Книга Кабаре - Лили Прайор

— Не может быть, чтобы тебе было сорок лет, Клодия, — сказала я, перегнувшись через край верхней полки. — Ты не выглядишь на свой возраст.

— Ах, — смутилась она, — ты говоришь такие приятные вещи…

Мы немного помолчали, и я тем временем обдумывала план спасения. Если ей сорок, может и сама о себе позаботиться.

— Открою тебе еще один маленький секрет, — раздался снизу голос Клодии. — Мама отправила меня в круиз, чтобы я подыскала себе муженька. А я не хочу.

— Почему? — вяло спросила я, поскольку не считала ее шансы достаточно высокими.

— Глупышка… Потому что я предпочитаю девушек.

Час от часу не легче. Я быстро засопела — пусть думает, будто я вдруг уснула. Как дать ей отпор, если она решит штурмовать мою койку? Только бы природа не взяла свое этой же ночью! В противном случае как избежать ее жарких объятий?

— Фреда, может спустишься ко мне? — взволнованно прошептала Клодия, изо всех сил стараясь говорить спокойно.

Моя уловка не сработала. И что мне теперь делать?

К счастью, в коридоре вдруг поднялся страшный шум. Орали так, будто кто-то кого-то режет. Быстро собралась толпа, все вопили, кричали, толкались, что-то с грохотом упало. Потом опять крики и чьи-то торопливые шаги. В темноте было страшно. В первый момент я подумала про пожар. Затем про торпедную атаку. А может, мы налетели на скалы.

Следующая мысль была о том, что я никогда больше не увижу своего любимого Пьерино и прочих родных и близких. Я представила себе, какие роскошные похороны устроит мне синьора Доротея, хотя тело вряд ли удастся найти. Первоклассный полированный гроб отправится в могилу пустым.

Внизу Клодия наконец нащупала зажигалку, и каюта осветилась тусклым светом (Электричество в третьем классе экономили и выключали ровно в девять вечера; пассажиры первого и второго класса могли пользоваться им всю ночь напролет.) Шум в коридоре все продолжался, даже стал еще неистовее. Кто-то все время бегал туда-сюда. Может, этих людей там заперли?

— Что делать-то будем? — прошептала Клодия.

О том, чтобы оставаться в каюте, не могло быть и речи. В случае пожара это было не самое безопасное место, учитывая то количество бензина, которое имела при себе Клодия. Я перекинула через плечо подол ночной рубашки (получилось нечто в стиле Ганди) и осторожно спустилась по лесенке, чувствуя взгляд Клодии на своих бедрах.

— Пошли! — скомандовала я, распахивая дверь. Мы уже готовы были присоединиться к испуганной толпе, когда я вдруг почувствовала, как моей ноги коснулось что-то меховое. Под ногами бегали какие-то покрытые мехом существа, а воздух наполнился свирепым писком. Я закричала и стала подпрыгивать на месте, чтобы ноги реже касались пола.

— Крысы! — завопила Клодия.

И тут они начали кусаться.

Лишь к рассвету команде удалось справиться с полчищами крыс. Матросы, вооруженные палками, били их, выгоняя десятитысячную стаю, а потом добивая остальных своими тяжелыми ботинками. Корабельное радио всю ночь вещало голосом робота.

— Пассажиров третьего класса просят сохранять спокойствие.

Но несмотря на инструкцию, люди продолжали биться в истерике. Наконец матрос с острым подбородком, глазами-бусинками и подергивавшимися усиками изгнал из нашей каюты последнюю крысу, и я в полном изнеможении повалилась на койку. Клодия вскарабкалась по лестнице и свернулась калачиком рядом со мной. У меня не хватило смелости сопротивляться.

— Фреда, давай ты будешь моей ближайшей подружкой? — ласково предложила она.

На сей раз мне не нужно было притворяться спящей. Я до смерти устала. Мне снился кошмарный сон, будто я плыву на адском корабле. А когда я проснулась, оказалось, что это не сон.

Глава 16

После нашествия крыс мы весь день плыли по морю, и это было как нельзя кстати, потому что нужно было набраться сил перед поездкой к пирамидам, запланированной на завтра. Вся палуба третьего класса была усеяна останками крыс кусками шкурок, кишками, ушами и зубами. На стенах и на полу рдели кровавые пятна.

Крысы покусали многих пассажиров, в том числе и Клодию, и у судового врача оказалось столько работы, что на двери его каюты появилось наскоро нацарапанное объявление: с сегодняшнего дня и впредь медицинское обслуживание предоставляется только пассажирам первого и второго класса.

На корабле назревал заговор. В укромных уголках собирались группы мятежников. Но вскоре по приказу капитана главарей куда-то увели, и больше их никто не видел.

Я старательно перевязала раны Клодии, так же тщательно, как готовила трупы к погребению, после чего она поклялась мне в вечной преданности. Ласково, но твердо я объяснила ей, что предпочитаю мальчиков и уже дважды держала в руке их приборы. Впрочем, Клодию это нисколько не смутило. Света любви в ее глазах ничуть не убавилось, и она повсюду таскалась за мной, как собачонка.

А еще все время мне на глаза попадался тот низенький толстяк, который накануне потревожил меня, когда я сидела в шезлонге. С ним непременно был черный картонный чемодан. Толстяк оккупировал «лягушатник» для пассажиров третьего класса (бассейн и джакузи полагались только первому и второму). Он умудрялся занять единственный несломанный шезлонг, единственную теннисную ракетку (от которой, впрочем, было мало проку), а во время второго завтрака поглощал круглые сандвичи с ветчиной, хотя все знали, что они для пассажиров первого класса. Из всего этого был сделан вывод о его тесных связях в высших сферах.

И вот во второй половине дня мне вдруг пришло в голову, что толстяк меня преследует. Если я стояла у перил и смотрела на море, он тут же появлялся рядом вместе со своим чемоданом, прижимая шиньон к голове (три других уже улетели за борт на моих глазах). Если я прогуливалась по палубе, он плелся следом, волоча за собой чемодан. Если присаживалась на скамейку, он садился так близко, что я чувствовала тепло его тела под матросским костюмом и ритмичное дыхание.

А тут и того хуже: Клодия учуяла соперника и приклеилась ко мне с другой стороны. Получился какой-то бег парами со связанными ногами, причем я была той ногой, которая посередине. Я задыхалась в этой толкотне, но никак не могла избавиться от спутников. Так и подмывало утопить в море их обоих. С каждый минутой во мне росли обида и злость. Хотелось просто побыть одной.

Я приглядывалась к сослуживцам толстяка. Их было много, но все они носили легкие костюмы, а не форму, и нельзя было с уверенностью сказать, кто из них находится при исполнении служебных обязанностей. Потом решила найти медсестру и пожаловаться ей на своего преследователя. Может, ему увеличат дозу лекарства или, по крайней мере, отведут в каюту и привяжут к койке. Но и это оказалось проблематично, поскольку медсестры тоже не носили форму.

Я стала раздражительной и недовольной. Прошлой ночью мне удалось поспать всего два часа, и Клодия тут ни при чем. А ведь кто-то готов был отдать все на свете за возможность поехать в этот круиз. Для меня же он оказался сущей тюрьмой. Я считала часы до возвращения домой. Двадцать четыре прошло — девяносто шесть осталось. Как только проходил еще час, я тут же мысленно списывала его со счета. Это было мое единственное занятие и утешение.