Книга Хроники Этории. Книга 2. Ложные истины - Михаил Костин

По всей округе прокатился слух, что король поклялся отомстить за погибших при Дермисе и что в столице уже выстроен эшафот, на котором будут казнены сир Зурос, сир Джам и все их ближайшие сподвижники. Так это было или нет, точно ответить никто из мятежников не мог, но королевские войска и в самом деле обложили отряд сира Джама со всех сторон, оттесняя его от Буа. Вскоре стало ясно, что пробиться в родную провинцию не удастся ни при каких обстоятельствах – все дороги были перекрыты мощными заставами, в деревнях и небольших городах стояли гарнизоны, повсюду шныряли лазутчики и соглядатаи королевского двора. Сиру Джаму ничего не осталось как собрать у костра всех рыцарей и командиров латников и объявить, глядя на огонь:

– Боюсь, друзья мои, наше дело проиграно. Пока мы были едины, имелся пусть призрачный, но шанс поднять народ, собрать ополчение… Сейчас нас слишком мало, дорога домой отрезана. Нас ждет либо смерть, либо чужбина. Поэтому я прошу довести до самого последнего солдата, оруженосца, и слуги: всякий человек от сего момента и до восхода солнца волен поступать так, как ему заблагорассудится. Он может уйти невозбранно, но только пешим и взять с собой лишь столько припасов, сколько может унести. То же касается и оружия. Думаю, каждый понимает, что в этом случае придется скрываться и избегать встреч со слугами короля, так как для всех нас там уже припасены крепкие пеньковые веревки и острые топоры. Однако для тех, кто хочет сберечь свою жизнь, уход будет шансом сделать это. Те же, кто после восхода окажется в лагере, тем самым подтвердят свою верность лично мне и свое желание сопровождать меня куда угодно, вплоть до края обитаемых земель, а если понадобится, и за их край. Но в первую очередь они подтвердят свое желание погибнуть вместе со мной на поле брани за нашу честь. Все, господа, ступайте. На восходе я буду ждать здесь…

Ночь, вопреки ожиданиям сира Джама, прошла быстро. С ним у костра ее провели сир Бэррон и несколько молодых рыцарей из Буа, которые и не помышляли об уходе. Они пили вино, вспоминали погибших в битвах друзей и строили планы на будущее, но до жарких споров дело не доходило – все понимали, что наиболее вероятным финалом их безнадежного похода будет смерть, а раз так, то и спорить было не о чем…

Когда до рассвета оставалось не более получаса, на поляне стали собираться люди. С каждой минутой их становилось все больше и больше, а когда первые лучи восходящего солнца прорезали ночную тьму и осветили ветви деревьев, практически весь отряд стоял вокруг своего командира, сжимая оружие.

– Мы хотели отправить троих раненых в ближайшую деревню, – словно извиняясь, сказал сержант пехотинцев, – но они сказали, что если это случится, то им придется убить друг друга, потому что для них это позор.

– Спасибо, друзья! – сир Джам встал с бревна, на котором просидел всю ночь. – Я рад, что не ошибся!

Его речь была прервана появлением разведчика.

– Сир! – закричал он, спрыгивая с коня. – Королевские войска на подходе!

– Значит, сегодня мы умрем, но покроем себя вечной славой, – просто сказал сир Джам. – Готовьтесь, острите мечи и секиры, крепите доспехи. Я надеялся вывести вас к жизни, но так получилось, что поведу на смерть.

Воины и рыцари в молчании разошлись по палаткам. Казалось, мятежникам пришел конец. Готовя своих людей к последнему сражению, сир Джам молился Духам только об одном – чтобы его собственная смерть была быстрой. Но в тот день бывшего второго капитана ждала не смерть, а удача.

Войска сошлись на окраине густого леса. Солнце уже поднялось над верхушками деревьев, но было еще по ночному холодно, и по траве стелился туман. Сир Джам, поеживаясь от знобкого ветра, объезжал боевые порядки, подбадривая своих воинов. Еще ранним утром, понимая, что противостоять более многочисленному противнику в чистом поле бессмысленно, он велел вырубить в лесу несколько сотен крепких кольев, заострить их и врыть в землю так, чтобы вражеская конница не смогла с налета преодолеть это препятствие. Однако когда на поле появились закованные в блестящие латы солдаты королевской гвардии и множество знамен затрепетали на ветру, сердце сира Джама сжалось от предчувствия беды. Самые худшие предчувствия подтвердились – у горстки мятежников не было никаких шансов не то что победить, а попросту уцелеть.

Загрохотали боевые барабаны, запели трубы, и основные силы гвардейцев стройными рядами двинулись на укрывшихся за частоколами повстанцев. Они шли убивать, горя желанием отомстить за нанесенное поражение у Дермиса, жажда крови читалась на их суровых лицах и заставляла мятежников крепче сжимать оружие. От мерной поступи латной пехоты вздрагивала земля. Туман рассеялся, солнце поднялось выше и осветило поле грядущей битвы. Гвардейцы никуда не торопились, прекрасно понимая, что ничто не может помешать противнику ускользнуть от возмездия.

– Смерть мятежникам! Смерть! – кричали они, потрясая оружием.

Сир Джам вытащил меч, поднял его вверх, чтобы приободрить своих людей, и солнечный отблеск вновь вспыхнул на клинке, как тогда, на поле у Дермиса, словно рыцарь держал в руке не меч, а факел.

– За честь! – крикнул сир Джам, и воины отозвались нестройными криками и ударами мечей о щиты. Впрочем, эти звуки тут же потонули в многоголосом вопле:

– За короля!!! – которым разразились гвардейцы.

В этот момент солнце закрыло небольшое облако, и по полю пробежала легкая тень. Королевские военачальники остановили латников, скомандовав перестроение для атаки. Сир Джам знал, что будет дальше: тяжелая пехота выстроится клином, во главе которого будут самые сильные и опытные воины. Сомкнув щиты и опустив копья, клин ударит по его позициям, рассекая боевые порядки, а затем строй королевских латников «раскроется», выпуская мечников, которые довершат разгром. Такая тактика не раз использовалась гвардейцами – и всегда с неизменно победным результатом. Но тут на другом конце поля запели рога. Послышалось лошадиное ржание, звон стали и радостные крики:

– За короля!

Сир Джам прищурился, разглядывая новых гостей. Это были рыцари королевского двора. В золоченых доспехах и дорогих шелковых плащах, под разноцветными знаменами с гербами своих родов, они двигались быстро, без особого строя и порядка то ли ища славы, то ли возможности отличиться перед монархом и друг перед другом. Желая продемонстрировать свою удаль, рыцари без промедления ринулись в атаку, отчаянно пришпоривая своих закованных в броню скакунов. А потом случилось странное… Возможно, утреннее солнце светило им в глаза или накануне молодые глупцы не вняли советам старых рубак и всю ночь опустошали бутылки с вином, похваляясь своими подвигами, но на полпути столичные сеньоры сменили направление и со всего намета врезались в своих же перестраивающихся латников, топча их конями. Огромная волна из плоти и стали проломилась чуть ли не в середину боевых порядков гвардейцев и завязла там, словно медведь среди волчьей стаи. Гвардейцы не сразу разобрались, кто на них напал, завязался бой, сталь ударила в сталь, послышались отчаянные крики раненых и умирающих. Напрасно командиры пытались остановить своих латников и образумить рыцарей – на поле воцарился хаос. История битвы при Дермисе повторялось – и отнюдь не в виде фарса.