Книга Желание дамы - закон - Марина Серова

Похоже, и мне кто-то решил отомстить. Стоило сделать шаг, и снова грохот! Я решила поймать хулигана.

В два прыжка я оказалась у ларька, осторожно заглянула за угол и... нос к носу столкнулась с Женькой. В глазах журналиста плясали веселые огоньки.

– Ты?! – вырвалось у меня.

– Вот, – развел руками Евгений, – пиротехнику испытываю.

– На мне?

Женька разинул было рот, но в этот момент рядом с нами опять взорвалась петарда, случайно раздавленная ботинком.

– Ты чудовище! Шкодливый мальчишка! Никогда не станешь настоящим мужчиной.

– Кого ты относишь к настоящим мужчинам? – запинаясь, спросил Женька.

– До тридцати лет, Евгений, настоящих мужчин не бывает.

– А верхний предел какой?

– Верхнего предела, деточка, не существует. Мужчиной можно оставаться и в семьдесят, и в восемьдесят лет. Мужчине столько лет, на сколько он себя чувствует. Правда, некоторые мальчики не становятся ими никогда.

Я развернулась и направилась в парк. «А ведь это я подала Женьке мысль, намекая на пиротехнику, во время просмотра фотографий с НЛО».

– Ну, Танюша, прости меня, я не хотел тебя напугать, – ныл за спиной Женька.

– И давно ты за мной следишь?

– Видел, как подъехала, купила конфеты в киоске. Я спрятался за тополем, и ты меня не заметила.

– Я вообще не смотрела в ту сторону. А ты что же, в шпионов решил поиграть?

Я уже не злилась на Женьку за его шутки. Забавный он все-таки паренек!

– Ладно уж, признавайся, зачем пришел, что тебе от меня надо?

– Ты забыла, что мы договорились встретиться у Дорожной больницы? Я хотел показать тебе статью.

– Какую еще статью?

– Про НЛО в Юбилейном поселке о похищении инопланетянами старика Лукьяновича, – с жаром принялся объяснять Женька.

– Только не это! – процедила я сквозь зубы, ощущая огромное желание треснуть журналиста по затылку.

– Мне сегодня статью в редакцию сдавать, – Женька, тяжело вздохнув, опустил глаза. – А знаешь, я ведь не только петарды, я всю имеющуюся в ассортименте тарасовских магазинов пиротехнику испытал. Только ничего похожего на летающие тарелки не обнаружил.

Я отобрала у Женьки лист со статьей, пробежалась по тексту глазами и поморщилась. «Вот почти месяц, как жителей поселка Юбилейный терроризируют корабли космических пришельцев. Чуть ли не каждую неделю...» – начиналась статья. Боже мой, какая чушь!

– Ну, что? – поинтересовался Женька.

Я не ответила, продолжая читать. В конце статьи Евгений обещал жителям Тарасова провести журналистское расследование и выяснить, так ли опасны НЛО для мирных жителей города и что за всем этим скрывается.

– Ну? – повторил он вопрос.

– Думаю, слово «терроризируют» надо заменить на «удивляют» или «восхищают». А остальное исправит редактор. И еще: проводить расследование тебе не придется, так как с НЛО и инопланетянами вопрос уже прояснился. Никаких НЛО нет.

– Это как? – Женька остановился.

– Ну а ты чего хотел? Чтобы к нам в Тарасов на самом деле прилетели инопланетяне? Все эти «летающие тарелки» – не что иное, как детские электронные игрушки. Кое-кто из жителей поселка разыгрывал веселые спектакли, устраивал шоу с НЛО. Надо отметить, что такие управляемые при помощи пульта игрушки – последний писк моды на Западе, и до Тарасова это новшество еще не дошло. Вернее, только недавно дошло. Запускались игрушечные «летающие тарелки» из недостроенного коттеджа, стоящего особняком в том же поселке. Вот, собственно, и все чудеса!

– Не может быть! – нахмурился Женька.

– А ты проверь, – посоветовала я и тут же пожалела, потому что в глазах Евгения вновь появился азарт. Сомнений быть не могло – он, конечно, сегодня же поедет проверять.

Глава 8

Я вошла в вестибюль больницы и сразу же наткнулась на стойку с табличкой «Регистратура». Я не поверила своим глазам. Тоже мне, одна из лучших клиник Тарасова! Мне казалось, что я угодила в начало восьмидесятых – деревянная перегородка, выкрашенная в бело-желтый цвет, и крошечное окошечко, через которое не то что голова, кулак мужика не пролезет. Внутри этого «терема» сидела регистраторша. Ни дать ни взять – матрона застойных времен. Волосы уложены в высокий пучок, напоминающий петушиный хохол, губы алые, точно кумач, на веках – килограммовый слой синих теней.

– Тебе чего? – грубо осведомилась тетка. – Если карточку заводить, предъяви чек с оплатой за прием. Если повторно – топай к своему врачу.

– Да я не больная, мне не на прием.

– Тогда чего пришла?

– Муж у меня тут обследовался. Вот я и хотела с лечащим врачом поговорить.

Регистраторша покосилась на коробку с конфетами и передразнила:

– Поговорить! Много вас тут говорунов пасется. Ходят целыми днями и ходят, только людей от работы отрывают. Если надо тебе, так иди да поговори.

– Понимаете...

– Ну, в чем еще дело? – начала сердиться тетка. – Не пойму никак, что от меня-то нужно?

– Дело в том, что я забыла фамилию лечащего врача. Доктор такой – в годах уже, старичок.

– Что же это вы, такая молодая, а фамилию врача не запомнили?

– Память у меня не ахти, потому я на листок все и записываю. Только вот листок, никак, потеряла. Вы бы в картотеке мужа посмотрели? – попросила я тетку, протискивая в крошечное оконце коробку с конфетами.

Регистраторша поправила прическу, стрельнула по сторонам злыми глазками и быстрым движением втянула конфеты в «теремок».

– Фамилия как?

– Ветров Кирилл Аркадьевич.

– Паспорт давайте.

– Чей? Мужа?

– Понятное дело, что не соседа! – хмыкнула регистраторша.

– У меня его нет.

– Да что же это такое творится? Фамилию врача потеряла, паспорт не взяла! Ветер у вас, голубушка, в голове гуляет!

Я прижала руки к груди и запричитала:

– Совсем он меня своими болячками выбил из колеи...

– А я говорю – ветер! – перебирая непослушными пальцами карточки на стеллаже, амбициозно заявила тетка. – И у него – ветер! Вспомнила я супружника вашего. Вот также давеча пришел и паспорт мне протягивает. А фотография-то на паспорте не его! «Чего же это вы мне подсовываете?» – спрашиваю. А он мне в ответ: «Бес попутал! Это, говорит, паспорт моего друга», и вытащил из кармана другой. И что у него с головой?

– Опухоль мозга, – вырвалось у меня.

– Потапов его врач, Сергей Юрьевич, – сообщила, наконец, регистраторша. – Только поторопись, он до двенадцати принимает!