ожила, воспротивившись попыткам обуздать ее.

Это бушующее пламя грозило поглотить Кейт без остатка, когда Бретт переключил свое внимание на ее грудь. Героически сопротивляясь, чтобы бурный поток этих неожиданных сладострастных ощущений не унес ее за собой, она забарабанила кулачками по его голове и плечам, но от этого его желание и мощный натиск только усилились.

— Прекрати! — потребовала она яростным шепотом.

Но казалось, Бретт ее не слышал. Его руки уже ласкали другую грудь, а губы опускались все ниже, пока не отыскали сосок и принялись покусывать и ласкать его, так что она испугалась, что потеряет сознание — настолько сильны были невероятно приятные ощущения, которые он пробуждал в ее теле. Она погружалась все глубже и глубже в теплый, манящий, засасывающий омут. Последним лихорадочным усилием Кейт освободила свой разум из плена взбунтовавшихся чувств.

— Ради Бога, Бретт, сжалься надо мной! — крикнула она и ударила его в пах.

Взвыв от боли, Бретт кубарем скатился с небес на землю. Как только он выпустил ее, Кейт отползла как можно дальше от него и натянула одеяло до самого подбородка. Ее великолепные глаза в страхе и замешательстве смотрели на него — она больше не доверяла ему, а после того, что только что произошло, она также перестала доверять самой себе. Они смотрели друг на друга, сидя по разные стороны кровати, как изготовившиеся к прыжку дикие животные.

Пылающая страсть по-прежнему властвовала над Бреттом, но боль в паху остановила ее стремительный прилив, и гнев — третье сильное чувство — охватил его разум. Бретт резко оторвал взгляд от лица Кейт, подошел к окну и распахнул его настежь, позволив порыву холодного ветра опалить его тело. От пронизывающего холода зимней ночи зубы его застучали, и он задрожал от такого зверского способа охлаждения страсти. Бретт чувствовал себя словно умирающий, охваченный предсмертным приступом лихорадки.

Но растущий гнев заставил его позабыть о физическом дискомфорте, и он повернулся к Кейт — его лицо почернело от злости, но прежде чем кто-либо из них успел вымолвить хоть слово, они услышали стремительно приближающийся звук шагов по коридору и осторожный, но настойчивый стук в дверь.